Подданные галактического властителя имеют право в любую минуту убедиться в том, что император жив и здоров, и спальня Халиба была оснащена соответствующим оборудованием. Впрочем, он решительно запретил устанавливать там стереокамеру, которая транслировала бы изображение ночь напролет.

За панелью гардероба прятался электронный имитатор, воспроизводивший записанные заранее данные, которые свидетельствовали о том, что Халиб отлично себя чувствует и крепко спит. Включив прибор, император торопливо приблизился к резной решетке у противоположной стены помещения и прошептал короткую фразу. Датчик, замаскированный в завитках резьбы, опознал его голос и произнесенные слова. Выдвинулись потайные засовы, и Халиб беззвучно проскользнул в дверь, которая тут же захлопнулась за его спиной. Засовы вновь встали на место, издав негромкий звук, похожий на одобрительный смешок.

Халиба окружила непроглядная тьма, в запахе камня и известки чудилась какая-то тайна. Путешествия по подземным туннелям доставляли ему ребяческое удовольствие. Это была другая сторона его жизни. С самого детства он находился под неусыпным присмотром, но сейчас, оставаясь Халибом, он переставал быть императором. В своем мире он превращался в таинственного героя, который становился невидимкой по собственному желанию.

Отогнав романтические фантазии, Халиб протянул руку и безошибочно нащупал фонарь в стенном кольце. Слепящий луч вырвал из темноты узкий проход. Император двинулся в путь, минуя потайные смотровые отверстия. Из некоторых струился тусклый свет — они вели в помещения, в которых находились люди. Другие оставались темными, хотя Халиб отлично знал их местоположение. Они наводили его на мысль о предательстве. Халиб нередко задумывался — не для того ли заговорщики избегают контактов со своими пособниками, чтобы пореже вспоминать о коварстве и низости, которые собираются совершить?

Крутая лестница с узкими ступенями вела вниз, в глубь подвалов дворца. Здесь царил пронизывающий влажный холод; свежие, изысканные ароматы верхних этажей сменились запахом болота и плесени.

Здесь, в подземелье, у Халиба неизменно обострялись все чувства. Теперь он слышал не только шорох насекомых и гневное шипение кричей, которые при появлении незваного гостя яростно буравили его взглядами сверкающих рубиновым блеском глаз и спешили забиться в свои норы. В давно забытых подземных темницах и застенках до сих пор жило эхо голосов, звучавших столетия тому назад. Халибу чудились стоны пытаемых, безумный хохот, звон цепей, грохот дверей и скрежет грубых железных инструментов, разрывающих плоть и ломающих кости. Халиб прибавил шаг.

В пятне света показалась маленькая коробочка, укрепленная на стене. Император произнес несколько слов. Чуть слышно заныл двигатель, и стена, до сих пор казавшаяся монолитом, дрогнула и начала раздвигаться. Две каменные створки, рассеченные лазерным лучом, на роликах откатились в стороны, открывая тесный туннель. Халиб выключил фонарь.

Тайный проход заливал приглушенный свет. С бьющимся сердцем император шагнул вперед.

В нескольких метрах от него плясал огонек свечи, стоявшей на полу естественной пещеры. На первый взгляд, здесь никого не было.

Над свечой желтоватым светом поблескивали сталактиты. За ней ровным рядом выстроились сталагмиты, похожие на грибы безупречной конической формы. По стенам метались пляшущие отблески. Судорожно втянув в себя воздух, Халиб произнес:

— Астара?

Из-за сталагмитов послышался голос:

— Я иду, Возвышенный.

Словно призрак, она материализовалась в сумраке. Сначала появились длинные серебристые волосы, потом — овал лица. Рука, едва заметная на фоне черного плаща, равномерно поднималась и опадала, переставляя посох. Миновав частокол сталагмитов, Астара остановилась. В неверном свете выражение ее лица неуловимо менялось каждое мгновение.

— Склоняю перед вами голову, Возвышенный, — сказала она.

— Священный союз династии и Взыскующего распался, — мрачным тоном заговорил Халиб. — Ты превратила капитана Лэннета в свое послушное орудие. Ты вмешиваешься в жизнь принца Кейси и, вероятно, собираешься повлиять на его судьбу. Ты вмешиваешься в дела империи. Мне кажется, ты хочешь подорвать власть Люмина. Это недопустимо. Ты погубишь всех нас.

Астара повернула слепые глаза на звук его голоса и приподняла подбородок.

— Для меня нет ничего священного, кроме Взыскующего, и наш союз не имеет к этому никакого отношения. И никогда не имел. Я готова признаться, что судьба Лэннета и Кейси весьма интересует меня. Но позвольте заверить вас, что мой интерес служит исключительно вашим целям. Мы уже говорили об этом. И если ваши планы изменились, я хотела бы узнать, в чем заключаются эти перемены.

Несколько долгих мгновений Халиб боролся с нахлынувшей яростью. Мало-помалу его гнев иссяк, черты лица смягчились, напряженные мышцы обмякли. Он вздохнул и покачал головой.

— Я знаком с тобой всю свою жизнь, Астара. Отец привел меня в эту пещеру за твоим благословением, когда я только начинал ходить. Я был так испуган, что обмочился.

Астара негромко рассмеялась.

— Я не знала об этом, — ответила она, неожиданно переходя на «ты». — Ты держался молодцом, я даже не догадывалась, что тебе страшно.

— Хорошо еще, что я мало пил тем утром. Казалось, вся жидкость вылилась из меня до последней капли, — застенчиво произнес Халиб и тут же вновь посуровел: — Почему же ты ополчилась против меня?

— Взыскующий не причинит тебе зла.

Халиб горько рассмеялся.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Одни лишь голословные заверения? Император заслуживает большего, Астара. Посвяти меня хотя бы в замыслы моих врагов.

— Того, что я сказала, более чем достаточно. В отличие от тех, кто подослал к вам убийц и пытался погубить «Аякс», Взыскующий искренне желает успеха твоим начинаниям.

— Стало быть, тебе об этом известно? Уж не ты ли отправила радиограмму?

В ответ послышался мягкий смех Астары:

— Я? Ни в коем случае. Ваши игры меня не касаются.

В ее словах прозвучало скрытое презрение, и в который уже раз Халиб почувствовал, как его тело пронизывает будоражащая дрожь. Ему нестерпимо захотелось проникнуть в тайну могущества Астары, постичь все те истины, которые она, словно дразня, приоткрывала перед ним.

— Говорят, ты умеешь творить чудеса, недоступные Люмину, — сказал он. — Если ты действительно желаешь процветания народам империи, перестань уклоняться от сотрудничества с Люмином и поделись с ним своими знаниями.

— Люмин — ложная религия. Борьба с ним составляет смысл всей моей жизни. Вы даже не догадываетесь, как долго я жду случая нанести ему смертельный удар. Вы знаете, что я хочу помочь вам. Вы знаете, что Солнцедарительница собирается низложить вас. — В голосе женщины Халибу почудился упрек.

— Пусть только попробует. При первой возможности я сверну ей шею. Сообщники Солнцедарительницы презирают ее.

— Вы недооцениваете грозящую опасность. Пусть я слепа, но вижу, что вы продираетесь сквозь густой дым, Возвышенный. Огня еще нет, но жар крепчает. Вот-вот вспыхнет пламя. Сумеете ли вы выдержать его напор?

— Оно погубит моих врагов, но не меня. Если ты не помешаешь. Я управляю галактикой и должен преуспеть, полагаясь только на свои силы.

— Либо потерпеть поражение. — Астара шагнула вперед, протягивая руки, и Халиб взял ее ладони в свои. — Вы защищали нас, невзирая на отчаянное противодействие. Мы едины во всем, что касается благополучия империи. И тем не менее я до конца своих дней останусь верна Взыскующему. Наши ряды неуклонно растут, наша победа неизбежна, но нам нужна ваша помощь, решительная и открытая.

— Мы работали рука об руку, сколько я себя помню. И мой отец тоже. Мы всегда соглашались в том, что Галактика должна превратиться в свободное общество. Ты обещала поддержать нас на этом пути.

— Настало время для решительных действий.

— Нет, еще рано. Ты слишком торопишься. Ты ввергнешь планеты империи в смуту.