– Что желаете, сударь? – при виде потенциального постояльца оживился портье. – У нас имеются номера на любой вкус!

– Мне что-нибудь поприличнее, с окнами во двор.

– Имеется такой номер! Вы будете довольны! – обрадовался рябой и крикнул, повернувшись в сторону коридора: – Федька! Бегом сюда!

Открылась крайняя дверь в коридоре, появился невысокий худощавый паренек лет четырнадцати, в такой же красной рубахе, что и у портье. У него было серьезное личико и воспаленные глаза.

– Отнеси багаж в седьмой номер! Пожалуйста, сударь, назовите вашу фамилию для регистрации.

Мальчик быстро подхватил чемодан и направился к лестнице. Владимиру было неудобно, что его чемодан тащит подросток, но пока он пребывал в раздумьях, как поступить, тот уже поднялся по лестнице. Владимиру ничего не оставалось, кроме как последовать за ним наверх. Номер Владимиру понравился: просторный, мебель в хорошем состоянии, на кровати свежая постель. Дав мальчишке полтинник, Владимир остался в комнате один, присел к столу, наполнил стакан водой из графина, выпил. Вода была свежая и приятная на вкус.

– Как сложится здесь моя новая жизнь? – громко вопросил Владимир, но ответа не получил.

Он стал разбирать вещи, развесил одежду в шкафу, привезенные с собой книги выложил стопкой на стол – собственно, они и составляли львиную часть багажа. Кроме специализированной литературы по медицине, справочников, Владимир привез с собой несколько художественных книг. Он любил приключенческую литературу и качественные детективы, любил читать о странствиях и тайнах, которые требуют разгадки. Он восторгался Шерлоком Холмсом, героем романов Конан Дойла, и сразу, после первого же знакомства, исключил из круга своего чтения рассказы про сыщика Ната Пинкертона, оказавшиеся на волне популярности. Его привлекали литературные произведения, где с реальностью соседствовала мистика, где ход событий невольно вынуждал читателя искать подтекст, отправляя его в область иррационального и необъяснимого. Он зачитывался рассказами Эдгара По, Огюста Вилье[6], Амброза Бирса[7], был в восторге от романа Гюисманса «Там, внизу»[8]. Незадолго до отъезда из Киева его новым увлечением стали рассказы Роберта Чамберса[9], поэтому он прихватил с собой сборник фантасмагорических рассказов этого автора «Король в желтом». Прочитанный накануне отъезда рассказ «Реставратор репутаций» поразил Владимира необычностью сюжета и безумием главного персонажа, медленным, но неуклонным приближением невероятных, жутких событий, заставивших трепетать его сердце. Главным злом в рассказе выступала двухактная пьеса «Король в желтом», прочтение которой приводило к безумию и реальному кошмару. Содержание самой пьесы в рассказе не раскрывалось, лишь подчеркивалась гениальность текста.

«Неужели всего лишь прочтение книги может толкнуть человека на преступление?» – задавался вопросом Владимир, рассчитывая, что другие рассказы этого сборника помогут ему найти ответ.

Как только стало смеркаться, Владимир удобно устроился в довольно потертом кресле возле стола, зажег керосиновую настольную лампу – электричества в гостинице не было – и раскрыл книгу. Следующий рассказ назывался «Желтый знак», и он погрузился в чтение.

Утром Владимир едва смог заставить себя встать – он читал рассказ до глубокой ночи. Как и в предыдущем рассказе, пьеса «Король в желтом» подтолкнула главного персонажа к безумным действиям, и в итоге – к преступлению. Закончив читать, Владимир долго ворочался на кровати без сна, невольно вспоминая персонажей и эпизоды рассказа: юная влюбленная натурщица, циничный художник на грани сумасшествия, готовый совершить убийство лишь из-за того, что внешность церковного сторожа ему была крайне неприятна; их удивительные сны, оказавшиеся пророческими. Главный герой в гробу со стеклянной крышкой, через которую наблюдает за происходящим, бессильный чем-либо себе помочь; он отправляется в Никуда на катафалке, управляемом ожившим мертвецом.

Вскоре после того, как глубокой ночью Владимир наконец, незаметно для себя, очутился в объятиях Морфея, его сон был грубо прерван. Он был разбужен пьяными криками, мужскими голосами, горланившими похабную песню, которую оборвала трель свистка городового. Даже когда все стихло, Владимир продолжал лежать без сна, с тревогой вслушиваясь в тишину, в которой ощущалась непонятная угроза.

«Здесь не отдохнешь. Надо найти другую гостиницу или частный пансионат. Второе предпочтительнее».

Заснул Владимир только на рассвете, с мыслью, что будет неприлично появиться в больнице поздним утром.

Невыспавшийся, разбитый, Владимир привел себя в порядок и спустился в ресторан. Он только поковырял еду в тарелке ввиду отсутствия аппетита, лишь с удовольствием выпил клюквенный квас вместо чая. Тут же дал себе зарок: больше перед сном не читать подобные жуткие рассказы, разве что накануне выходного дня.

Рябой портье отправил прислуживающего мальчишку за извозчиком, и когда Владимир вышел из ресторана, коляска уже поджидала у входа. Управлял ею грузный ямщик с квадратным туловищем.

– В городскую больницу! – приказал Владимир, усевшись на заднее сиденье.

– Слушаюсь, барин! – Кучер щелкнул хлыстом, и коляска тронулась, однако ехала она не так быстро, как хотелось Владимиру.

– Далеко до больницы? – нетерпеливо поинтересовался Владимир, взглянув на часы. Был уже десятый час.

– Тут все недалече, барин. Город-то небольшой. Вы, небось, спешите? Зря, жить надо не спеша, ведь конечная остановка для всех одна – кладбище!

Владимир, все еще полусонный, скользил взглядом по сторонам, не воспринимая ничего из увиденного. Волнения перед знакомством с новым местом работы не было, и это его удивляло. Ушли прочь сомнения относительно правильности сделанного им выбора после окончания университета. Он был готов начать новую жизнь!

Владимир с любопытством рассматривал проплывающие мимо дома. Улица постепенно преобразилась. Небольшие деревянные домики, прятавшиеся за дощатыми заборами в зелени садов, сменили настоящие городские, двух-и даже трехэтажные кирпичные дома. Ему даже показалось, что он не уезжал из Киева, а всего лишь очутился в незнакомой части города. Конечно, здешние узкие улицы были не чета роскошным Крещатику или Фундуклеевской. Все выглядело гораздо скромнее. Народу на улицах было немного, судя по одежде – мастеровые или торговцы.

Они въехали на большой пустырь между домами, по которому девочка лет десяти гнала впереди себя двух козочек. У Владимира возникло ощущение, что они вот-вот выедут из города.

– Скажи, любезный, далеко еще? – Владимир нетерпеливо взглянул на часы. – Где это мы?

– Александровская площадь, отсюда до богоугодного заведения, которое вам требуется, рукой подать.

Гордое и венценосное название пустыря показалось Владимиру забавным, и он улыбнулся. Через минуту они подъехали к длинному одноэтажному оштукатуренному кирпичному зданию с множеством окон, к которому, казалось, со всех сторон подступали жилые дома, и коляска остановилась.

– Приехали, барин. Вот наша городская больница. С вас двугривенный, барин! А коли от щедрот добавите…

Владимир сунул ему четвертак и быстро выбрался из коляски.

К входу в здание, обычному крыльцу с навесом, тянулась длинная змейка ожидавших приема людей. Вид у больницы был простоватый, и у Владимира, сопоставившего ее с киевской Александровской больницей с красиво украшенными фасадами корпусов, вольготно раскинувшейся на Кловском урочище, возникло тоскливое ощущение, что он совершил ошибку.

«Что ты хотел тут увидеть? Дворец?» – вступил с ним в полемику внутренний голос, но отвечать ему у Владимира не было ни времени, ни желания. «Поработаю здесь с годик и вернусь в Киев», – решил он. Немного успокоившись, он направился вдоль очереди к входной двери.