Тяжёлый грохот, от которого всё шло ходуном, ни с чем нельзя было спутать в этом городе. Железнодорожная станция. Не самое лучшее место, откуда нужно перебраться в жилые районы. Александр осмотрелся. Какое-то небольшое техническое помещение с разбросанными везде и всюду инструментами, трубами и мешками с каменным углём. Приоткрыв дверь, полуоборотень лишь слегка выглянул из-за неё, разведывая обстановку на станции. Светало, на перроне и вблизи него не было ни души. Дверь отворилась чуть больше, и Александр выскользнул из помещения.

Вороватое оглядывание по сторонам, короткие перебежки до «безопасных» мест оказались бесполезны, можно было идти по мощёной платформе не скрываясь. Не встретилось даже ни одного рабочего, хотя товарный поезд стоял на станции минут десять, не меньше. Стрелки часов миновали половину пятого ночи. По главным улицам города сейчас точно слонялись патрули из полицейских, «волонтёров». Комендантский час стоял Александру поперёк горла: надобности в этом ограничении не было, однако король видел в этом «путь к спокойствию на улицах королевства». На самом деле, с введением комендантского часа все, кто обитал на улицах ночью, просто стали прятаться тщательнее. Ночная жизнь теперь кипела в подвалах.

Вдохнув полной грудью такой приятный, свежий воздух, который теперь казался частью своеобразной награды за ночные труды, Александр спустился с перрона на рельсы и пошёл по ним вдоль станции, пока не вышел за её пределы. Дальше – сплошные железнодорожные пути, пожухлая трава и ржавые заборы, которые вроде бы как не давали несносным детишкам пролезть куда не надо, но это не помогало, Александр сам видел, как проворные юнцы копали под забором лазы и всячески пытались найти способ миновать ограду, будто бы им не хватало места для игр и это местечко было лучшей площадкой. Ничего, задавит поезд одного-двух глупых сорванцов, хуже от этого миру не сделается, зато другие, возможно, перестанут сюда соваться.

Найдя взглядом лаз под забором, Александр немного разрыл его и пролез под железными прутьями. После долгого отряхивания от земли было всё-таки решено, что если бы перелез через весь забор, то вышло бы чище, но не факт, что одежда осталась целой. Он побрёл в обход театрального проспекта. Конечно, те улицы не состояли сплошь из театров и прочих мест обитания интеллигенции и просто богатых жителей Книттельдорфа, но на этот район нельзя было не залюбоваться: было в зданиях какое-то очарование старой архитектуры, лепнины и барельефов, блеск витрин с дорогими платьями, статуэтками и многочисленными кондитерскими изделиями так и манил к себе. Это место имело какую-то собственную неповторимую атмосферу размеренной жизни и роскоши, о которой рабочим и беднякам можно было только мечтать.

Александр усмехнулся своим мыслям. Он был бы очень даже рад остаться жить в таком местечке на постоянной основе.

Дорога к лавке лежала по задворкам театров, каких-то кондитерских и мастерских. Если по ту сторону зданий была красота, то тут была эта красота поломана на части, разбита вдребезги и выброшена в мусорное ведро. По задним дворам театра могли ходить только люди подготовленные, кого не пугали натуралистического вида маски и прочие неприятные декорации. Пожалуй, это была ещё одна вещь, которая отбивала желание заглянуть на постановку, кроме кусачих цен на билет, но если проблема с билетом могла решиться без денежных затрат, то декорации порядком притупляли былой восторг. Дворы других заведений мало чем отличались от тех, что были в жилых районах Книттельдорфа, лишь за исключением дороговизны выброшенных отходов.

Миновав театральный проспект, Александр пристроился в щели между домами и осмотрелся. Патрулей не было видно, а окна домов стали распахиваться – верный знак того, что комендантский час скоро потеряет свою силу и на улицах окажутся толпы народа. Полуоборотень беглым взглядом окинул улицу, взгляд сам собой остановился на старом здании, выкрашенном кусками самой разной краской: от ярко-жёлтой и до тёмно-коричневой. Смотрелось здание крайне нелепо и так, будто каждый день его по часу красили разные маляры, но этот странный дом служил неплохим ориентиром, который показывал, что через несколько улиц будет магическая лавка.

Александр спокойно проходил мимо домов в тени деревьев, скрываясь от встающего солнца. Пришлось дать порядочный крюк, чтобы лишний раз не выскакивать на крупные улицы, а идти где-то между домами и дворами. Было желание залезть на какое-то разлапистое дерево, устроиться на ветке и уснуть, усталость давала о себе знать крайне неприятным образом: ноги периодически подкашивались, концентрироваться на чём-то было невыносимо сложно, глаза сами собой закрывались, всё тело ломило от боли. Александру хотелось просто доползти до своего скрипучего чердака и завалиться спать.

Показался ветхий дом. Было всего одно большое окно, смотрящее на задний двор – это была комната близнецов. Александр залез на подоконник второго этажа и, усевшись на него, стал стучать по стеклу.

– Подъем, уже почти шесть часов утра! – не стесняясь привлечь чьё-то внимание шумом, громко выпалил полуоборотень, не прекращая стучать по окну, пока его не открыли.

Александр ввалился в комнату, по-хозяйски уселся на письменный стол, при этом с уверенностью, что банку с чернилами он не опрокинет. Банку он не опрокинул, но хвостом зацепил и им же отодвинул на середину стола. Сдёрнув с головы капюшон и облокотившись поудобнее о стену, Александр стал выкладывать из сумки все камни на стол. Послышалось шебуршение со стороны кровати, пока один из близнецов закрывал окно и задёргивал штору.

– Камень есть, камней много, а «хвоста» нет, – торжествующе выдал Александр, – так что я молодец и вполне достоин награды.

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит? – сонно протянул Нино.

Через пару секунд зажглась свеча и слабо осветила длинную, узкую комнату. Брюнет стал перебирать камни, складывая их в разные горстки, пока брат укрылся с головой одеялом и пытался снова заснуть. Спустя минуту стало всего две горстки, в одной из них были те самые фиолетовые камни. Два ровных прозрачных шарика были отодвинуты ближе к краю стола, они-то и привлекли внимание Александра.

– Что за стекляшки? – он кивнул на шарик.

– «Пустышки». Этими штуками, по сути, детишки балуются, да в прозрачные вазы насыпают для украшения, если они пустые. Самые обычные безделушки, но в магии применяются для запечатывания ловушек или заклинаний, – Нино крутил один из шариков над свечой, рассматривая. – Либо она не была использована или уже ей воспользовались, не могу понять…

Нино уже начал «увлекательный» разговор с самим собой, от которого Александра начало клонить в сон больше прежнего. Нино кинул беглый взгляд на друга и тут же умолк. Он вытянул у полуоборотня руку, которую тот пытался держать под плащом. На ладони был сильный ожог, так ещё и часть синтетической ткани на рукаве будто бы прилипла к коже. Нино укоризненно закачал головой и цыкнул. Александр отобрал руку и спрятал за спину.

– Пойдём, обработаю.

Александр отрицательно замотал головой.

– Сам справлюсь. Лучше скажи, сколько тебе с Вито заплатят за этот камень.

– Нам пообещали около семидесяти корнов за порошок из того камня.

Александр на мгновение замолчал, но в ту же минуту вскочил со стола и принялся скакать на месте, быстро и невнятно повторяя: «целых семь десятков корнов», даже больная нога не могла остановить его от такой бурной радости. Впрочем, Александр умерил свой пыл после того, как в его лицо прилетела подушка.

– Потише радоваться нельзя? Дай поспать, – буркнул Вито из-под одеяла, – Да и не радуйся особо, ни врана не получишь от всей суммы.

От подобного заявления лицо Александра перекосило от злости и он кинул подушку со всей силы прямо в Вито. Он топнул ногой, доски подозрительно заскрипели.

– Как не получу ничего?! Как, объясните мне?! – начал на повышенных тонах Александр, – Никакого вознаграждения после таких испытаний, мучений и травм? Да вам обоим даже по тридцатке будет много!