— Почему ты не хочешь пройти обследование? Раз ты так уверен в том, что с тобой все в порядке, почему бы не сделать этого? Так ты успокоишь родителей, брата и окружающих.

Я похлопал глазами, не зная что ответить. Все еще жгло кожу там, где он коснулся. Хотелось провести по руке, чтобы зуд прошел, но я упорно сверлил альфу взглядом. Откуда это желание, поглощающее мой разум? Стоп, я не должен думать об этом, как о чем-то особенном. Не должен!

И я неожиданно для себя понял, почему я сейчас так злюсь на Адама. Потому, что я боюсь вновь утонуть в своих мечтах, а он именно это и делает — неосознанно он дает мне надежду своими словами, своими прикосновениями. Да еще и этот оттенок сострадания, что заставляет сердце биться чаще. В его голосе я чувствую такую особенную, трепетную заботу.

— Ты боишься? — он обогнул меня и встал напротив. — Ты боишься, что все окажется не так, как ты думаешь.

Он не спрашивал, он утверждал. И был прав, как никогда. Я кивнул. К чему было врать? Все это время я блокировал пугающие мысли, не верил никому и надеялся на лучшее, но Адам… Он заставлял меня чувствовать, что все хорошо, все обойдется. Даже если мои страхи подтвердятся и я болен, когда Адам рядом мне ничего не страшно…

Передернув плечами я заглянул в его глаза.

— Он сказал, — я запнулся, и к горлу начали подкатывать рыдания. Глазам стало горячо от еле сдерживаемых слез.

— Что? — Адам крепко сжал мои плечи своими ладонями, улыбаясь самой доброй улыбкой. — Что сказал Кристофер?

— Что если я болен, то не смогу выносить здорового малыша для своего альфы…

========== 5 ==========

***

Коридоры местной больницы были до невозможного ярко освещены.

Молодой врач уверенно поднимался на третий этаж в свой кабинет, где его уже ждал юный художник-студент Центрального университета. Кристофер не знал, каким образом именно Адаму удалось уговорить парня пройти полное обследование, но в любом случае был этому очень рад. Наконец-то он сможет понять, что же с Оливием не так.

В кабинете была гнетущая атмосфера. На потолке жужжали лампы дневного света, поблёскивая стерильными пластиковыми колпаками. Идеально чистые полы сверкали, отражая яркие, режущие глаза лучи ноябрьского солнца, которое било в раскрытые настежь окна больницы. Оливий продрог, но закрыть их без разрешения не решался.

— Я рад, что ты здесь, — с теплотой в голосе сказал Кристофер и уселся напротив кушетки, где сидел понурый Оливий. — Каким образом Адаму удалось так повлиять на твое решение?

Оливий покосился на Кристофера и увидел его горящие любопытством глаза. Врач был искренне удивлен тому, что после разговора с Адамом Оливий сам позвонил ему и попросил, чтобы тот провел полную диагностику.

Парень зарделся на секунду, вспоминая то, как пламенно Адам уговаривал его не думать о глупостях, как утверждал, что с ним все будет в полном порядке, что его ждет светлое будущее — надо всего лишь пройти это чертово обследование. Глядя в его карие, полные оптимизма глаза, Оливий, перенявши боевой настрой, согласился на диагностику.

— Давайте просто побыстрее закончим со всем этим, — произнес Оливий.

Он боялся, конечно он боялся узнать результаты анализов. Боялся, что с ним действительно что-то не так, ведь он всю свою жизнь искренне верил, что эти частые головокружения и обмороки просто достались ему в наследство.

Уже привычным движением Кристофер достал ручку из-за уха и переписал с медицинской карты на большой белый лист имя пациента — «Оливий Беррингтон», статус — «студент», и указал его адрес. Кинул взгляд на грустного Оливия он сказал:

— А теперь я задам тебе несколько несложных вопросов, отвечай на них честно, — внимательно посмотрел он в глаза парня. — Только потом мы сможем обсудить, как будет проходить дальнейшее обследование.

Оливий нехотя кивнул и стал отвечать на вопросы врача. Они и правда были не сложные и, в основном, касались его жизни. Как он себя ведет, как часто чувствует себя уставшим? Ничего странного в этих вопросах Оливий не обнаружил и постепенно расслаблялся, слушая мелодичный голос Кристофера. Этот молодой врач располагал к себе, поэтому Оливий перестал чувствовать себя загнанным в угол и с удовольствием отвечал на поставленные вопросы.

После своего небольшого блиц опроса Кристофер сказал, что сейчас возьмет у него кровь на анализ и сделает еще кучу всего неприятного, чтобы наконец-то понять, что творится с его организмом. И уже завтра сообщит омеге результаты этих проверок.

После тяжелого дня Оливий чувствовал себя изнуренным. С самого утра он провел в больнице, где бесконечно посещал кабинет за кабинетом, сдавал анализы и проходил всевозможные тесты. И, если учесть, что Оливий до колик боялся крови, то сейчас он чувствовал себя настолько отвратительно, что его подташнивало. Ему надо было срочно съесть что-нибудь вкусное, сладкое, желательно шоколадное.

— Эй, мой маленький герой, — раздался знакомый голос за спиной и Оливий резко обернулся. Адам стоял на парковке возле своей машины и держал в руках какой-то белый пакет и стаканчик с кофе. Приветливо улыбнувшись, он подозвал его к себе рукой.

У омеги в груди сразу потеплело и он направился к Адаму, расцветая такой же приветливой улыбкой.

— Как все прошло? — подмигнув, Адам вручил парню пакет и тёплый бумажный стакан, — Не против, если я отвезу тебя домой?

Оливий кивнул. Сунув любопытный нос в пакет он увидел свои любимые шоколадные батончики. Вероятнее всего, с прошлой их встречи Адам запомнил его пристрастия. Оливий еще шире расплылся в улыбке и сел рядом с водителем в нагретый салон автомобиля, пристегиваясь ремнём безопасности.

— Спасибо! — сказал он севшему рядом альфе. — Все было проще, чем я ожидал. Только очень устал.

Машина плавно двинулась с места, выезжая на оживленное вечернее шоссе.

— Я долго думал, чем тебя приободрить за проявленную смелость, — он с хитрой улыбкой посмотрел на омегу, который уплетал кокосовый батончик и запивал его кофе, — но потом вспомнил, что тогда ты пил кофе.

— Да, — живо ответил Оливий. — Я его обожаю. Особенно карамельный с миндальным сиропом.

Брови Адама удивлённо приподнялись. Во-первых, потому что он первый раз видел Оливия в хорошем настроении. А во-вторых, карамельный кофе с миндальным сиропом был и его любимым.

— Я знаю одно очень уютное кафе по дороге, где подают изумительный кофе, — альфа запнулся, ловя на себе удивленный взгляд, но тут же продолжил, отворачиваясь и краснея. — Если у тебя нет планов на этот вечер…

— У меня нет планов, — будто боясь передумать, выпалил Оливий, не дав договорить альфе, и тут же уставился на бегущую навстречу дорогу в лобовом стекле. Его уши начинали краснеть.

Но неловкость быстро растворилась, когда по радио, включенному Адамом, зазвучала песня, нравившаяся обоим. Оливий стал подпевать, не стесняясь, ощущая как настроение стремится к отметке «превосходно». Адам вел машину улыбаясь и тоже пытался подпевать своим взрослым мужским басом.

Кафе действительно оказалось очень уютным. Они сели за самый дальний столик, подальше от шумных посетителей и музыки, так как у Оливия разболелась голова. Официант сразу же принес им меню и молча удалился, давая гостям заведения определиться с заказом.

Увидев цены, у Оливия сразу же пропал весь аппетит, который нагулял за день. Он стал вспоминать, сколько же сегодня ему дал отец на карманные расходы. Когда подошел официант омега, немного замявшись, заказал обычный кофе с молоком. Симпатичный и ухоженный бета повернулся к Адаму, который в это время удивленно рассматривал смущенного Оливия.

— Вычеркните кофе. Два карамельных с миндальным сиропом и два десерта слоеных роз с клубникой. Спасибо.

Официант кивнул и удалился.

— Адам, зачем…

— Перестань, — улыбнулся мужчина, от чего Оливий раскраснелся еще больше. — Мне нравится видеть эту смущенную улыбку на твоем лице. И разве не ты говорил, что любишь именно карамельный?