— Но такого просто не может быть! — воскликнул Кристофер, резко отодвигая от себя мою карту.

— Может, — я указал на себя и невесело улыбнулся. Я и вправду стал чувствовать себя гораздо хуже: горло все чаще схватывало, а кости неимоверно ломили, не говоря уже о головных болях, но я пытался не придавать этому значения, чтобы не волновать родителей и самому не расстраиваться по пустякам. Тем более, что причин расстраиваться и так было достаточно.

— Но… — начал Кристофер. Его сразу же перебил телефонный звонок. — Извини.

Взяв телефон и бросив взгляд на дисплей, он мгновенно расплылся в улыбке. Нажав на зеленую кнопку, он приподнялся со стула и подошел к окну, радостно отвечая: «Ну, привет». И я сразу понял, что это был Адам. Кристофер водил взглядом по комнате, продолжая улыбаться. Он смотрел куда угодно, но только не на меня, как будто стараясь избегать моего прямого взгляда.

— Хорошо, — он отключился и вновь сел за свой рабочий стол, выдыхая воздух. Этот звонок, очевидно, поднял его настроение. — Итак, Оливий. Я направлю тебя к…

— Не надо, — перебил его я, смотря на отключенный телефон тяжелым взглядом. В груди зарождалось какое-то новое, непонятное для меня чувство. — Я же говорю, что это наследственное. И, к слову, у меня скоро сессия, времени совсем не будет ходить по врачам.

Кристофер Хартт смерил меня вопросительным взглядом, но возражать не стал. Видимо его профессиональная этика не позволяла этого.

— Но что-то же происходит с тобой? Что-то, с чем твой организм борется с самого детства. А если тебе неожиданно станет плохо? Как же ты постоянно живешь с этим страхом?

А я и не боялся. Я принимал это, как что-то обыденное, что-то нормальное для меня и моей жизни. Проблемы с собственным здоровьем меня не напрягали вовсе. Да, я падал в обмороки чаще, чем другие, не мог долго бежать или подниматься по лестнице. Но все это были мелочи, по сравнению с тем, о чем я действительно переживаю на протяжении всей своей жизни…

Благополучие моей семьи.

— Я уже привык, — безразлично ответил я. — Стараюсь выходить из дома только на работу и в университет. В магазин ходят родители и иногда Джейкоб. А я, в основном, помогаю по дому. Это моя обычная жизнь.

— А что будет, когда тебе придется покинуть отчий дом и выйти замуж, к примеру? — неожиданно спросил Кристофер.

«Замуж?»

— А что будет…? — весьма странный вопрос, но я не смог удержаться.

— Знаешь, с такими проблемами со здоровьем, тебе категорически противопоказана… — Кристофер замолчал, пытаясь справиться с эмоциями, как никто другой, понимая, насколько семья важна для омеги. Он запнулся, словно воздухом подавился, а за моей спиной скрипнула дверь, и послышались тяжелые шаги, но я не успел обернуться, так как услышал одно единственное слово, от которого у меня тут же свело сердце. — Беременность.

Воздух начал покидать мои легкие. Выходит, я не смогу родить малыша для своего любимого человека? Не смогу, как остальные омеги вырастить и воспитать своего ребенка? Как же это ужасно звучало. Сердце бешено забилось, когда я уловил терпкий знакомый запах, и я согнулся пополам, хватая ртом воздух.

— Оливий?! — кинулся ко мне Кристофер, огибая свой рабочий стол. Он подбежал ко мне и рывком дернул за плечи, заставляя меня ровно сесть. Омега ударил меня по щеке, и к той сразу прилила кровь, воздух прошел в легкие и я начал кашлять.

— Эй, парень, — меня постучали по спине, и я оглянулся, потирая виски.

На меня смотрели уже знакомые карие глаза: встревоженно и удивленно. Когда я обернулся, мужчина кинул быстрый взгляд на Кристофера и отошел обратно к двери, подпирая стену спиной.

Вскоре кашель прошел, благодаря теплой воде, которую мне принес Кристофер. Одного отправлять меня домой он наотрез отказался, несмотря на то, что Адам терпеливо ждал его в коридоре и у них, похоже, были свои планы. У меня в голове появилась мысль, что этот омега не такой уж и плохой.

Через полчаса в кабинет вломился запыхавшийся Джейкоб.

«Какая ирония судьбы, — подумал я».

Смерив нервного типа взглядом, Адам прикрыл за ним дверь.

— Оливий, что опять случилось? — он подлетел ко мне. — Он снова упал в обморок?

Кристофер долго объяснял ему, что мне нужно срочное лечение и что ждать больше нельзя. Лицо Джейкоба менялось, он сжимал мое плечо и кивал Кристоферу.

Адам спокойно ждал окончания диалога в дверях, рассматривая Кристофера. Он немигающим взглядом следил за плавными движениями своего омеги, от чего мне вдруг стало обидно.

«Нет, — запретил я себе. — Ты не имеешь права обижаться на Кристофера. Глупый, глупый омега…»

Совершенно неожиданно взгляд Адама упал на меня. Внутри меня все сжалось от невозможности отвести свой взгляд, мою шею словно свело, я не мог ею и двинуть. Щеки начинали заливаться краской. Дыхание перехватило, меня снова пробрало на кашель и все обернулись на меня. Поймав на себе взгляд Кристофера, Адам резко отвернулся от меня.

Джейкоб попрощался за нас обоих. Выходя из кабинета, он бережно прижимал меня к себе.

***

Кристофер так и остался стоять у опустевшего стула, на котором только что сидел Оливий. Вокруг него все еще чувствовалась живая энергия омеги, живая, но постепенно угасающая.

— Что с этим парнем? — спросил Адам и подошел к нему, нежно обняв его за талию.

Кристофер недовольно поморщился, он не хотел обсуждать с Адамом своих пациентов. Но настойчивый тон альфы по-своему подействовал на главного врача отделения.

— Сложно делать выводы сейчас. Жизнь из этого парня словно вытекает из него, как маленький ручеек, — омега вздохнул и повернулся к Адаму, обнимая того за плечи и прижимаясь к нему всем телом. — Он отказывается принимать помощь врачей.

Адам удивленно поднял бровь.

— А чем ему не приглянулись врачи вашей больницы?

— Да дело вообще не в этом, — Кристофер вздохнул и осторожно коснулся скулы Адама своими нежными губами, проведя по ней линию из поцелуев. — Он твердо верит в то, что это наследственное. Что в его семье это обычное явление.

— И что тебя не устраивает в этой версии?

— Да то, что я достал все карты омег, находившихся с ним в родстве, — это было правдой, после первого же дня, как Оливий попал к нему, Кристофер был взволнован состоянием молодого парня. Он выглядел абсолютно обычно, но чувствовал себя, как старик. — И у каждого была обнаружена недоброкачественная опухоль головного мозга.

— Рак?

— Называть все опухоли мозга раком некорректно. В медицине термин «рак» используется только для опухолей, развившихся из эпителиальной ткани, а большинство мозговых опухолей имеют другую тканевую основу.

— Но это ведь не передается по наследству? — удивился Адам, прижимая к себе тело, задумываясь над судьбой этого молодого парня.

Хоть он и спас его два раза, по чистой случайности, и своевременно забыл оба эти случая, молодой омега находил способы напомнить о себе. Нет, в нем не было ничего особенного, как пытался убедить себя Адам. Просто немного странный запах, запах свежей ванильной сдобы. Он витал вокруг парнишки, поэтому Адам при любой встрече всегда старался находиться подальше от Оливия. Альфа просто не хотел воспринимать запахи чужих омег, кроме своего Кристофера. Для него это было жизненным принципом, он не из тех, кого легко одурачить этим.

Но аромат ванильной сдобы здорово будоражил нервы взрослого, состоявшегося мужчины. Он словно заставлял альфу волноваться об обладателе этого чарующего запаха, постоянно думать о нем и его самочувствии. Странный эффект.

— Не передается, — внезапно ответил Кристофер и вырвался из объятий, садясь за стол и начиная перебирать бумаги. — Но это генетическая предрасположенность…во всех случаях в организме этих людей был обнаружен лишний ген… Да где же?.. Ах! Вот!

Он, довольный своей находкой, передал белый лист в руки Адаму.

— Я бы предположил, что у Оливия менингиома. Это рак. Менингиома растет медленно и редко проявляет признаки злокачественности, но и доброкачественные менингиомы могут стать причиной серьезных нарушений работы головного мозга, увеличиваясь в размере и оказывая давление на его жизненно важные структуры.