На секунду Роджерс напрягся. Слишком внезапно и приятно одновременно.

— Успокойтесь, Капитан, вас раскрыли. — Сержант более не отвлекался от чтива.

Капитан успокоился. Ну рассекретили так рассекретили. Баки можно знать об этой маленькой тайне.

Стив продолжил лежать на Джеймсе, пока тот гладил его голову, ворошил прядки, плавно и нежно орудуя протезом. Роджерс почти урчал от удовольствия и это было лучшей похвалой. Иногда Баки водил указательным пальцем за ухом, иногда приглаживал волосы по линии роста, а потом снова трепал, впутывая в них всю ладонь.

И зачем только скрывать надо было?

========== Разлука ==========

Тело Барнса покрывалось горячими поцелуями, заставляя его извиваться и трепетать от удовольствия.

Стив уронил Баки на кровать, продолжая покусывая целовать бледную кожу, темневшую на шее мелкими островками в знак доказательства этой многовековой любви.

Когда Роджерс доходил до подбородка, он ни секунды не медлил и бесцеремонно накрывал губы Джеймса своими, касался языком зубов и десен, кусал губы и партнерский язык тоже разочек куснул. Его Баки был слишком сладким.

Барнс лишил себя удовольствия и несложным движением оказался на Стиве. Перед ним красовалось горячее мускулистое тело, рельеф которого Джеймс обводил железным пальцем, любуясь каждым квадратным сантиметром. Роджерс точно был богом, как иначе объяснить неимоверную красоту его тела, его лица, движений и слов, даже то, как волосы падали на лоб?

Баки лег сверху, шепча что-то неразборчиво на ухо партнеру, а затем покрывая его губы нежнейшими поцелуями. Он смотрел в огромные голубые глаза и казалось, что прекраснее этих глаз в своей жизни он ничего и не знал. Они пропитанны любовью и заботой, словно все, что было до, никогда не существовало, а они в квартирке в Бруклине, где-то в тридцатых, когда ничего не заботило их в особой степени, а весь ад их и вовсе не ждет.

Барнс водит пальцем по Стиву, от шеи и до бедра, заставляя его тело покрываться мурашками от контраста температур бурлящей крови и ледяного протеза.

Они вместе долго и знали, чего хотят друг от друга, как заставить друг друга уйти в экстаз, забыть про все на свете.

Баки нежно толкнулся, Стив же откинул голову назад и медленно подался навстречу, заполняя себя удовольствием. Барнс огрел шею Роджерса очередным горячим поцелуем, оставив синеватый след, подождал пару донельзя долгих мгновений и толкнулся еще раз, попутно впутывая пальцы в светло-русые волосы.

Роджерс закатывал глаза, его переполняли эмоции, ведь именно сейчас с ним был Баки, а когда-то давно он и мечтать о подобном не мог.

Они двигались в такт, не особо заботясь о соседях снизу и сбоку, да в целом ни о чем не заботясь.

Цепкие и ныне крепчайшие руки Стива впивались в спину Баки, когда тот чуть уперся на руки, нависая над капитанским телом и время от времени щекоча его длинными волосами, которые он упрямо не хотел убирать в хвост.

Какие же у Роджерса сильные руки, они могли оставить синяки, но бескрайняя любовь и обостренное чувство заботы не давали переусердствовать даже в такой мелочи.

Оба тяжело дышали, понимая, что находятся практически на пике. Стив точно заслужил быть вместе с Баки и сейчас. Джеймс провел рукой от груди к животу и ниже, помогая Роджерсу, и уже меньше, чем через десяток толчков, оба содрогаются, с пухлых капитанских губ слетает родное и любимое имя, переходящее в протяжный стон, а тело Барнса обрушивается на Стива, оставаясь в нем еще совсем немного.

Баки кусает мягкую мочку уха, предварительно впутав руку в волосы и убрав их от уха и со вспотевшего лба.

Еще пара жгучих поцелуев в скулу и щеку, Роджерс слегка приподнимается, оставляя на себе обмягшего партнера, обхватывает руками его плечи и нежно массирует из стороны в сторону. Барнс решает сползти и поцеловать капитанские губы еще разок, облизывая десна, зубы и язык, словно желая съесть всего своего любимого целиком.

Как же они любят друг друга и как же они счастливы, что обрели друг друга после этой ужасающе долгой разлуки.