Получив доказательства выживаемости людей в прошлом, Газарян решил, что допустить новую резню, имея пусть даже малые шансы её предотвратить — неискупаемый грех. Да, этот армянин был глубоко религиозен, но религиозность его была не показной, с постоянными визитами в храм и богатыми подношениями церковным иерархам. Он воспринимал божественное через свой собственный разум, держа внутри и не выкладывая на всеобщее обозрение. Не то, что он был таким уж праведником… Но одно дело, если речь идёт о внебрачных связях, или о подведении под уголовное преследование конкурентов в бизнесе — и совсем другое, если ты знаешь, что миллионы твоих сородичей должны будут погибнуть страшной смертью — и ничего не делаешь, чтобы это предотвратить!

А спастись от озверевших исламских фанатиков, по мысли Влада, армяне могли, лишь попав под защиту сильной христианской державы. И такой защитницей он видел только Россию. Грузинам в своё время крупно повезло, что почти вся их территория оказалась в составе романовской Империи. И абсолютно прав был поручик Лермонтов, писавший:

А вот армянский народ так и остался разорван на части. Вот что мешало русским освободить армян так же, как они освободили болгар? Полки Гурко и Скобелева в 1877 году уже стояли в нескольких верстах от Стамбула и взамен на мир и свою столицу султан вполне мог дать той части Армении, которая была ещё под его властью, автономию, а может быть — и полную независимость, как это случилось чуть позднее с греками Крита?

Что мешало? Странный вопрос. Весь девятнадцатый, а то и первую четверть двадцатого века в международных делах главная помеха была одна, известная почти всем по ставшей крылатой фразе: "англичанка гадит". Заклятые "партнёры" России из Парижа, Вены и Берлина, впрочем, гадили немногим меньше…

А вот если бы удалось взять в руки своего семейства часть Больших Финансов США, да обзавестись своим весомым лобби в Петербурге и ведущих европейских столицах — деньги, как известно, открывают многие двери и заставляют прислушаться многие уши… То, пожалуй, американским золотом и русскими штыками можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом и проповедью гуманизма.

У Владика Газаряна ведь тоже была несбыточная мечта о прошлом, которую хотелось превратить в реальность…

Нью-Йорк, Риверсайт-Хилл, таверна Пиркса, 29 октября 1813.

- Ну что, Михаил Владимирович, расскажи нам, что делать будем, да?

Когда Арамян нервничает, его акцент становится заметнее.

Отвечаю по-французски, благо, этот язык знаком всем троим. Георгий, правду сказать, владеет им на уровне "моя-твоя понимать, твоя руки вверх, моя стрелять!", но на слух воспринимает всё, если не частить, как южане Марселя или Оверни.

— Прежде всего, мсье д'Арамиц — или вам больше по вкусу обращение "ситуайен"? — давайте условимся о том, чего не делать. По крайней мере, не делать в местах, где нас могут услышать посторонние. А именно — прекратить изъясняться по-русски. Мы с вами по документам французы, Джордж — австралиец и находимся, как и было запланировано, в Соединённых Штатов. А здесь принято говорить по-английски, хотя и французскую речь многие понимают, благо, не так далеко Луизиана, да и бежавшие от террора времён Республики или Империи потомки галлов в здешних местах встречаются, хотя, конечно, не так часто, как в Британии или России. Не стоит вызывать нездоровое любопытство у местных жителей. Хочу напомнить, что идёт война Штатов с Англией, а в такие времена всегда обостряется шпиономания. Тут о такой штуке, как презумпция невиновности никто и не слыхивал, а допросы заподозренных в шпионаже ведутся, как правило, старательно и с пристрастием. Так что прошу вас обоих: с этого момента на людях общаемся только на "инглише" или "френче".

Возращения есть? Возражений нет.

Что же до твоего вопроса, мсье д'Арамиц, то сперва расскажи, что было запланировано сделать в обозримом будущем, а потом можно будет и обсудить, как добиться желаемого.

Додик, несколько поднапрягшийся при моём ответе: похоже, его живое воображение подсказало несколько наиболее вероятных способов допроса русских шпионов, немного помедлил, собираясь с мыслями и произнёс:

— Вообще я… Мы с дядей думали, что, прежде всего нужно обустроиться здесь и начать зарабатывать, чтобы увеличивать капитал постепенно, но достаточно быстро. Не считая вашего золота, сейчас у меня тысяча триста долларов двухсполовинойдолларовыми монетами, которые очень трудно отличить от тех, которые отчеканены в этом времени. Впрочем, никто и не станет стараться: наши деньги не имеют примесей посторонних металлов. Это большая сумма, но не настолько, чтобы ввод этих денег в оборот хоть на полпроцента увеличил инфляцию в США. Треть долларов предполагалось вложить в банк под хороший процент, с получением вкладчиком или его наследниками при посредстве пароля. Я не собираюсь разоряться, а уж тем более помирать в ближайшие несколько десятилетий, но жизнь непредсказуема и на случай финансового краха этот вклад мог бы стать якорем и стартовым капиталом для восстановления позиций.

Ещё двенадцать процентов запланировано направить на торговлю. Купи за цент, продай за пять: хорошая прибыль. Особенно если торговать с индейцами и поселенцами в ближних к фронтиру городах.

На оставшуюся же сумму я… Мы хотели приобрести небольшой участок с домом на окраине города — Нью-Йорк растёт и уже лет через пятнадцать-двадцать луга, где сейчас пасут скот, окажутся под застройкой самого, что ни на есть, центра. Думаю, вы даже не представляете, сколько стоит акр такой земли в начале двадцать первого века. А что сэкономим на покупке — собирались вложить в спекуляцию ценными бумагами. У нас же были данные по всем котировкам на двести лет вперёд! А эта проклятая читалка отказалась работать! — Давид с досадой стукнул по столу. — И что теперь делать без этих данных, я не знаю!

Видимо, вообразивший, что посетитель требует добавки, к столу подбежал молодой Пиркс с новой бутылью рома. Пришлось его отослать, сказав, что мистеру Арамицу доктор запретил пить чересчур много. Удивлённо буркнув нечто наподобие "Да что тут пить-то?", представитель семейного ресторанно-гостиничного бизнеса удалился, поспешив навстречу паре только что вошедших хроноаборигенов в мокрых плащах и шляпах.

— Ну что я могу сказать, Давид… — начал я, как только Пиркс удалился. — Твой дядя мудрый человек, да и ты далеко не дурак, раз сумел осилить три языка и своими мозгами, а не кошельком, получить красный диплом.

— Два.

— Что?

— Два диплома, говорю. Красный по специальности "химик-технолог", а до того "слесарь широкого профиля": не только диплом получил, но и поработал. Это семейная традиция: и отец, и дед в Баку на "Паркоммунне". слесарили. Я на третий разряд сдал, а потом уволился, да.

— Ну, тем более.

Так вот, Газарян зарабатывать деньги умеет, и ты, в принципе, процесс представляешь. Вот только есть одно "но", которое как-то не учли при планировании. Вот скажи, Давид: если, к примеру, понадобилось бы тебе там, дома открыть… Ну, скажем, пекарню. Посчитал ты предполагаемые траты и понял, что на это дело нужен тебе — пусть для круглого счёта будет миллион. А у тебя только триста тысяч. Ты что делать станешь?

— Возьму взаймы у того, кто свободных денег имеет больше. Или кредит в банке оформлю, а потом раскручу дело и отдам с процентами. Так почти все делают.

— Вот в том-то всё и дело.

Вы вот заранее распланировали: часть денег — туда, часть сюда, а вот на третью часть вообще особнячок купить и жизни радоваться. Вполне достойное желание. Вот только одна беда: стартовый капитал у экспедиции очень уж маленький, даже если мы с Георгием решим вложить наше собственное золото в общий котёл… Конечно, какому-нибудь лесорубу Джону Смиту, чья хижина стоит у ручья Уайт-крик в Иллинойсе тысячи трёхсот долларов хватит, чтобы покупать муку и бобы всю оставшуюся жизнь, добывая мясо охотой на лесную дичь. Да ещё и детям в наследство останется. Но нам становиться иллинойскими лесорубами как-то не с руки. А если распределить имеющиеся деньги так, как вы распланировали, то получится тришкин кафтан и залатывание прорех в бюджете. В этих краях мы люди новые, никто нас не знает и поручиться за чужаков не захочет. Никакой ценной собственности, не считая того, что на нас надето, оружия и денег, мы не имеем, так что о залоге и речи идти не может. Так что заманчивую мысль о том, чтобы взять кредит, надо пока оставить до лучших времён.