На подземном паркинге нас поджидал тот самый сине-белый фордовский микроавтобус, который привёз нас сюда из аэропорта. Типично городская "рабочая лошадка", удобная, вместительная, манёвренная, а главное — неприметная, не бросающаяся в глаза. Шофёр, правда, был уже другой: прежний на лицо был типичным армянином, а нынешний креол походил на него лишь общей брюнетистостью и орлиноклювостью. А так присмотришься к чертам лица — вылитый краснокожий. Ему бы головной убор из перьев и трубку мира в зубы — точно будет великий вождь Большой Зелёный Змей.
Водила предупредительно распахнул дверь "Транзита", и как только наша компания расселась в салоне, в задней части которого как гигантские тамтамы возвышался упрятанный в синтетический чехол наш стартовый контейнер, мы отправились в последний путь. Да, чёрт побери, в последний! Если пуск не удастся, то местным хозяевам придётся заметать в совочек оставшийся от нас пепел и объяснять крайне недовольному Владу, что случилось с его пусть и не самым любимым, но всё-таки племянником… Ну и парой его спутников до кучи. А если всё пройдёт по плану, на что лично я крепко надеюсь (и молился бы об этом, если бы жизнь не сделала меня стойким агностиком, периодически впадающим в атеизм), то где-где, а тут и сейчас нас не станет точно, в том числе и в виде кучек пепла на площадке. Ну что же: так уж повернулось, что близких людей у меня в этом мире не осталось, а родственники и друзья давно живут сами по себе, своей жизнью, на что я вовсе не обижаюсь. Судьба такая, и деться от неё некуда. Так что не стоит отвергать подваливший шанс начать жизнь с чистого листа. Ну, или почти чистого, учитывая, что этот шанс дан мне не как всему такому из себя красивому Мишке Скакунову, а как консультанту, не только способному дать в нужное дело дельный совет или прикрыть спину племяннику высоко взлетевшего одноклассника, но и лишённому возможности разболтать доверенную тайну. Да и в силу старой школьной дружбы отчасти пользующегося его, одноклассника, доверием и личным расположением… До определённого уровня, естественно. "Залетела ворона в высокие хоромы" — это не про меня: в хоромы на ПМЖ меня не пустят. А вот щедро сыпануть умной птичке корма и отправить её в полёт с поручением снести записку заместо голубя-почтаря или в качестве живого дрона пролететь с микрокамерой на пузе над вражьим станом — то пуркуа бы и не па?
В этот раз по нью-йоркским улицам мы катались недолго даже с учётом небольшой, минут на пять, пробки, в которую угодили. Один из наших спутников сказал что-то в айпад по-армянски и водитель почти сразу зарулил во внезапно открывшиеся сбоку ворота очередного подземного гаража.
Выволакивать контейнер нам пришлось вдвоём с Георгием, причём крупно повезло, что эта хреновина, в последний момент соскочившая с порожка микроавтобуса, не хряпнула меня по стопе, что вполне реально могло произойти, не отдёрни я ногу. Сто восемьдесят американских фунтов — это вам не кот начхал. Если калекой не сделают, то всё равно болело бы долго.
Благо, снизу чехол был снабжён колёсиками, как на чемоданах, и мы, ухватившись за пришитые по бокам лямки-рукояти, весьма шустро покатили эту дурынду по покрытому плиткой полу.
Армян мы нагнали уже у дверей лифта. Не успели двери закрыться за нами, как почти сразу же вновь распахнулись, открывая взору широкий коридор, по левую руку которого расположился ряд одинаковых дверей, а по правую — большие окна того типа, которые любят устанавливать в спортзалах "элитных школ" новой постройки у нас на Родине. Только в спортзалах часто окна прикрывает сетка-рабица, предназначенная для дополнительной защиты от случайно попадающих в стёкла мячей, брошенных разыгравшимися юными физкультурниками. Здесь же это архитектурное излишество отсутствовало, что было гораздо приятнее глазу, уставшему от надоедливых стен "Большого Яблока".
Из окон открывался вид на зеленеющую идеально подстриженной травой крокетную площадку, по периметру которой располагалось несколько прикрытых противосолнечными тентами пластиковых столиков со стоящими вокруг садовыми стульями, словно в кафешке на каком-то южном бульваре. Сходство усиливала виднеющаяся у дальней стены стойка с застеклёнными холодильниками для прохладительных напитков. В зоне видимости во дворике не было ни единой души, только ветер лениво покачивал фестончики нейлоновых тентов.
Там, где коридор под прямым углом сворачивал вправо, были установлены металлические ворота в виде покрытой гроздьями и листьями винограда зелёной решётки, запертой на небольшой цифровой замок из тех, какие в наших краях любят использовать в качестве дополнительной защиты на гаражах и сараях. Оно, конечно, защита — но только от честного человека или от совсем уж незадачливого воришки. Для серьёзного взломщика, а тем более для государства, буде его представители вознамерятся заглянуть и поинтересоваться: "а что это у вас тут лежит?" все эти замочки, замки и замчища ни разу не преграда. Плавали, знаем.
Один из наших сопровождающих набрал нужную комбинацию и, сняв замочек, распахнул одну из створок: открывать ворота целиком он не посчитал нужным. Тут же он и остался: после того, как мы прошли за вторым армянином вправо по коридору, я услышал за спиной характерный металлический щелчок и потрескивание прокручиваемых барабанчиков с цифрами.
И вот, наконец, мы у цели: ввалившись в гостеприимно распахнутую дверь, наша троица вместе с носатым "вергилием" оказывается в помещении, обстановка которого представляет собой смесь гостиничного номера невысокого класса и кабинета поликлиники. За столом сидели двое немолодых, но вполне крепких мужчин в дорогих костюмах, но без галстуков, причём у одного под расстёгнутым пиджаком виднелась клетчатая рубашка вроде модной когда-то "ковбойки". В центре стола выделялась прикрывающая что-то белая тканевая салфетка, больше сравнимая по габаритам с полотенцем. Рядом со стоящим у стены сияющим белой эмалью и никелировкой агрегатом, живо напомнившим мне допотопный советский аппарат для снятия ЭКГ, который стоял у нас в лётном училище чуть ли не со времён Чкалова и Коккинаки, стояла грузная женщина в белом халате поверх старомодного сиреневого платья в бордовый цветочек. Лицо её ещё хранило остатки прежней красоты, однако набрякшие венами руки с аккуратно подстриженными, лишёнными лака ногтями, явно говорили о том, что былая красавица прожила долгие годы не в беспечной праздности, а добывая насущный хлеб вот этими самыми сильными и милосердными руками.
При виде нас, мужчины поднялись из-за стола и остались стоять, ожидая, пока мы приблизимся.
— Барев дзез!
Раздались армянские приветствия и хозяева дома поочерёдно, уже типично американским жестом пожали руку Арамяну. Нас с Михайловым такого счастья не удостоили, лишь указав всем троим на мягкие полукресла с удобными подлокотниками. При этом они утвердились на своих прежних местах парой секунд раньше нашего. Сложная штука — этикет, однако.
Дальнейший разговор шёл уже по-английски:
— Сегодня важный день! — старший из хозяев нравоучительно приподнял палец. — Сегодня вы, наши гости, покинете нас, и это очень печально. Но это и радостно, поскольку по воле Бога вы отправитесь туда, где вам будет хорошо жить и где вы сможете принести очень большую пользу и всему нашему роду, разбросанному по миру, и всемирному армянству. Мы будем возносить за это молитвы Всевышнему и я верю, что так всё и произойдёт. Уважаемый кузен Газарян тоже будет доволен вашими успехами. А если Газарян будет доволен, то он сделает так, что и мы здесь все тоже будем довольны.
У нашего народа принято что дорогие гости не могут покинуть дом хозяев без достойного подарка. А какой дар более достоин настоящего мужчины, чем хорошее оружие? Примите, же его и носите с честью везде, где вам предстоит побывать. И пусть даже по воле Господа случится так, что это оружие потребуется применить один-единственный раз в жизни — носите его с собой всегда! Чтобы плачь стоял не в нашем роду, а в домах наших врагов, пусть сам дьявол пожрёт их чёрные души!
