Кудрявый гриффиндорский охотник поймал их взгляд, когда они подошли к открытой двери лазарета, и, к их смятению, слегка покачал головой. Выражение его лица было безнадежным, и Онода почувствовал, что похолодел от страха.

Встревоженно посмотрев в сторону Имаизуми, он увидел такое же испуганное выражение на его лице.

Они вместе ввалились в дверной проем, уже отчаянно оглядываясь в поисках знакомого огонька рыжих волос, и Онода был готов настаивать, чтобы ему позволили увидеть друга, независимо от того, что скажет медсестра и в каком печальном состоянии он может быть.

И был смущен и озадачен тем зрелищем, с которым пришлось столкнуться.

— Эй, Сакамичи, шустряк, — весело сказал Наруко, поприветствовав их зубастой улыбкой с одной из больничных кроватей, на которой он удобно расположился, держа кружку, от которой поднимался пар. — Я уже думал, когда же вы появитесь!

В противоположность всем ужасным образам, которые нарисовал Оноде его разум, Наруко казался вполне в порядке и, если не принимать во внимание бинты, обмотанные вокруг его головы, выглядел почти таким же энергичным, как и утром за завтраком. Его обычная острозубая улыбка стала поменьше, когда он увидел, как они на него смотрят, и ее сменило замешательство.

— Э… что-то случилось? — спросил он.

Имаизуми открыл и закрыл рот, потом помотал головой и раздраженно отвернулся.

— Нет, вообще ничего, — угрюмо сказал он.

Наруко посмотрел на Оноду, похоже ища лучшего объяснения, и Онода нерешительно признался:

— Ну… я, наверное, не могу говорить за Шунске, но я вроде как ожидал, что ты… будешь в гораздо худшем состоянии, чем есть?

Наруко нахмурился, склонив голову набок в недоумении.

— Почему ты так подумал?

— Просто… твой товарищ снаружи казался…

Наруко оставался в недоумении только пару секунд, потом на его лице отразилось понимание, он повернулся, насколько ему позволяло одеяло, и злобно крикнул «ТЕШИМА!» в сторону входа в лазарет.

Кудрявый охотник с ухмылкой просунул голову в дверь.

— Звал?

— Вот не надо тут мне, ты, кучерявый кусок дерьма, — прорычал Наруко. — Что ты там наврал Сакамичи?

— Ну-ну, Шокичи, не надо так обращаться к старшекурснику, — усмехнулся Тешима. — И маленькому хаффлпаффцу я ничего не говорил, просто моя скорбь по причине того, что ты прикован к постели, должно быть, была выражена на моем лице слишком ясно, когда он проходил мимо, вот и все.

— И все?

— И не то чтобы я хотел побеспокоить именно его — ты же не можешь обвинять меня в том, что я хотел увидеть, как элитный чистокровный Шунске Имаизуми немного заволновался, верно?

Имаизуми бросил убийственный взгляд на Тешиму. Из них двоих Имаизуми был значительно выше, но старший мальчик не подал никаких признаков, что был хоть чуточку напуган.

— Это того стоило, — удовлетворенно вздохнул Тешима, перед тем как отвернуться и обратиться к Наруко. — Шокичи, я должен был напомнить тебе, что из-за тебя собрание нашей команды откладывается до завтра, так что твоей голове лучше быть в порядке к тому времени, ладно?

— Это твоей голове лучше быть в порядке к тому времени!

— Мое дело сделано, — сказал Тешима. — Просто постарайся отдыхать и принимать зелье как хороший мальчик, или Джин до конца дней будет тебе это припоминать.

Наруко закатил глаза.

— Ладно, ладно, — сказал он, хотя в конце все-таки неохотно добавил «спасибо».

— Все для нашего любимого маленького выскочки, — сказал Тешима и, махнув рукой, скрылся обратно в коридор. — Просто делай как я сказал, ага?

— Придурок, — пробормотал себе под нос Наруко, когда Тешима ушел. Он сделал глоток из кружки, которая покоилась в его руках, и содрогнулся:

— Ух, что за мерзость.

— А что… это именно? — спросил Онода, с подозрением поглядывая на кружку.

Наруко, нахмурившись, поднял ее перед собой.

— Знаешь что? Не имею понятия. Наверное, исцеляющее зелье, но большинство сломанных костей срослись еще до того, как я пришел в себя. Это, должно быть, зелье для чего-то еще, не знаю для чего. Но в любом случае вернемся к самому важному — матч! Я слышал, он был довольно удачным, даже если для моей команды он и закончился плохо, да?

Онода мог поспорить, что матч для всех закончился по-своему плохо, но не знал, как это объяснить, и ответил только:

— Да — мне жаль.

— Наверное, мне можно утешиться знанием, что ты играл не так впечатляюще, пока меня не было, — преувеличенно вздохнул Наруко, откинувшись на подушки и обращаясь к Имаизуми. — Тешима сказал мне, что он и Аояги уничтожили тебя в последние несколько минут.

— Может, я и пропустил пару сложных бросков из-за дождя, — равнодушно сказал Имаизуми. — Не так уж важно, раз мы все равно выиграли. И у тебя нет причин радоваться, что твоя команда все еще играет лучше, пока тебя нет.

Наруко поморщился, заметно дернувшись, будто его ужалили.

— Иди к черту, Имаизуми. Меня сбили с метлы и проломили голову — ты мог бы хотя бы притвориться расстроенным.

Имаизуми ничего не сказал, только снял оторванную нитку с рукава своей синей квиддичной мантии, избегая смотреть Наруко в глаза.

Тишина стала оглушительной, и Онода торопливо вставил:

— Так, э, Шокичи, думаешь, ты сможешь скоро выйти из лазарета, если ты уже нормально себя чувствуешь?

Наруко состроил угрюмую мину.

— Нет, мне придется оставаться здесь остаток дня и всю ночь. Это глупо — я уже почти поправился, но, видимо, здесь, в Хогвартсе, мы «не рискуем с травмами головы, мистер Наруко», и поэтому моя голова обмотана бинтами и я не могу встретиться со своей командой после игры. Наверное, мне повезло, что вам, ребята, вообще разрешили навестить меня.

— Ну… вероятно, это к лучшему, — признал Онода. — Это было… действительно жутко, когда ты упал во время матча.

— Ооо, Сакамичи, — нежно сказал Наруко, как будто Онода сказал что-то несомненно милое. — Такие вещи постоянно случаются в квиддиче — просто спроси шустряка. Разве ты не знаешь, к концу мирового чемпионата 1868 года ни один игрок из победившей команды не начинал игру, и это только из-за травм.

— В самом деле? — спросил Онода. — Это правда?

— Правда, — сказал Имаизуми, хотя вовсе не выглядел счастливым, признавая это.

— Видишь? О падениях вроде моего не стоит волноваться, — сказал Наруко, криво улыбнувшись Оноде. — Хреново, что это случилось раньше, чем я смог показать шустряку, кто здесь главный, но такова жизнь, знаешь.

— О, — сказал Онода, сообразив, что все еще думает скорее о магловских способах лечения, нежели о магических. — Извини, наверное, я ошибся. Поскольку у маглов нет магического исцеления, имеет смысл, что несколько сломанных костей после неудачного падения для них намного хуже, чем для волшебников, верно?

— Вроде того, — сказал Наруко, медленно моргая, словно его ресницы внезапно стали необъяснимо тяжелыми. — Квиддич просто… вот такой. Не позволяй ему так сильно беспокоить тебя, Сакамичи.

Онода только открывал рот для ответа, когда в Больничное крыло вернулась целительница и приблизилась к ним. Она взяла почти пустую кружку из все более неуверенных рук Наруко и принялась подтыкать ему одеяла.

— Кажется, зелье начинает действовать, так что я боюсь, вам придется завершить свой визит прямо сейчас, — сказала она, и когда Онода открыл рот, чтобы возразить, твердо продолжила: — Ему надо поспать, чтобы исцеление закончилось, и вам нельзя быть здесь и отвлекать его. Он выйдет уже завтра, поэтому я уверена, что вы сможете отложить все, что вам нужно, на потом.

— Эм… хорошо, спасибо, — нервно сказал Онода. — Мы сейчас уйдем.

Под бдительным взглядом целительницы Онода и Имаизуми собрались идти, но прежде чем они сделали хотя бы шаг в направлении выхода, Наруко движением, напугавшим их обоих, поймал непослушной рукой край рукава Имаизуми.

Если бы Имаизуми захотел, то легко стряхнул бы слабый захват, но вместо этого он послушно остановился и обернулся в ожидании.