— Так ты случайным образом решил, что карликовый пушистик и бутылка зелья для укладки волос совершенно нормально подходят для подарка… — Наруко замолк, будто что-то осознал. — Имаизуми, ты гандон!

Имаизуми, к удивлению Оноды, кажется, боролся с улыбкой. И, как понимал Онода, это была не обычная реакция на то, что тебя назвали гандоном.

— Не имею понятия, о чем ты, — сказал Имаизуми настолько нейтральным голосом, насколько у него получилось.

— Все ты понимаешь! Не могу поверить — уже месяцы прошли! Ты вправду держишь в памяти все ужасные оскорбления, которые когда-то выдумал?

— У меня нет такой привычки, — самодовольно сказал Имаизуми. — А вот ты определенно достаточно озабочен, чтобы держать в памяти все оскорбления, сказанные тебе.

— Нет! Это было…

Онода смущенно приподнял руку:

— Эм, могу я спросить, в чем проблема?

— Он сказал, что я выгляжу как карликовый пушистик, которого макнули в зелье для укладки волос, — Наруко бросил на Имаизуми злой взгляд.

Онода нахмурился в замешательстве.

— Прямо сейчас? Я не помню…

— Нет, не сейчас! — пожаловался Наруко, глядя на Оноду с умоляющим выражением. — Ты не помнишь? Это было, когда мы с тобой только подружились и я впервые встретил Имаизуми. Он сказал, что я выгляжу как карликовый пушистик, которого макнули в зелье для укладки волос, потому что он урод. А теперь он снова обзывает меня так же!

И тогда Онода понял, почему именно Имаизуми дал Наруко подарок — это было, вероятно, предложение мира и объявление войны одновременно.

И вот это был способ Имаизуми улучшить отношения с Наруко? Онода думал, что ему удалось вернуть их к диалогу, но в то же время он, кажется, активно усиливал их враждебное отношение друг к другу.

Так ты собираешься заводить друзей, Шунске?— задумался Онода.

— Не знал, что сделал что-то подобное, — ухмыльнулся Имаизуми. — Ты ошибся.

— Ты в самом деле думаешь, что это смешно, о мой бог. Так вот что все было, да? Просто огромная подготовка к самой убогой ответной шутке на свете. Ненавижу тебя.

— Сожалею, что ты так чувствуешь, — сказал Имаизуми без тени сожаления в голосе. — Ты всегда можешь вернуть подарок, если он тебе не нравится, — добавил он, как бы после раздумья.

— Пошел ты! — огрызнулся Наруко, защитным жестом прижимая карликового пушистика к груди. — Ты его мне подарил, так что у тебя больше нет на него никаких прав. А еще я уверен, что Квоффл думает, что ты узкоглазый и уродливый, и я не хочу снова отдавать его тебе.

Имаизуми дернулся.

— Ты назвал его Квоффл?

— Конечно! Он круглый, как мяч, и красный тоже — отличное имя!

— Это ужасное имя.

— О, прошу прощения. Не догадался, что раз уж мы в Хогвартсе, то должны давать нашим питомцам вычурные имена вроде «Психе». Ты абсолютно прав, шустряк, Квоффл — тупое имя. Я определенно должен был выбрать имя поярче. Что думаешь насчет Агриппы? Парацельс? Моргана ла Фэй? Какие-нибудь другие известные ведьмы и волшебники из прошлых времен?

— Ты знаешь эти имена только потому, что они есть на карточках от шоколадных лягушек, — пробормотал Имаизуми. — Как бы то ни было, мне все равно. Называй его каким угодно дурацким именем.

— Хмм… что тогда, если я назову его Шунске? — лукаво улыбнулся Наруко. — Милый пушистенький маленький Шунске…

Имаизуми сверкнул глазами.

— Ты. Не. Посмеешь.

— Тогда что не так с Квоффлом?

— Абсолютно ничего, — отозвался Имаизуми. — Лучшее имя из всех, что я слышал.

— Я тоже так думаю, — победно усмехнулся Наруко. — Спасибо, шустряк, — весело сказал он.

Ну… может, план Имаизуми сработал лучше, чем ожидал Онода, если прозвище снова было на месте. И «спасибо» Наруко звучало на удивление искренне.

Может, они, в конце концов, и сами могли справиться.

Имаизуми быстро вернулся к чтению, когда волнение немного поутихло, или, по крайней мере, притворился.

— Не стоит, — резко сказал он. — Я говорил, это всего лишь жест. Понятия не имел, что тебе действительно понравится.

— Ну, я обязательно подарю тебе что-нибудь такое же содержательное, — сказал Наруко с тревожно широкой улыбкой. — Сакамичи, ты непременно должен дать мне свой адрес, пока мы не приехали в Лондон, чтобы я мог отправить тебе рождественские подарки.

— Ох, верно! — сказал Онода. — Думаю, и мне твой тоже нужен. Мне послать их совой или…

— Магловской почтой тоже можно. Мой папа магл, помнишь? — сказал Наруко. — Хотя совой, вероятно, быстрее, особенно раз у шустряка есть своя. С, повторюсь, чудовищным именем.

— Заткнись.

После этого они успокоились на оставшуюся часть поездки, и Онода с облегчением подумал, что отношения между Имаизуми и Наруко, кажется, вернулись к нормальным. Плечи Имаизуми наконец перестали быть напряженными, и он действительно расслабился в первый раз за день — если не за всю неделю. Наруко тем временем разломал на куски один из своих сдобных котелков и кормил ими карликового пушистика Квоффла. Странное создание казалось более чем счастливым, поглощая котелок весом с него самого, и у Оноды появилось ощущение, что оно будет счастливо с новым хозяином так же, как и Наруко, когда получил его.

Неприятным же эффектом этой славной умиротворенной поездки было то, что, казалось, совсем не осталось времени до того, как громкоговоритель объявил, что проезд приближается к вокзалу Кингс-Кросс, напоминая Оноде, что он все еще одет в школьную мантию и должен переодеться в магловскую одежду перед тем, как сойти с поезда. После того, как последние несколько месяцев он ходил почти исключительно в школьной мантии, очень странно было надевать старый джемпер и джинсы, ткани и формы которых стали незнакомыми. Когда он застегнул джинсы, его ждал очередной сюрприз — низ его штанин, кажется, стал немного дальше от пола, чем был, когда он надевал их в последний раз.

По-видимому, он все же вырос в большем количестве смыслов, чем думал, с момента приезда в Хогвартс.

Остаток поездки прошел в тумане, и вскоре дождь обрушился на вокзал Кингс-Кросс, и нескольким сотням юных волшебников разрешили высаживаться.

Сойдя с поезда, Онода и его друзья первым делом забрали свои чемоданы и клетку с совой Имаизуми из багажного отделения, но для Оноды даже это действие казалось просто отсрочкой перед неизбежным.

— Думаю, я вижу мою семью там, — сказал Наруко, глядя сквозь толпу, которая закрывала ему обзор. — Наверное, мне надо пойти встретиться с ними.

— Да, наверное, — сказал Онода со сжавшимся горлом.

Дурак, говорил он себе. Конечно, Наруко хочет увидеть семью. И им вовсе не придется быть вдали друг от друга особенно долго. Здесь вообще почти не о чем волноваться, когда они так скоро увидятся снова. А Онода всего лишь был прилипчивым и жалким — кажется, никто больше так не реагировал…

Его мысли прервал Наруко, когда стиснул его в крепких объятиях.

— Буду в самом деле скучать по тебе на каникулах, Сакамичи, — серьезно сказал он. — Кого мне учить всяким крутым движениям в полетах, а? — Он сопроводил это высунутым через плечо Оноды языком в сторону Имаизуми. — А по тебе, шустряк, я вообще не буду скучать. Будет приятно от тебя отдохнуть.

— Мне тоже, — сказал Имаизуми. — Твое отсутствие на целых две недели — самый лучший подарок, который ты можешь дать мне.

— Нажрись дерьма и сдохни, Имаизуми, — сказал Наруко, в последний раз сжав Оноду перед тем, как отпустить. — Веселого Рождества, и увидимся в поезде по пути обратно!

Онода и Имаизуми понаблюдали, как он проталкивался сквозь толпу, неосторожно волоча свой чемодан. Через минуту он был атакован двумя темноволосыми детьми, но присел и поймал их в объятия до того, как они преуспели в том, чтобы опрокинуть его, смеясь над тем, как они пытаются увернуться от поцелуев, которые он запечатлел на их макушках. Грозного вида женщина с огненно-рыжими волосами, собранными в растрепанный хвост, сказала ему что-то, когда он обнимал мальчиков (его младших братьев, по-видимому), он выпрямился и последовал за ней. И перед тем как пересечь барьер вместе со своей семьей, он улучил момент, чтобы послать улыбку и последний раз помахать туда, где все еще стояли Имаизуми и Онода.