— У меня есть накидка, но она мне не нравится, — пожаловался Манами. — Она слишком плотная — я не могу как следует чувствовать ветер, когда надеваю ее. Для полетов это ужасно.
— Но ты должен носить ее! — запротестовал Онода. — И перчатки тоже. У тебя есть перчатки?
— Хмм… вроде нет.
— Ладно, — сказал Онода, решительно стягивая с рук свои перчатки. Он вручил их Манами и сказал: — Тогда можешь взять эти. Пожалуйста, надень их.
Манами выглядел удивленным.
— Сакамичи, да все в порядке, — стал отказываться он, пытаясь вернуть перчатки Оноде. — И они же твои — ты ведь замерзнешь?
— Тебе они больше нужны, — не уступил Онода. — Я могу взять новую пару, когда поеду домой, а если ты собираешься много летать один, то тебе нужны, по крайней мере, перчатки, и даже если эти и старые и не очень хорошие… я о них не слишком заботился, и твои руки больше моих, так что они могут быть маловаты…
— Сакамичи, — сказал Манами со странным выражением лица, и Онода невольно закрыл рот. — Тебе… будет лучше, если я надену их?
Онода моргнул.
— Да, конечно, — сказал он.
— Тогда я буду носить их, — сказал Манами, надевая перчатки. В его движении было неоспоримое чувство завершенности. — Спасибо за подарок, Сакамичи. Боюсь, у меня нет ничего такого же особенного, чтобы дать тебе в ответ, — добавил он извиняющимся тоном с небольшой, но искренней улыбкой.
— Что?.. Нет, это не твой рождественский подарок, — запротестовал Онода в ужасе от того, что Манами все неверно понял. — Я хотел подарить тебе что-то получше, чем мои поношенные перчатки, обещаю — и ты не должен дарить мне что-то в ответ, я вовсе не ждал…
— Хорошо, — сказал Манами, а потом сунул руку в один из карманов мантии и с сосредоточенным видом пошарил там. — Посмотрим… я знаю, это где-то там… о, вот он! — он вытащил небольшой рождественский апельсин и протянул его Оноде. — Веселого Рождества, Сакамичи! — просиял он. — Это просто нужно было сделать сейчас.
Онода не смог не улыбнуться, пока брал апельсин в свои неприкрытые теперь руки.
— Спасибо, Сангаку. Обещаю, что привезу тебе кое-что получше, когда вернусь.
— Не знаю, что может превзойти перчатки, — беспечно сказал Манами но, как ни странно, вовсе не казалось, будто он шутит.
— Ага, хорошо, — произнес Онода, неуверенный, как ответить. — Надеюсь, пока они в любом случае будут работать хорошо. Ты останешься полетать?
— Я просто обязан, особенно если у меня есть новые перчатки, чтобы их опробовать! — рассмеялся Манами, и Онода смущенно посмотрел вниз. — Хмм… вероятно, я не должен убеждать тебя остаться, раз уж у тебя больше нет перчаток и ты достаточно замерз, чтобы трястись как испуганный кролик.
— Я в порядке! — возразил Онода, хотя внезапно понял, как ему в действительности холодно. Ну правда, как Манами это выносит?
— Тебе лучше вернуться в замок, Сакамичи, — сказал Манами, взбираясь на метлу, и его внимание медленно и неотвратимо уходило от Оноды назад к небу. — Кажется, ветер сейчас поднимется.
— Ох… ладно, тогда позже поговорим, — сказал Онода, коротко удивившись, откуда Манами может это знать.
Или… может, он и не знал этого. Вообще-то, это было похоже на отговорку, что-то, чтобы заставить Оноду уйти. Это всегда было возможно.
Онода немного упал духом, когда эта мысль пришла ему в голову. По отношению к Манами вполне можно было сказать, что рутинные вещи — вещи вроде школы и домашней работы, или семьи, или случайных друзей, или Оноды были просто отвлекающими мелочами перед лицом его желания летать и быть свободным от всего, что связывало его или заставляло скучать. Онода недолго знал Манами, но, кажется, понимал его достаточно, чтобы представить себе, по крайней мере, это.
Но это ничего. Так он может продолжить дружить с Манами, не ожидая от него многого. Пока Онода понимал, как приспособиться к жизни Манами, он мог рассчитывать на его улыбки и внимание и не беспокоиться о том, чтобы слишком довериться ему. И если Онода перестает существовать для Манами, когда пропадает из вида, ну… это всего лишь одна из издержек дружбы, верно?
— Надеюсь, ты повеселишься со своей семьей, — снова улыбнулся Манами, перед тем как исчезнуть в вихре снежинок.
Несколько долгих минут Онода смотрел, как Манами улетает, пока особенно сильный порыв ветра не заставил дрожать, напомнив, что он собирался вернуться в замок. Имаизуми и Наруко в любом случае будут его ждать, и, если Оноде повезет, их вражда не возрастет, пока он отсутствует.
К тому времени, как Онода добрался до главного входа в школу, ветер дул, по крайней мере, вдвойне сильнее, чем когда он разговаривал с Манами, и, кажется, не спешил утихомириваться.
*
— Эй, Сакамичиии!
От воспоминаний Оноду отвлек взъерошенный со сна, но несомненно проснувшийся Наруко. Кажется, в какой-то момент он избавился от короны, но на щеке у него все еще была вмятина, значит, проснулся он не очень давно.
— Что? — спросил Онода.
— Хочешь чего-нибудь с тележки?
Онода моргнул.
— Ох… нет, не надо, — отказался он.
— Не надо, отлично. Если потом захочешь, можешь взять что-нибудь из моего. Чувак, я умираю от голода, — сказал Наруко, спрыгивая с сидения и покидая купе, чтобы купить себе поесть.
Имаизуми бросил слегка озабоченный взгляд в сторону Оноды.
— Ты в порядке?
— Ага, — невольно усмехнулся Онода. — В порядке. Просто… рад, что еду домой!
Имаизуми нахмурился, очевидно не удовлетворенный ответом.
— В самом деле. Кажется, даже Наруко думает, что тебя что-то беспокоит.
— О. Правда?
— Если ты не думаешь, что то маленькое фиаско с рождественскими хлопушками — просто Наруко как он есть, — сухо сказал Имаизуми. — Если ты спросишь меня, то я думаю, что он сделал — дико неправильную, надо добавить — попытку подбодрить тебя. Поэтому, в чем бы ни заключалась твоя проблема, нам лучше решить ее побыстрее, если мы не хотим увидеть еще более неприятную его выходку позже.
— О, — повторил Онода, на мгновение утратив дар речи. — О, ну… может быть, я был немного напряжен в последнее время? Не думаю, что я хорошо сдал большинство экзаменов, ты и Наруко несчастливы, никому из нас не удалось полетать со времени последнего большого снегопада, а теперь мы не сможем быть вместе, пока не пройдет Рождество. Думаю, просто сейчас много всего беспокоит меня, — неловко признался Онода. — Прости, я не должен утруждать тебя своими проблемами, когда тебе есть о чем беспокоиться.
— Ну, я… Имаизуми смущенно умолк. — В первую очередь прости, что я добавил к твоим проблемам новую. Но… — он поморщился. — Я собираюсь постараться все уладить, обещаю. По крайней мере, с моей стороны.
— Что ты…?
— Надеюсь, ты любишь сдобные котелки, Сакамичи, потому что я купил десять штук! — Наруко ввалился в открытую дверь купе и вернулся на свое место с огромным бумажным пакетом, который нес обеими руками. — И еще купил лакричные палочки, и шоколадных лягушек, и всевкусные орешки Берти Боттса на случай, если ты захочешь чего-нибудь полегче, — улыбнулся он.
— Ничего себе, — пробормотал Имаизуми.
На щеке Наруко дернулся мускул, но больше он никак не показал, что слышал Имаизуми.
— Ох… Шокичи, я действительно очень ценю твое предложение, но прямо сейчас я правда не голоден, — слабо сказал Онода.
— Но ты почти ничего не ел сегодня, — запротестовал Наруко, по-видимому не собираясь сдаваться. Может, Имаизуми и был прав насчет Наруко — может, это еще одна попытка его подбодрить.
— Наруко, сядь и затихни, — сказал Имаизуми, поднимая с сидения рядом с собой сумку и принимаясь копаться в ней, — и Наруко ощетинился.
— И почему именно я должен это сделать? — ухмыльнулся Наруко, поворачиваясь.
— Просто хочу покончить с этим, пока мы все здесь, — мягко сказал Имаизуми, доставая из сумки маленькую, обернутую в красное коробку и протягивая ее Наруко. — Веселого Рождества.
— Чего?
Онода онемел, а Наруко (который действительно сел, как и просили, хотя, видимо, от чистого шока) уставился на Имаизуми так, будто тот только что отрастил вторую голову.
