Он поморщился и отодвинул телефон подальше от уха. Райан слышал пронзительный женский крик, но не мог разобрать слова.
— Синтия, — твердо начал Джон. — Послушай меня. С ним все нормально. Я перезвоню тебе, когда ты успокоишься. — Он замолчал, но через секунду продолжил: — Надеюсь, где сейчас Тори, ты знаешь точно, да? … Хорошо. Я перезвоню.
Он закрыл телефон.
— Сильно злилась? — спросил Марк.
— Она волновалась. — Джон вздохнул. — И да, на самом деле, в основном злилась, но если б ты не объявился в ближайшее время, волновалась бы.
— Даже не поняла еще, что я пропал, да?
— Не жалуйся, ты же сам все так подстроил.
Марк пожал плечами.
— Я знал, что мама не позвонит и не проверит. Они нарадоваться не могли, что я свалил из дома на какое-то время.
— Как ты сюда добрался?
— Купил билеты на поезд по ее кредитке. На «Зефир» и «Эмпайр Билдер»*. А после поезда автостопом.
— Автостопом? — Джон болезненно поморщился.
— Ну да, — набычился Марк.
— Так. — Джон шумно выдохнул. — Марк, я всегда за тобой приеду, если нужно. Всегда и куда угодно. Ради бога, не надо стопить.
— Мне не хотелось все по телефону рассказывать.
— Ну-ну. — Джон потер лоб. — Так ты говорил, что вы постоянно ругаетесь. Это, в смысле, с Брэндоном?
— И с мамой. Он по большей части возмущается, что ему досталась такая бестолочь, как я. А потом мама начинает меня отчитывать за то, что его не слушаю. После чего он орет, что она в «интересном положении», а я ее расстраиваю. И все повторяется по новой до бесконечности.
— Почему ты думаешь, что он считает тебя бестолочью? — спросил Джон, явно прикладывая усилия, чтобы сохранять спокойный тон.
Марк вздохнул.
— Потому что это правда. Что бы я ни делал, все не так. Я ненавижу школу, и у меня плохие отметки. Он говорит, что все могло быть лучше, если бы я постарался, хотя дело-то совсем не в этом. И, в общем, он запретил мне ходить на репетиции, и в группе нашли другого гитариста. А я разозлился и забил на учебу. Так что ему позвонили из школы, и у него, короче, совсем резьбу сорвало, потому что «это же Лойола». Он сам там учился и намолиться на нее не может. Только Брэндон-то был одним из золотых мальчиков, у которых и деньги, и внешность, и куртка футбольной команды… Он не в курсе, каково это, когда ты не из таких.
— Ты же играл там в бейсбол.
— Ну да, и мне нравилось, но я не настолько крут. За последние четыре игры из двенадцати попыток не получилось отбить ни разу, и мы даже близко не подошли к плей-офф. Так что я и тут неудачник. Этот взбесился, потому что хотел меня тренировать, а я отказался и, стало быть, не заинтересован в том, чтобы расти и вносить свой вклад в командный прогресс. Я тяну команду вниз, к моему уровню.
— Марк.
Но того было не остановить:
— Мама в последнее время заладила свое «мы должны делать Брэндона счастливым, он зарабатывает нам деньги, а тебе нужно больше стараться». И у нее все мысли вертятся вокруг ребенка. Блин, да она вяжет, прикинь?! И часто стоит с таким взглядом, будто вообще не слышит, что я ей говорю.
— А что Тори?
Марк пожал плечами.
— Тоже не больно радуется, но у нее хорошие оценки, и она девчонка, так что Брэндон не слишком на нее наседает. Для Тори у него не придуман план, по которому она должна жить. И ребенка она тоже вроде как ждет. В Рождество она пару раз говорила о том, чтобы приехать сюда и остаться у тебя насовсем, но не думаю, что серьезно. А Брэндон обычно не обращает на нее внимания.
— Марк, — осторожно начал Джон, склоняясь ближе, — он же не бьет тебя, нет?
Марк медленно покачал головой.
— Нет… По правде. Иногда он так злится, что мне прямо страшно становится, но в основном просто орет. Пару раз он хватал меня за руку, когда я пытался уйти, но никогда не бил. — Марк поднял глаза на отца. — Я больше боюсь, что сам его однажды ударю. Он откуда-то знает все мои больные места. И все так выворачивает, будто я виноват, что мелкий, и медленный, и неуклюжий, и не настолько умный, как Тори, и прыщавый и все такое. Можно подумать, что если я начну делать, как он говорит, и думать, как он говорит, блин, да даже есть, что он мне говорит, то чудесным образом превращусь в его копию и жизнь станет прекрасна. Не идеальную копию, конечно, чуть похуже, потому что я ведь все-таки не настоящий Карлайл. Но он хотя бы сможет вылепить из меня то, что хочется, и тогда я уже не буду сраным лузером и безруким дебилом.
— Черт, — пробормотал Джон сквозь сжатые зубы.
— Ты ни то и ни другое, — вставил Райан, потому что Джон сейчас, кажется, просто не мог говорить. — Ну разве что невысокий, но ладони у тебя большие, а значит, вытянешься сам, без всяких специальных диет. Потом, смотри, я же разговаривал и с тобой, и с Тори, и тебе не о чем волноваться. Мыслите вы по-разному, но соображаете куда лучше многих.
— Он ненавидит мою музыку, — сказал Марк, но в голосе у него уже не звучало того отчаяния.
— Пфф, ну вот. Видишь? Значит, у него нет вкуса. Так какое тебе дело, что еще он там себе думает?
Джон шлепнул его по руке, но на его лице читалась благодарность.
— Мы тут вообще-то пытаемся серьезно поговорить, Рай.
— Ну, по мне, так нам пора серьезно поужинать. — Райан поднялся на ноги. Надо бы немного разрядить обстановку. — Марк, если собираешься остаться тут насовсем, начинай помогать по хозяйству. Можешь вымыть овощи для салата. Я, пожалуй, сварю макароны. Джон, у тебя полкампуса под ногтями, иди в душ.
Джон недоуменно моргнул.
— Кыш-кыш, — махнул рукой Райан. — Ты все равно не решишь все проблемы в ближайшие пять минут. Помоешься, поешь и посмотришь на все свежим взглядом после ужина, ничего страшного. Да, Марк?
— Хорошо.
Пацан открыл холодильник и принялся копаться в ящике с овощами. Не в последнюю очередь, как показалось Райану, чтобы спрятать за дверцей лицо. Ну, пока что пусть прячет.
Джон неуверенно направился наверх.
— Мне надо перезвонить Синтии.
— После ужина, — отрезал Райан. — Если не спустишься до того, как сварятся спагетти, будешь есть свою порцию холодной. Иди.
Он встретился глазами с Джоном и поддержал его лучшей ободряющей улыбкой из своего арсенала, раз уж обнять сейчас — это явно перебор.
А когда теперь сможет поддержать чем-то посущественней улыбки?
Райан заставил себя отвернуться и достал большую кастрюлю.
— Марк, — сказал он. — Погоди пока мыть овощи. Давай ты унесешь этот столик и поставишь на его место большой. Раз нас трое, нужно больше места.
Этим вечером Джон в нерешительности замер у двери в комнату Райана. Что важно, закрытой двери. То есть ему лучше не входить? А если Райан на него злился? Снизу донеслись быстрые и сердитые гитарные риффы Марка. В висках колотило, словно там били в барабаны, и ему просто было нужно… просто нужно. Он постучал. Райан открыл сразу же.
— Ну привет. — Он встретил Джона теплой улыбкой. Все-таки не злится? — Иди сюда.
Райан схватил его за руку, и стоило двери за спиной захлопнуться, как тут же прижался к губам. Но поцелуй вышел скорее нежным, чем страстным. Большой палец Райана погладил лоб, и стало чуть полегче.
— Ну и видок у тебя, краше только в гроб кладут.
— Голова болит, — признался Джон.
— Ты выпил таблетку или пытаешься строить из себя мученика?
— Выпил. Пока не подействовало.
— Давай присядь.
Райан провел его вглубь комнаты и подтолкнул в сторону кровати. У Джона хватило сил только присесть и опереться спиной на стену.
— С Синтией все прошло не слишком гладко, да?
Райан сел рядом, прижимаясь к нему бедром.
— Не особо. — Она обвинила Джона в том, что он промыл Марку мозги, пытался его подкупить, слишком баловал — словом, делал все, лишь бы забрать сына себе. И Джон сорвался и в свою очередь вывалил на нее обвинения в закрывании глаз на психологические издевательства нового мужа. «Не слишком гладко» это еще мягко сказано. — Она бы подала в суд, только Марк заявил ей прямым текстом, что если его вернут в Калифорнию, то он снова сбежит. И на этот раз, возможно, не ко мне.
