В Лос-Анджелесе, как оказалось, пешком не ходили в принципе. Дети посмотрели на него как на умалишенного, когда он предложил пройтись. Слава тебе господи, что в арендованных машинах стоят навигаторы.
Он разрешил Марку и Тори самим выбрать, чем заняться. Не все прошло гладко: все-таки двенадцатилетняя девчонка и парень, которому почти пятнадцать, будут спорить даже о том, какой сегодня день недели, что уж говорить о планах на выходные. Но ничего, они справились.
Когда Тори начала упрашивать его пойти в магазин, он все разрулил, закинув Марка на ту вечеринку бейсбольной команды с лазертагом, которую устраивали по случаю конца сезона. Так Марк успел побыть с друзьями, пока сам Джон прохлаждался в торговом центре, наблюдая, как Тори примеряет одну вещь за другой.
Тори. Боже, она росла прямо на глазах. И уже носила лифчики! Которые, оказывается, теперь можно и не особенно-то прятать под одеждой, потому что когда Джон проверил новую майку на предмет торчащих бретелек, она только закатила глаза.
Сперва он пытался комментировать ее выбор, но быстро бросил это гиблое дело. Женщина, которая тоже ждала свою дочь у примерочных, успела посоветовать: «Если одежда чересчур обтягивающая или вырез слишком большой, говорите, что ее такое немного полнит или что это не ее цвет. Но используйте свое вето с умом».
Когда Джон в третий раз промямлил «это не твой цвет», Тори чуть не лопнула со смеху. Но они все же нашли несколько вещей, которые понравились обоим, и обошлось без категоричных родительских запретов.
А позже, после похода в кино, Джон наградил Марка, позволив ему немного порулить арендованной машиной по громадной темной парковке торгового центра. Конечно, они нарушали правила, но там Марк ни во что бы не врезался, и парню все-таки уже почти пятнадцать.
Это была идея Райана. Перед поездкой Джон понял, что не представляет, куда вести детей в Лос-Анджелесе, и взмолился о помощи. И вместе со списком интересных мест Райан предложил пустить Марка за руль. Оказывается, самому Райану старший брат дал поводить еще в двенадцать лет, когда тот резко прибавил в росте. Вызванные этим восторг и обожание, по его словам, выветрились лишь спустя годы. Прием сработал и на Марке, пацан впервые за все выходные сел прямо и ловил каждое слово.
Дети показали Джону их город, и они прошлись по некоторым туристическим местам. Марк и Тори с таким удовольствием поправляли его ошибки, что он специально для них сделал еще пару-тройку. А некоторых вещей, вроде истории появления огромной надписи «HOLLYWOOD», раз уж на то пошло, и правда не знал.
Под конец выходных его финансы уже начали петь романсы, зато дистанция, которая наметилась между ним и детьми поначалу, исчезла. Оба обняли его на прощание, когда он высадил их у дома, а Марк сказал, что ему понравился врученный заранее подарок на день рождения.
Они превратились в лос-анджелесских подростков — одежда, речь, занятия, но все равно оставались его детьми. И оба собирались приехать в Йорк на Рождество. Синтия пообещала, и на этот раз Джон заставит ее сдержать слово. Выходные, конечно, прошли здорово, но ему хотелось видеть детей здесь. Смотреть, как они взбегают по этим ступенькам, оставляют эту желтую дверь нараспашку, и чтобы он потом мог грозно на них прикрикнуть.
На душе стало тепло. Джон поднял сумку и зашагал к крыльцу. Он вдруг понял, что дом ему нравится. Очень нравится. Раньше казалось, что Синтия продавила свое решение, заставив его найти жилье попросторней. Тогда он пошел и купил самый большой дом, который мог себе позволить, но за прошедший год успел и сам привязаться к этому месту.
Его ждали. На крыльце был включен свет, и где-то внутри горела лампа. В кухне, скорее всего. Джон посмотрел на часы. Ну да, полседьмого утра. Зевающий Райан как раз наливает себе первую чашку кофе.
За прошедшие месяцы у них легко устоялся определенный распорядок дня. Райан просыпался первым и уже крутился на кухне, когда ближе к семи туда вползал Джон. Кофе делался в старом термосе. Джон наливал себе кружку и ворчал, что Райан неправильно его заваривает. Просто потому что. На самом-то деле, фильтрованный кофе сложно приготовить не так. Райан к этому времени обычно уже сидел за столом и завтракал бананом и бейглом. Если у него в этот день ожидался тест, то перед ним, как правило, лежал учебник, подпертый салфетницей. Если тест по сложному предмету — между черных бровей пролегала складка, пока Райан сосредоточенно повторял. Но он всегда поднимал голову и улыбался, когда входил Джон.
К собственному удивлению, Джону не хватало Райана в Лос-Анджелесе. Время от времени ему хотелось, чтобы рядом был кто-то взрослый. Кто-то, кто поймет его самые несмешные шутки или сочувственно возведет очи горе, когда дети окатят откровенным подростковым презрением.
К тому же Райан знал Лос-Анджелес. Его помощь пригодилась бы, когда они заплутали в центре. Может, однажды он захочет навестить брата в Калифорнии, и у них получится объединить поездки.
Джон бросил сумку у двери и пошел в кухню на манящий запах кофе. А вот и Райан — опирается бедром на столешницу у плиты и ждет, когда поджарятся тосты. На нем были свободные пижамные штаны и старая футболка, взъерошенные черные волосы еще не высохли после душа. Он выглядел так по-домашнему. А когда увидел Джона, то расплылся в теплой и радостной улыбке.
— О-о, какие люди.
Джон сделал шаг навстречу и замер. И что он собирался сделать? Пожать руку? Обнять? Да господи, его не было-то всего три дня. Он притворился, что тянется за термосом. В конце концов, ради кофе же и пришел на кухню, разве нет? О, так-то лучше. Он покатал на языке темную жидкость.
— Три дня без годного кофе. У меня уже ломка началась.
— Ты завтракал? Могу поджарить тебе бейгл.
Джон покачал головой.
— Я в аэропорту перекусил какой-то гадостью из автомата. Не думаю, что желудок сейчас готов к нормальной еде.
— Ненавижу ночные рейсы. — Райан сочувственно сморщил нос. — Ну, рассказывай, как все прошло. Стоило ехать?
— Еще как. — Джон покосился на Райана. — Тебе правда интересно?
— Конечно, интересно. — Он, зашипев, подцепил горячий бейгл из тостера, вывалил его на тарелку и полез в холодильник за маслом. — Я твоих детей уже, считай, заочно знаю. И потом, мне же все равно придется с ними жить, если они приедут.
— Да, Синтия пообещала, что в декабре точно. И сказала это в присутствии детей, так что надеюсь, что в этот раз сдержит слово. В общем, придется тебе делить ванную с двумя подростками, если только не хочешь на это время пользоваться моей.
— Ничего страшного. — Райан слизнул остатки масла с большого пальца и положил нож. — Я вырос, деля одну ванную с тремя братьями, так что двух соседей как-нибудь переживу.
Джон удивленно моргнул.
— С тремя братьями? Разве у тебя их не двое? — И, увидев выражение лица Райана, поспешно добавил: — Нет, это не мое дело. Я просто…
Райан медленно покачал головой.
— Нас было четверо. Эндрю, который с семьей живет в Сан-Диего. Брент, сейчас он в Бостоне. Потом я. И Дэвид — самый младший, на год моложе меня. Он погиб десять лет назад.
— Прости.
— Я редко о нем говорю.
— Ты не обязан…
Райан поднял взгляд.
— Да в том-то и дело, понимаешь… Что за херня? Почему я о нем не говорю? Что, типа, раз он умер, то его как будто и не было никогда? На вопросы о семье отвечаю, что у меня два брата. Словно он совсем не важен.
— Может, он слишком важен? — мягко предположил Джон.
— Может, мне просто не хочется что-то объяснять.
Райан оперся на столешницу, зеленые глаза уставились в никуда. У него снова появилась эта складка между бровей. Пальцы собирали висящее рядом полотенце плотной гармошкой.
— Не нужно ничего объяснять. — Джону хотелось вернуть ту солнечную улыбку, которой его встретили. — Ешь свой бейгл, пока он не остыл.
Но Райан не смотрел на него.
— Дэвид всегда собирался стать пожарным. С самого детства, понимаешь? Мне хотелось быть доктором или, может, парамедиком, а он мечтал сражаться с огнем. После школы я поступил на подготовительные медицинские курсы при колледже, а Дэвид в колледж не пошел, а сразу отправился сдавать экзамен в академию пожарной службы в Нью-Йорке. Он поступил, прошел обучение, его приняли в бригаду.
