— Э-э, симпатично.

— Ага-ага.

— По-хеллоуински так.

— Да что ты?..

— Думаю, тыквенных внутренностей недостаточно, чтобы сравнять счет.

— Думаешь? — рассмеялся Райан.

Миска Джона с очистками все еще стояла рядом. Он преграждал Райану дорогу к двери. И пока говорил, пальцы сами потянулись к оранжевой мякоти.

— А если серьезно, надо бы оставить семечки. Запечем их потом или еще что.

— Кроме тех, что в твоих волосах.

— И тех, что в твоих!

Ну правда, ему и делать почти ничего не пришлось — один широкий шаг, и пригоршня склизких очистков с приятным хлюпаньем шлепнулась на голову Райана. Тот удивленно моргнул и смахнул семечко с носа.

— Ты же понимаешь, что это война?

— Только тыквы не трогай, они мирные жители!

Оказалось, что из двух тыкв набралось достаточно осклизлой мякоти, чтобы толстым слоем покрыть двух мужчин, все кухонные поверхности и половину пола. Джон уже пригвоздил Райана к доскам и занес над ним руку, с которой свисали последние оранжевые волокна, когда тот запросил пощады. Джон так хохотал, что с трудом поднялся.

— Боже, какая гадость, — сказал он, выковыривая семечко из уха.

— Зато весело, — возразил Райан, с улыбкой растянувшись на полу. — Мы с братьями каждый год после вырезания Джеков-фонарей устраивали битвы очистками. Почему еще, кстати, и важно выбрать себе самую большую тыкву — больше боеприпасов.

— У вас была святая мама.

— Она заставляла нас отмывать после себя кухню.

— А одежду?

— У нас была святая мама. — Райан рассмеялся и сел. — Твоя тыква просто офигенная. Ей, наверное, стыдно лежать у всех на виду рядом с моей.

— Мне нравится твоя. Такая хеллоуинская классика. — Джон встал и оттянул двумя пальцами вымазанную в слизи рубашку. — Надо помыться и переодеться, пока дети не начали ходить по домам.

— Погоди! — Райан протянул руку, чтобы Джон помог ему подняться. — Я первый в душ. Долго не буду, обещаю.

Джон сжал теплую липкую ладонь и поднял его на ноги. Они практически уперлись друг другу в грудь, и от обоих пахло тыквой и потом. Райан пошатнулся, и Джон поддержал его за локоть.

«Надеюсь, он из-за меня не слишком нагрузил ногу».

Он посмотрел на темную челку Райана, упавшую на зеленые глаза, и пальцы сами потянулись вытащить из нее тыквенные семечки.

— А если я пообещаю, что быстро обернусь? — спросил он внезапно осипшим голосом.

— Не верю. Ты у нас не из тех, кто любит по-быстренькому… — ответил Райан и тут же запнулся. — Так, я не в том смысле. Ты под душем торчишь дольше всех, кого я знаю. А насчет… насчет остального я понятия не имею.

Джон выпустил руку Райана, словно обжегшись, потому что и эти слова, и то, как близко они стояли — все напомнило, как давно у него не было хоть какого-то подобия секса. Слишком давно, если он возбуждается от возни на полу с парнем. С парнем! Черт, пора в душ. Пора-пора.

— Ладно, иди первым, — сказал он. — А я пока начну уборку. Но учти, за тебя ничего отмывать не буду.

— Хорошо, мамочка.

Райан вышел из кухни, прихрамывая чуть больше обычного, и начал подниматься по лестнице. Судя по доносящимся шагам, он не задержался в своей комнате и прошел сразу в ванную. А значит, выйдет оттуда весь распаренный и с одним полотенцем на бедрах, как он иногда делал. Джон знал, как при этом будут выглядеть грудь и руки Райана: крепкие мышцы с редкими завитками темных волос, округлые бицепсы и жилистые предплечья, плоский подтянутый живот. Он энергично потряс головой, прогоняя возникший перед глазами образ полуголого мужчины в своем доме.

Господи, ему пора куда-нибудь выбраться. Правда, не сегодня. Сегодня у двери уже ждала ваза с конфетами, и надо еще отыскать свечи для тыкв. Кажется, в шкафчике над плитой лежала парочка чайных.

Он нашел свечки и достал зажигалку. Выскобленные тыквы были уже не такими тяжелыми. Свою он поставил у двери, а тыкву Райана на верхней ступеньке крыльца, где ее заметят первой. Не такая уж она и плохая, если честно. Даже милая с этим лихим оскалом.

Джон надежно укрепил и зажег свечки внутри каждой тыквы. На улице уже темнело, скоро пойдут просить конфеты малыши. В прыгающем пламени свечей желтая краска крыльца уютно поблескивала. Джон спустился к дорожке и, развернувшись, склонил голову набок, чтобы осмотреть получившуюся композицию.

Крыльцо выглядело очень по-хеллоуински. Он пригляделся… да, с фонаря и правда свисала резиновая летучая мышь, а над звонком покачивался самодельный паук из тонких ершиков для мытья трубок и пробирок. Джон невольно расплылся в улыбке. Когда он был ребенком, в домах с классными тыквами всегда ждал хороший улов конфет. Он надеялся, что сегодня приготовил достаточно.

Дверь открылась, и на крыльцо, прихрамывая, вышел Райан в чистой футболке, джинсах и босиком. Его вымытые волосы еще не успели подсохнуть. Спустившись вниз, он встал рядом с Джоном и тоже оглядел тыквы.

— Так, вот теперь мне реально стыдно.

— Ты что. — Джон шагнул ближе. От Райана пахло мылом и лимонным шампунем. По крайней мере, ему так показалось за стойким «ароматом» своего тыквенного одеколона. — Здорово получилось. По-домашнему.

— Люблю Хеллоуин. Наверное, в душе я все еще ребенок.

Джон тронул пальцем мускулистое предплечье.

— Немаленький такой ребенок.

— Ты еще больше. Я уже давно не проигрывал в боях на тыквенных ошметках.

В сгущающихся сумерках глаза Райана будто выцвели. Секунду Джон просто стоял и дышал, вбирая запах свечей, сухих листьев и лимонного шампуня. Внутри что-то шевельнулось, что-то в нем изменялось, но он не понимал, что именно. А потом Райан рассмеялся и начал подниматься к двери.

— Иди мойся. Я открою, если позвонят, а пока продолжу уборку на кухне. Хотя ты не очень-то много успел сделать, как я погляжу. Учти, за тебя ничего отмывать не буду.

Остроумный ответ так и не придумался. Джон вошел в дом следом за Райаном и отправился наверх, перепрыгивая через ступеньки. Ему надо в душ. Надо смыть с волос подсыхающую тыквенную слизь. Надо, чтобы по плечам била теплая вода. И, возможно, надо поработать рукой, прикрыв глаза под шумными струями. Потому что в доме, который они с Райаном тут вместе обустраивали, не находилось готовой идти в постель женщины, а его тело в данный момент остро ощущало эту нехватку.

Субботним ноябрьским вечером в «Медной кружке» было людно. Райан пробежался глазами по залу. Его бокал с пивом опять оказался наполовину пуст, хотя ведь вот буквально секунду назад еще стоял полный. Сидящий напротив Джон отпил из своего бокала и слизнул пену с губ. Райан моргнул и отвел взгляд.

«Хватит смотреть на облизывающего губы мужика».

Что-то снедало Райана изнутри, какой-то непонятный зуд. Он втянулся в учебу, и после промежуточных зачетов нагрузка уже стала вполне терпимой. Жилище Джона все больше превращалось в родную берлогу, и, переступая порог, он чувствовал, что возвращается домой. И что же его так гложет сейчас — непонятно. Может, организму не хватает адреналина от борьбы с огнем? Естественно, просиживать задницу в кабинете, разглядывая образцы, — это вам не в полной выкладке идти навстречу дыму.

Он обнаружил, что не так уж и скучает по приятелям из пожарной части. Только не с Джоном. Да, Райан вновь начал обмениваться письмами с парочкой ребят и радовался, что они не потеряли друг друга окончательно, но ни с одним из них ему не было так же легко, как с мужчиной, который сейчас сидел напротив. Его жизнь теперь сильно отличалась от жизни парней из бригады, и все их беседы по электронной почте не затрагивали серьезных тем. С Джоном он мог шутить про оленя, из-за которого образовался затор на бульваре, или обсуждать вопрос этичности использования эмбрионов в исследованиях. А мог просто сидеть молча, как вот сегодня, и не чувствовать себя неловко.

Хотя нет, сегодня неловкость все же присутствовала. В последнее время его иногда словно распирало изнутри. Или он просыпался ночью от каких-то совершенно безумных снов с таким крепким стояком, что аж больно, и не мог вспомнить, что за девушка ему приснилась. Так что этим вечером он решил, что пора уже снять кого-то на ночь. В конце концов, прошло больше года.