— Ты оказалась замешана в это? Дерьмо. Они… возбуждаются.

— Да, я не шучу. Девушки часто дают Тэйту бельё с их номером, написанным внутри?

Мои губы расплываются в огромной усмешке.

— Чаще, чем ты думаешь.

— Классно, — она закатывает глаза. — А ты получал?

— Ничего, что не попало бы в мусор или карманы моих братьев, по пути в комнату.

Я никогда не брал номера. И никогда не хотел. Не их.

— Серьёзно? Я не верю.

— Ты и не должна, принцесса, — я пожимаю плечами.

— Хорошо, — бормочет она, потягивая кофе. — В любом случае, мне не следовало говорить то, что я сказала прошлой ночью. Всё вышло из-под контроля, поэтому я сделала вид, что иду на свидание с Каем. Мне жаль.

— Я бы хотел извиниться за шорты, — мой разум возвращается к сегодняшнему утру.

И мой взгляд падает на её бёдра, потому что я знаю, что на ней надето. То чёртово красное кружево, которое лежало на её одежде.

Мой член тоже знает.

— Тебе повезло, что я вспомнила о необходимости их надеть, — отвечает она, поднимая брови.

— Прости, что? — исследую глазами её тело. Медленно.

— Обычно я забываю, вот и всё, — небольшая ухмылка украшает её губы, и она поворачивается на пятках, готовая уйти.

Чёрт, нет.

Я хватаю её за руку и тяну к себе. Она поворачивается, бросая на меня взгляд сквозь ресницы, и я стискиваю зубы.

— Для той, кто установил границы всего несколько часов назад, ты слишком пытаешься размыть их.

— Не понимаю, о чём ты.

— Тогда позволь мне объяснить.

Я прижимаюсь ртом к её, запуская руку в мягкие волосы. Она хныкает от резкости моего поцелуя, но хватает меня за воротник, прижимаясь ко мне.

Моя рука находит путь к её попке, и я прижимаю Софи к себе, притягивая за бёдра, каждая часть наших тел соприкасается. Она ударяется спиной о стену, когда я толкаю её, проскальзывая языком в её рот.

Её язык борется с моим, гладит, пробует. Она похожа на кофе, попкорн и конфетку — возбуждающая, сладкая и острая. Софи ощущается чертовски мягкой подо мной, и я чувствую её каждой клеточкой своего тела.

Чувствую, как жар распространяется по моим венам. Как мой личный наркотик, она владеет мной.

Провожу другой рукой по спине и обхватываю заднюю часть шеи, прижимая её рот всё сильнее и сильнее. Как будто мне нужно больше, потому что она не сможет двигаться, если я буду держать её так крепко. Она сможет только стоять здесь, растворяясь во мне, и позволять целовать её, где мне вздумается.

— Мила, — выдыхает она, поворачивая голову в сторону.

Чёрт возьми.

Софи встречается со мной взглядом, её грудь вздымается. Её губы опухли и покраснели, а глаза сияют. Вожделением и грустью. Желанием и гневом.

— Это больше, чем размытие, для справки, — выдыхает она, вырываясь. — Чёрт, это полное уничтожение.

— Нет, — я быстро хватаю её за руку, прежде чем она успевает полностью отвернуться. — Это исчезновение. Полное уничтожение, принцесса, это когда ты на спине, а я внутри тебя.

— Если бы только ты рассуждал так же, как целуешься.

Она вырывает руку и бросается из комнаты. Я ухмыляюсь, наблюдая за ней, слишком сильно ощущая оставшийся вкус кофе и конфет на моих губах.

Глава 13

Софи

Обед.

«Давай пообедаем», — сказал он. — «Попросим маму и Лейлу присмотреть за Милой и пойдём пообедаем».

И не важно, что мы не можем поговорить без криков или поцелуев, а для двух человек, предположительно скрывающихся от СМИ, это очень, очень глупо.

Коннера это не волнует. Видимо, нам необходимо побыть наедине, где-то в нейтральном месте, чтобы наш разговор к чему-нибудь привёл.

На самом деле, мы не разговаривали двадцать четыре часа, но ладно. Давай поговорим. Почему бы и нет?

— Улыбнись, — он смотрит на меня через салон машины.

Я отворачиваюсь от него, потому что не знаю, о чём нам разговаривать. У него уже есть ответы, которые он хотел получить, и я сказала всё, что нужно.

— Знаешь, идея пообедать не сработает, если ты всё время будешь на меня злиться.

— М-м-м.

— Соф. Кончай дуться.

Я быстро разворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом.

— Ты представляешь, как это глупо? Задумывался ли ты, хоть на секунду, как быстро нас смогут узнать?

— Мы в сорока пяти минутах езды от Шелтон Бэй. Никто не знает твою машину. Чёрт, никто даже не знает, кто ты, — он направляет мою машину к небольшой закусочной в глуши.

— Одно фото, Коннер. Одно фото, и какой-нибудь болтун, вроде Нины, будет радоваться, рассказывая всему миру и своей матери — чёрт, и даже бабушке — кто я.

Толкаю дверь, чтобы выйти, и захлопываю её за собой.

— Никто не заметит нас здесь, так что расслабься, — он следует за мной и открывает дверь закусочной.

— Ты знаешь, что я могу сама открыть дверь.

— Можешь, но это не значит, что ты должна.

— Ох, счастливая я, джентльмен привёл меня на обед.

— Джентльмен с грязными мыслями, — от его слов волосы встают дыбом.

Я медленно выдыхаю, нахожу кабинку в конце и беру меню, забившись в угол. Коннер усаживается напротив меня и берёт ещё одно.

— Нина ничего не скажет. Она слишком привязана к Тэйту.

Смотрю на него поверх меню.

— Никто не привязывается к Тэйту. Никто, уважающий себя, по крайней мере.

Он кривит губы.

— Тем не менее, она ничего не расскажет. Возможно, даже не попытается.

— Верно. Но, между прочим, когда я видела её в последний раз, она не выглядела слишком привязанной к Тэйту. Вам всем следует быть внимательнее, если он — её способ вернуться к тебе.

Коннер опускает моё меню и хмурится.

— Вернуться ко мне? Она никогда не была со мной.

— И ты думаешь, что она никому ничего не расскажет о нас? — я торжествующе вздёргиваю брови и поднимаю меню. — Что и требовалось доказать.

Он затихает, когда подходит официантка и начинает диктовать мой заказ, а затем что-то грубо приказывает ей, глядя в мою сторону.

Я грызу ноготь на большом пальце и смотрю на край стола. Ну, по крайней мере, часть моего раздражения покидает меня. Не могла представить их вместе, в кровати или вне её. Она взбесила меня, вселив сомнение, когда сказала, что была его жилеткой для слёз, когда я уехала.

Только в её стервозных мечтах.

Коннер продолжает смотреть на меня, не отрывая взгляда даже на миллисекунду.

— Что она сказала тебе?

— Ничего, что побеспокоило бы меня.

— Врушка.

— Кто сказал?

— Твои покрасневшие щёки. Ты всегда была плохой вруньей.

Я стреляю в него взглядом и хватаю с края стола свой молочный коктейль.

— Она пыталась заставить меня поверить, что вы двое... были близки... когда я уехала.

Засмеявшись, Коннер давится своей газировкой и бьёт себя в грудь.

— Что она тебе сказала?

— Не заставляй меня произносить это снова, — морщась, мешаю трубочкой коктейль в стакане.

— Я не трахнул бы её. Да я бы даже не прикоснулся к ней, не говоря уже о сексе.

— Мне не важно, — я медленно делаю глоток.

— Тебе следует лучше следить за своими щёчками. Нехорошо, что они постоянно такие румяные.

— Отстань.

— Мечтай.

— Ты такой ребёнок.

— Это всё из-за тебя. Что ещё я могу сказать? С этим ничего не поделаешь.

— Это просто смешно. Ты действительно привёл меня на обед, чтобы мы ругались всё время? Потому что мне это уже до смерти надоело, — встречаюсь с ним взглядом.

Он вытягивает руки над головой.

— Нет, я просто пытаюсь очаровать тебя, но мне, видимо, это не слишком удаётся.

— Ладно, во-первых, — говорю я, подняв палец, — конечно, ты должен обладать каким-то шармом для своей работы, и во-вторых, — поднимаю второй, — ты самоуверенный придурок.

— Чёрт, мой член — моё очарование.

— Тогда тебе следует подумать о том, чтобы не разговаривать, потому что это не сработает.