Я запускаю руку в волосы. Чёрт.

Мой живот скручивает от вины, которую я чувствовала последние два с половиной года из-за от того, что держала дочь вдали от него.

Мила визжит, когда лицо Коннера заполняет экран. Он улыбается, напевая что-то через динамики, и дрожь волна за волной проходит по моему телу. Как и всегда. Он жил мечтой, своей мечтой. Я бы никогда не смогла отнять это у него.

Я знаю, что от моего поступка будет только лучше. Убежать в тот же день, когда я увидела маленькую синюю полоску, было как лучшим, так и худшим решением, которое я когда-либо принимала.

Это не оправдывает моих действий, независимо от того, как часто я пыталась себя в этом убедить. А говорила я себе об этом миллион раз, может даже и больше. Но тот факт, что лгала я только одному из них, немного улучшало ситуацию.

Я смотрю, как Мила подтанцовывает под песню. Смотрю на свой секрет, свой дорогой скелет в шкафу, зная, что близится конец. В течение сорока восьми часов о моём возвращении в Шелтон Бэй будут знать все. Сорока восьми часов, если удача будет на моей стороне.

Они узнают, они проследят и они будут говорить. Потому что это маленький город. Здесь каждый знает дела каждого. Не останется и камня на камне, не останется никаких секретов.

Достаточно скоро они узнают. И Коннер тоже узнает. Второго числа «Dirty B.» вернутся в город для перерыва в середине тура. Он узнает.

Я вынимаю ключи из кармана, выключаю телевизор и подхватываю Милу одной рукой:

— Давай, детка. Пройдёмся по магазинам.

Магазин будто смотрит на меня, бросая вызов выбраться из машины. Я смотрю на него в ответ и гадаю, хватит ли мне храбрости, чтобы прямо сейчас взглянуть реальности в лицо.

Я не присутствовала на папиных похоронах, слишком трусливая, чтобы показаться всем на глаза. Поэтому в последнюю минуту просто проскользнула в церковь и спряталась в самом дальнем углу. Смотрела, как его хоронили издалека, как слабачка.

Но я больше не могу убегать.

Вытираю свои потные ладони о бёдра и делаю глубокий вдох. Выходя, я пропускаю волосы сквозь пальцы. Будто импровизированная смена имиджа скроет от других моё лицо.

Мила тянется ко мне, и я, удерживая её на бедре, толкаю дверь машины. Заблокировав её, иду к передней части магазина за тележкой. «Давай покончим с этим».

Я сажаю Милу на сиденье, потому что мне нужны свободные руки. Не без причины.

Достаточно одного человека, который заметит вас, и вам конец.

И я замечена.

Может, это паранойя. Может, предположение. Или, может быть, это правда, потому что я чувствую вопросительные взгляды, впивающиеся мне в спину. Взгляды, которые хотят убедиться, что я действительно здесь. Что это действительно я, Софи Каллахан, вернулась оттуда, где бы я ни была.

Я сковываюсь в одном из проходов, успокаивающе улыбаясь Миле. Она беззаботно болтает сама с собой, пребывая в блаженном неведении о шёпоте, который, как я знаю, витает вокруг. И хотя сейчас полдень четверга, здесь всё ещё людно.

Впервые в жизни о мне вспыхивает желание поехать в «Уолмарт», а не в этот местный магазин.

Я заполняю корзину предметами первой необходимости. Хлеб, молоко, сыр, любимые чипсы Милы в виде звёзд. Она запускает руку в пакет, но я сразу нежно перехватываю её.

— Не-а, мисси. Когда мы вернёмся.

— Мама! Хочу зёзды! — она пытается дотянуться до чипсов.

— Мила, нет, — я тянусь и хватаю с полки памперсы. В знак протеста она пинает своими маленькими ножками тележку. Это постоянная битва, и я вечный победитель в ней.

— Ну, неужели это давно потерянная Софи Каллахан, — растягивает слова голос позади меня. Голос, который я ненавижу.

Я поворачиваюсь, пряча Милу за своей спиной, и смотрю в лицо Нины Хоукинс. Обесцвеченная блондинка с тонной макияжа и слишком низким вырезом, — она выглядит такой же, какой я её запомнила.

— Нина. Как ты?

Она улыбается, но в её улыбке нет теплоты:

— Нормально. Как твои дела?

— У меня всё хорошо, спасибо, — я выдавливаю улыбку. Мама говорила мне, что девушки с юга всегда вежливы. Особенно, когда хотят выцарапать глаза другой женщине.

С натянутой улыбкой, Нина окидывает меня взглядом.

— Не знала, что теперь ты мама.

Я тянусь назад за рукой Милы.

— Многое изменилось за два года. Не хочу показаться грубой, но ей пора обедать. Пока, Нина.

Сделав несколько шагов, я снова слышу её голос.

— Полагаю, Коннер не знает. По крайней мере, он никогда не упоминал о ней после твоего ухода.

Моё сердце сжимается от её намёка, и я быстро разворачиваюсь. Но моё лицо не выдаёт того, что я чувствую внутри.

— Коннер? Почему он должен знать что-то о ней?

Нина раздражённо моргает, но ничего не отвечает. Понятия не имею, купилась ли она на это, но, направляясь к кассиру, я слышу:

— Ни за что не угадаешь, кого я только что видела…

Я чуть ли не роняю дебетовую карту из-за вновь вспотевших ладоней, но всё-таки верно ввожу пин-код. Мне просто хочется выбраться отсюда и вернуться в безопасный отцовский дом. Мой дом, полагаю.

Я почти пересекла парковку, когда другой знакомый голос зовёт меня по имени. Этот голос мягче, по нему я скучала.

— Софи? Ты вернулась?

Я останавливаюсь, сглатываю и киваю.

— Ага, я вернулась.

— И… — Лейла Бёрк становится передо мной и смотрит на Милу, — и ребёнок?

Я смотрю в глаза одной из моих самых близких подруг. По крайней мере, когда-то она ею была. Давным-давно, когда всё было просто. Когда самой большой проблемой было прийти домой после комендантского часа и не попасться.

— Да.

— Она твоя?

— Нет, я украла её, — бормочу, перекладывая покупки в багажник. Лейла ничего не говорит, пока я усаживаю Милу в её сиденье.

— Софи…

— Не надо, — я смотрю в её голубые глаза, такие похожие на глаза Коннера, — Пожалуйста, не задавай мне вопросы, на которые я не готова ответить.

Она убирает свои волосы с эффектом амбре за уши.

— Ты сказала Нине, что это не так.

— Я не должна распинаться перед Ниной.

Я открываю дверь и, сев в машину, завожу её прежде, чем Лейла заговорит снова.

Я ни за что не выдержу этот разговор, не поддавшись. Я знала, что мне не справиться с поездкой в Шелтон Бэй без трудностей, но рассчитывала, что проведу больше нескольких часов, не встречаясь с девушкой, с которой провела всю свою жизнь, — со своей лучшей подругой.

Не встречаясь с его семьёй, семьёй Милы.

Я выезжаю с парковки и направляюсь к дому. Всё ещё непривычно называть его своим. И я всё ещё не знаю, что с ним делать. Было бы идеально иметь возможность вернуться в Шарлотт… Но я не могу. Мой дом здесь, и…

Качаю головой, потому что не собиралась делать этого сегодня. У меня впереди ещё много времени, чтобы принять решение. А прямо сейчас мне нужно сосредоточиться на том, как пережить этот день. На том, как пережить всю эту хреновую ситуацию.

Я глушу двигатель и вижу, как прямо за моей машиной останавливается Лейла. Я потираю виски. Чёрт побери, я должна была знать, что она не оставит это вот так. Она слишком упряма, чтобы оставить всё как есть.

— О, чёрт, нет, Софи Каллахан. Ты не уйдёшь, не сказав мне правды, девчонка.

Мила крепче цепляется за меня, когда я вытаскиваю её.

— Можешь не делать так рядом с Милой? Она не привыкла к крику.

— Извини, — поморщившись, Лейла открывает багажник моей машины.

— Что ты делаешь? — спрашиваю её, когда она начинает доставать оттуда пакеты с продуктами.

— Я не уйду, пока ты не расскажешь мне всё. Ты собираешься открыть эту дверь или нет? Эти пакеты чертовски тяжёлые.

Вздохнув, опускаю багажник. Когда я открываю входную дверь, Лейла заходит внутрь и относит пакеты на кухню.

— Зёзды, мама! Зёзды! — кричит Мила, протягивая ручки к пакетам на полу.

— Ладно, ладно, погоди, — я опускаю её и беру пачку чипсов.

Она вырывает её у меня и запускает в неё свои маленькие ручки.