– Вы неисправимы, кузен! – всплеснула руками миссис Уэлдон.

– Например, на нем могла бы оказаться какая-нибудь особенно злая блоха еще неизвестного, нового вида…

– Слышишь, Динго? – с иронией в голосе протянул капитан Гуль. – Слышишь, пес? Ты не выполнил своих обязанностей!

– Но я напрасно вычесал ему шерсть, – продолжал энтомолог с нескрываемым огорчением. – На Динго не оказалось ни одной блохи!

Все дружно рассмеялись. Поистине, кузен Бенедикт необыкновенно скрашивал однообразие плавания. Надо сказать, он пытался посвятить Дика Сэнда в тайны энтомологии, но юноша тактично уклонился от этой почетной обязанности. Тогда ученый начал читать лекции неграм. Через некоторое время Том, Бат, Остин в Актеон стали исчезать с палубы, едва кузен Бенедикт выходил из своей каюты.

Почтенному энтомологу пришлось довольствоваться единственным слушателем – Геркулесом. Кузен Бенедикт обнаружил у него способность с одного взгляда отличать паразитов от других насекомых. Великан негр жил теперь окруженный жуками-кожеедами, жужелицами, щелкунами, рогачами, жуками-могильщиками, долгоносиками, навозниками, божьими коровками, короедами, хрущами и зерновками, собранными в Новой Зеландии. Геркулес внимательно осмотрел драгоценную коллекцию кузена Бенедикта и ни разу не перебил ученого, который пылко расписывал ему достоинства своих хрупких насекомых. И хотя сердце энтомолога замирало от страха, видя свои бесценные экземпляры в толстых и крепких, как тиски, пальцах Геркулеса, великан ученик так осторожно обращался с ними, что профессор решил рискнуть.

Пока кузен Бенедикт просвещал Геркулеса, миссис Уэлдон учила чтению и письму маленького сына. Вместо традиционной азбуки она объясняла Джеку алфавит с помощью деревянных кубиков, на которых были написаны большие красные буквы. Эта игра послужила причиной одного странного происшествия на борту «Пилигрима».

Утром 9 февраля Джек полулежал на палубе и составлял из кубиков какое-то слово. Старый Том, обожавший возиться с малышом, должен был вновь составить это слово после того, как мальчик перемешает кубики. Джек так увлекся игрой, что не обратил внимания на Динго, который кружил возле него.

Вдруг собака замерла на месте, уставившись на кубик, потом подняла переднюю лапу, завиляла хвостом, схватила кубик в зубы, отбежала в сторону и положила его на палубу. На кубике была изображена заглавная буква «С».

– Динго, отдай! – крикнул мальчик.

Однако Динго не послушался. Пес вернулся, взял еще один кубик и положил его рядом с первым. На втором кубике было нарисовано заглавное «В». Джек закричал и затопал ножками. На его крик сбежались Нан, миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик.

– Что случилось, сынок? – взволнованно спросила миссис Уэлдон.

– Мама, Динго различает буквы! Динго умеет читать!

– Что ты говоришь? – не поверила мать.

Чтобы доказать свою правоту, мальчик схватил оба кубика и бросил их в кучу, вместе с остальными. Динго опять выбрал те же две буквы, отнес их в сторону и сел возле кубиков, очень довольный собой.

– Как странно! – проговорила миссис Уэлдон.

– Действительно, очень странно, – сказал капитан Гуль, пристально глядя на кубики.

– «С» и «В», – прочитала миссис Уэлдон.

– Да, – произнес капитан Гуль. – Те же буквы, что и на ошейнике Динго!

Он обернулся к старому негру.

– Том, вы, кажется, говорили, что эта собака недавно попала к капитану «Вальдека»?

– Совершенно верно, капитан, – подтвердил Том. – Динго попал на «Вальдек» всего года два тому назад. Пса нашли где-то на западном побережье Африки.

– Вот оно что…

Капитан Гуль умолк и задумался.

– Капитан, эти две буквы что-нибудь говорят вам? – спросила вполголоса миссис Уэлдон.

– Да, миссис Уэлдон. Они наводят меня на мысль… Может быть, Динго не случайно выбирает именно эти две буквы, и они помогут выяснить, что стало с одним отважным путешественником.

– Кого вы имеете в виду?

– В тысяча восемьсот семьдесят первом году, то есть два года назад, один путешественник-француз по поручению Парижского географического общества отправился в Африку и предпринял попытку пересечь континент с запада на восток. Исходным пунктом его экспедиции было как раз устье реки Конго. Предполагалось, что конечной точкой станет мыс Дельгадо в устье реки Рувума, по течению которой путешественник планировал спуститься.

– Как его имя? – спросила миссис Уэлдон.

– Самюэль Вернон. Как видите, имя и фамилия начинаются как раз с тех букв, которые Динго выбрал из всего алфавита.

– Путешествие этого человека оказалось успешным?

– Мне известно только, что Самюэль Вернон точно отправился в экспедицию, – ответил капитан Гуль. – Он двинулся вдоль реки Конго, но потом от него не было вестей. Очевидно, ему не удалось добраться до восточного побережья Африки. Либо Вернон погиб в пути, либо попал в плен к местным племенам.

– Значит, эта собака могла принадлежать Самюэлю Вернону… А вы точно знаете, что у него была собака?

– Нет. Это всего-навсего мое предположение, миссис Уэлдон. Думаю, что уж теперь-то никто не может сказать наверняка, была у него собака или нет. Вернон предпринял свое путешествие в одиночку, никто из белых не сопровождал его…

В этот момент из каюты на палубу вышел Негоро. Сначала никто, кроме капитана, не обратил внимания на его появление, и потому никто не заметил откровенно неприязненного взгляда, который португалец бросил на собаку, сидевшую над кубиками с буквами «С» и «В». Но уже в следующую минуту Динго, почуяв судового кока, зарычал и оскалил зубы. Негоро развернулся и немедленно ушел назад в каюту.

– Что-то здесь неладно, – пробормотал капитан Гуль, внимательно наблюдавший за этой краткой сценой.

– Да, капитан, – вздохнул Дик. – Если бы Динго умел говорить! Он объяснил бы нам, и что означают эти буквы и почему он точит зубы на нашего кока!

– Да еще какие зубы! – улыбнулся капитан Гуль, кивая на Динго, который в эту минуту зевнул, показав громадные белые клыки.

Томительные штили, во время которых «Пилигрим» почти не двигался с места, время от времени чередовались с порывами встречного ветра. 10 февраля северо-восточный ветер заметно стих, и капитан Гуль стал ждать скорой перемены ветра.

Море на десятки миль вокруг было совершенно пустынным, но именно по этой причине оно особенно привлекало к себе внимание команды. Однообразное на взгляд поверхностного наблюдателя, море представлялось настоящим морякам бесконечно различным.

Всюду кипела жизнь. Высоко в небе реяли гигантские альбатросы, раскинув широкие, в три метра, крылья. Над водой кружили буревестники – одни совершенно белые, другие с темной каймой на перьях. Временами близко к поверхности воды стремительно проносились пингвины. На земле их отличает неуклюжая походка, но в море эти птицы могут состязаться в скорости с самыми быстрыми рыбами. Иногда моряки даже принимают пингвинов за тунцов.

Миссис Уэлдон, прогуливаясь по палубе, обратила внимание, что поверхность моря внезапно стала красноватой.

– Посмотри, Дик, какого странного цвета вода… Может, тут есть какие-нибудь особенные водоросли?

– Нет, миссис Уэлдон, – ответил юноша. – Вода приобретает красноватую окраску из-за того, что здесь плавают мириады крохотных рачков. Они иначе называются «планктон» и служат пищей крупным морским млекопитающим. Рыбаки метко прозвали их «китовой похлебкой».

– Неужели это рачки! – не поверила миссис Уэлдон. – Они такие крохотные, что их, пожалуй, можно назвать морскими насекомыми! Кузен Бенедикт, наверное, с радостью включил бы их в свою коллекцию.

– Какую ерунду вы говорите, кузина! – поморщился почтенный ученый.

– Значит, эти рачки не интересуют вас, господин Бенедикт? – улыбнулся капитан Гуль. – Конечно! Однако, обладай вы желудком кита, сколько радости было бы по поводу этого пира! Знаете, миссис Уэлдон, когда нам, китобоям, случается наткнуться в море на такую стаю рачков, мы спешим привести в готовность гарпуны и шлюпки. В таких случаях можно не сомневаться, что кит где-то неподалеку…