Потом всадник кинул свою жертву наземь и, проскакав по инерции несколько метров, повернул коня обратно. В этот момент обезумевшая от боли женщина попыталась присесть, опираясь о землю дрожащими руками. Даже любопытные мальчишки в ужасе прикрыли руками глаза, увидев, как страшный чёрный человек на полном скаку саблей разрубил сидевшую на земле горожанку, и её тело медленно развалилось на две истекающие кровью половинки.

Ратмир, наблюдавший за ужасной сценой из-за двери питейного заведения, побледнел и, сжав губы, стал пристально рассматривать гарцующего рядом с убитой женщиной опричника. Тот победно махал окровавленной саблей и выискивал очередную жертву. Но площадь казалась бы безжизненной, если бы не полуслепая престарелая мать погибшей горожанки. Она, сидя на земле, беспомощно водила вокруг себя руками в поисках посоха и негромко звала свою дочь: «Доченька, доченька… Татианушка, помоги мне посох найти».

Ратмир понял, что опричник собирается напасть и на несчастную старуху, и торопливо полез правой рукой за пазуху. Достал оттуда какой-то продолговатый предмет, завёрнутый в белую тряпицу. Развернул её и в руках у него оказалась небольшая полая тростинка. Затем Ратмир огляделся по сторонам. Все посетители питейного заведения, спрятавшись за ставни и под столы, как зачарованные не спускали глаз с дверей корчмы, моля только об одном – чтобы страшный опричник не надумал заскочить и сюда. А тот, чувствуя свою безнаказанность, ощерился гнилыми зубами и направил, было, своего коня прямо на старуху, размахивая окровавленной саблей. Но вдруг в какой-то момент он выронил саблю и схватился обеими руками за шею. Лицо его побагровело, он стал задыхаться и, выпучив глаза, свалился на землю. Выгнувшись всем телом, он продолжал сжимать себе горло, и пена пошла у него изо рта. Опричник натужно хрипел и сучил ногами в чёрных шёлковых портках, вокруг него по деревянной мостовой расплылась лужа.

– Обоссался, тьфу! – негромко произнёс худой хозяин питейного заведения в кумачовой рубахе навыпуск и кивнул головой своим посетителям. – Всё, ребята, бегом по домам. Я закрываю, иначе вскорости здесь такое начнётся!

Посетители быстро повыползали из-под столов и, расплатившись с хозяином, мигом исчезли в городских сумерках. Ратмир завернул тростинку в белую тряпицу и вновь сунул её за пазуху.

– Не знаю, какая его муха укусила, но прилетела она как раз вовремя, – негромко произнёс хозяин питейного заведения, рассчитывая Ратмира.

Последний всё поглядывал на дверь, ожидая посыльного от боярина Саврасова. С улицы продолжал раздаваться женский голос, жалобно призывавший Татианушку.

– Старушку жалко. Нет у неё больше никого, хотя и из бывших боярынь. Мужа-то, боярина Сказовского, казнили в прошлом году. Поместья и утварь – всё отошло казне. С дочерью они едва перебивались с хлеба на воду. А вот теперь и без дочки осталась. Если бы Татианушка-то ейная молча стерпела бы боль от того опричника – жива бы осталась. А сейчас и сама Татиана пойдет на студень, да и мамаше ейной немного осталось, – досадливо морщась, произнёс хозяин заведения и с удивлением посмотрел на Ратмира: – А ты, смотрю, не особо торопишься? Или ждёшь кого?

– Да посыльный должен был принести одну бумажку, – в свою очередь с досадой откликнулся Ратмир. – Пристроить бы к кому эту старуху-то. А то не по-христиански как-то получается.

– А к кому? Все сейчас голодают, лишний рот никому не нужен. Хочешь – забирай себе.

– Сейчас не могу.

– Вот видишь, и ты не можешь.

– А на время ты можешь её к себе взять? Я потом заберу. И денег тебе на её прокорм дам, – Ратмир увидел в этот момент высокого, голенастого подростка в тёмно-зелёных портках, заходившего в двери питейного заведения.

– А на кой она тебе сдалась? – удивился хозяин корчмы и обратился к подростку. – Чего тебе здесь нужно, парень? Закрываюсь я.

– Он ко мне, – произнёс Ратмир и достал из-за пазухи два рубля. – Это на месяц. Потом заберу её.

– Ого! – приподнял брови хозяин заведения. – Да за такие деньги она у меня как сыр в масле будет кататься. Если и дальше так будешь платить, то можешь её насовсем у меня оставить.

– Посмотрим, – кивнул Ратмир. – Иди, забирай её при мне, чтобы я видел. Навещу через пару дней, – и, убедившись, что хозяин питейного заведения сам побежал к старухе, обратился к подростку: – Ну, Мишка, давай быстрее бумагу и беги отсюда. Вот-вот здесь появятся опричники и начнут лютовать.

– Я сейчас слышал, что один из них сам себя задушил! – восторженно произнёс тот, торопливо вытягивая из рукава старенького кафтана свёрнутый в рулон лист бумаги, и спросил. – Как такое возможно?

– Не знаю, – развёл руками Ратмир и, забрав у подростка бумагу, подтолкнул его в спину: – Беги, давай быстрее. А то сам попадёшь под плети опричников.

Выйдя из дверей, Ратмир увидел, как хозяин корчмы бережно, под локоток, повёл полуслепую старуху куда-то на задний двор.

Ратмир вскочил на лошадку, окинул взглядом опустевшую площадь, неподвижное тело опричника… Брови его удивлённо поползли вверх – он не увидел тела разрубленной женщины. Только широкое кровавое пятно напоминало о недавней трагедии.

Ратмир покачал головой и направил лошадку в узкий проезд между каменными домами, заросший какими-то кустами.

Неожиданно он услышал шум, приближавшийся к площади – крики и брань людей, топот коней, бряцанье сабель. Ратмир быстро спешился, привязал поводья лошади к тоненькому стволу молодого тополя и бесшумно направился к кустарнику, росшему почти у начала проезда. Здесь он присел на корточки и стал наблюдать, как беснуется, словно стая оголтелых ворон, толпа одетых в чёрное опричников на чёрных же лошадях с притороченными к сёдлам мётлами. Со страшными ругательствами, размахивая плетьми, они кружили по площади вокруг тела своего товарища. Двое из них опустились перед погибшим на колени и стали внимательно разглядывать его со всех сторон. Потом один из них покачал головой и развёл руками. Ратмир внимательно прислушался.

– Да вот же на шее у него укус! – воскликнул один из них, тыкая толстым пальцем куда-то в шею погибшего.

– Сам себя он поцарапал. Видишь же, какие перстни у него на пальцах. Да и что такое могло его так укусить, что он тут же окочурился ? – возразил ему второй.

– Шмель мог так укусить.

– Да второго дня его шмель вон в спину у реки укусил, а ему хоть бы что было, – с жаром заявил первый.

Остальные опричники в это время медленно кружили по площади, словно вынюхивали жертву. Но площадь была безлюдна, все ставни на окнах закрыты. Неожиданно Ратмир напрягся и прищурился. Он изо всех сил старался рассмотреть одного из опричников, проехавшего в этот момент на лошади у противоположного края площади. Вот он повернул коня, и Ратмир хмыкнул.

– А почему бы и нет? – вполголоса он задал вопрос самому себе, и, не спуская глаз с того опричника, стал внимательно слушать дальше.

Опричники же, не найдя ничего необычного в смерти своего товарища, посовещались и решили отвезти и отдать его тело родным. Они погрузили мертвеца на лошадь, перекинув его через седло, и укрепили конопляной бечёвкой. Тут же приторочили окровавленную саблю. Один из них взял лошадь погибшего за поводья и повёл её к своей лошади.

Ратмир, убедившись, что чёрная стая опричников скрылась за каменными и деревянными стенами невысоких домов, отвязал свою лошадку от тополя и, сев верхом, направился в сторону выезда из Москвы. Он посмотрел на первые звёзды, появившиеся на небе, и покачал головой: «Опоздал я к Антонио»

На боярское подворье боярина Скобелева Ратмир вернулся за полночь. Стражник у ворот без лишних вопросов пропустил его вовнутрь. А подбежавший заспанный помощник конюха Максимка ловко забрал у него из рук поводья лошадки и повёл её на конюшню – поить и кормить.

Усталый Ратмир подходил к боярской баньке, когда его тихо окликнул женский голос. Он обернулся и увидел Лукерью с каким-то узелком в руках.