...Отправился я как-то "раскручивать" директора местного масложиркомбината, некоего Балтабаева. Это был невероятный болтун и паталогический хвастун, который ради красного словца не пожалел бы не только родного отца. Ходили упорные слухи, что где-то он прячет свой бюст, отлитый из чистого золота. Невероятно, но Балтабаев туманными намеками поддерживал эту версию, полагая, вероятно, что она придает ему вес в обществе.
Я воздействовал на него биополем. И что же? Вранье! Развесистая клюква! Жареная газетная утка! Не было никакого бюста. Правда, золотишко имелось. (Возможно, его даже хватило бы на пару отливок.) Все оно находилось в виде монет, колец, всяческих ювелирных поделок. Впрочем, был еще мешочек -килограмма на полтора - золотого песка. Не знаю уж, где Балтабаев его раздобыл. Реки и ручьи в наших краях никогда не считались золотоносными. Имелся и второй мешочек - с двумя сотнями алмазов, но довольно мелких. Мне даже показалось, что они искусственные, и я отдал их Санычу.
Балтабаев, несомненно, был убежден, что схоронил свой клад сверхнадежно. Еще бы: тайник он устроил в стене глубокого колодца, а колодец тот находился в пригородном поселке, где круглогодично снимал дачу один его доверенный человечек.
Поскольку колодец находился на виду - в центре двора, пришлось пойти на маленькую хитрость. Выяснив, что человечек Балтабаева (ничего не знавший, между прочим, о кладе) по вечерам любит чаевничать, один из наших парней незаметно проник в дом и подсыпал тому в чайник клофелинчику. Вскоре чаевник отключился. Орлы Саныча спустились в колодец, нашли захоронку и почистили ее, но тару оставили на месте, набив ее захваченными с собой черепками и всяким мусором - такова была моя прихоть.
Наутро я позвонил разудалому директору, придав голосу ехидно-грозную интонацию:
- Балтабаев, ты?
- Да-а... - протянул он. - Кто говорит?
- Дьявол! - рявкнул я. - С тобой говорит дьявол! Из ада! Понял, хапуга?!
- Эй, что за шуточки? Сейчас вызову милицию!
- Милиция тебе не поможет! - продолжал я стращать бедолагу. - За твои прегрешения, за твое мздоимство и бессовестное воровство я превращаю все то золото, что ты спрятал в колодце, в черепки и сор!
С того конца провода донеслось громкое мычание.
- А для тебя, Балтабаев, я приготовил хорошенькое место в преисподней. Раскаленная сковорода уже ждет твою жирную задницу! Милости просим! - и, смеясь, повесил трубку.
На следующий день я не поленился еще раз съездить на масложиркомбинат специально для того, чтобы полюбоваться лунообразной пачкой Балтабаева. Да, это было зрелище! Кожа на его щеках, позеленевших и небритых, висела складками, как будто он потерял за минувшие сутки половину веса. Куда подевался его несносный апломб! В глазах читалось дикое смятение, граничащее с тихим помешательством. Говорят, с той поры он стал заикаться и не может вылечиться по сей день.
За все это время у нас случилась единственная осечка.
Директор городского Дома культуры, попутно промышлявший перепродажей левого товара наших цеховиков, оказался столь косноязычным, что за десять минут так и не сумел внятно объяснить мне, где же хранит свою мошну.
- Увидишь такую хреновину, - вещал он, разводя руками, - а за ней будет штуковина с загогулиной, шагай от нее десять шагов на вторую хреновину... -И так без конца.
И это была отнюдь не хитрость - мое биополе напрочь нейтрализовало это качество, - просто бедняга имел ограниченный запас слов.
Разумеется, мне не составляло особого труда придумать способ, как все-таки "расколоть" его, но я решил, что ситуация настолько анекдотическая, что пусть этот краснобай гуляет. Тем более что объем его сокровищ не стоил серьезных усилий.
Итак, наш бизнес наладился. Колесо завертелось.
Парадокс, но теперь пришлось подумать о собственном тайнике.
Не помню, писал ли я, что на даче в Жердяевке имелся просторный и сухой подвал.
Я нанял рабочих, которые хорошенько забетонировали два крайних чулана в нем, усилив бетон арматурой и тремя рядами металлической сетки. Затем пригласил специалиста по стальным дверям и сейфам. Он установил бронированные двери-щиты с кодовыми замками, как в крупных банках. Разумеется, после окончания работ я воспользовался блокиратором, чтобы избавить память этих людей от ненужных подробностей.
Повышенную активность в этот период проявлял дед Пономарец. Он юлой крутился рядом и как бы невзначай, ненароком, пытался проскользнуть в подвал. Пришлось применить старое надежное средство: только изрядная доля выпивки избавляла старика от излишнего любопытства.
Вход в подвал я тоже переделал. Раньше он находился в прихожей, теперь же я велел устроить его в одной из комнат, причем таким образом, чтобы подвал соединялся с башенкой.
В первом отделении своего тайника я хранил материальные ценности. Приятно было иной раз зайти в эту каморку и постоять четверть часа, любуясь тусклым блеском золота. Через некоторое время мои запасы, которые на протяжении многих лет одни люди выманивали у других, были сопоставимы с легендарными пиратскими кладами. Притом что дело только раскручивалось.
Во второй каморке я устроил фонотеку. Здесь хранились магнитные записи с откровениями городских тузов, где они закладывали друг дружку. Коллекция росла. Она содержала сотни и тысячи имен. Тут обосновались и прожорливые акулы, и ухватистые сомы, и разбойные щуки, и колючие ерши. Хватало также крокодилов, удавов, шакалов, гиен и подколодных гадюк. Имелось несколько редких экземпляров тигров и барсов. В изобилии водились подпольные крысы и мышки всех мастей. Такой вот зоопарк. И все эти особы были в моей власти, я знал их тайны, располагал компроматом, способным повлиять на передел завоеванной территории и расстановку сил.
К примеру, строгий Петр Поликарпович, дружбы с которым так домогался Китель, взяток не брал, но не в силу кристальной честности, а по причине трусоватой натуры. Каждый день его одолевало искушение, но одновременно перед внутренним взором представала сцена позорного разоблачения, и он пасовал. Мало кто знал, что эту важную персону можно купить за ничтожнейшую подачку, лишь бы она не попахивала взяткой.
А вот железнодорожный начальник беззастенчиво хапал направо и налево. Ларчик открывался просто: в белокаменной тот имел могущественного покровителя.
Да, моя фонотека воистину была богатством куда более ценным, чем золото, - настоящая энциклопедия человеческих пороков.
Изучая ее, я все отчетливее видел механизм общественного устройства, по крайней мере в наших весях.
Давно ли он, этот механизм, казался мне хаотичным набором шестеренок? Святая простота! Наше пресловутое разгильдяйство, наша неразбериха - ловко состряпанный миф. Не было никакого хаоса. Вакуума не существовало. Все было схвачено, притерто и застолблено. Все разрабатывалось, каждая нефтяная скважина имела владельца. Каждая золотая жилочка кормила своего старателя. Рука мыла руку, а ниточки тянулись куда-то за пределы области. И дальше. И еще дальше.
Хотя я и оговорился, что моя коллекция включала сотни имен, но много ли это для города с более чем миллионным населением? Жалкая доля процента. Однако эта кучка решала все. Чужих в этот тесный круг допускали с огромным скрипом, а после долго приглядывались - не вышло ли ошибки...
Полагаю, у вас уже готов вопрос: неужто среди городской верхушки не нашлось ни одного порядочного и честного человека?
Драгоценный друг! Да ведь я искал совсем других людей! Были, безусловно, и порядочные, и честные. Как не быть?! Но я-то в них не нуждался...
Кстати, среди городской верхушки я не обнаружил ни единого диза. Впрочем, меня это уже не интересовало. Я их и не искал. Вообще, моя работа как агента Диара практически прекратилась. Новых заданий я давно не получал, а Мамалыгину звонил от случая к случаю. Да и он не обременял меня звонками.
Однажды поздним вечером я сидел у себя дома в ожидании Саныча.
