***

  Апрельский ветер раздувал легкие занавески на окне, донося с улицы аромат цветущей вишни. Таппенс нажала кнопку кофеварки, как всегда втайне радуясь про себя достижению прогресса, которое позволяло тратить намного меньше сил на приготовление любимого напитка. Силы надо было беречь, чтобы не уснуть так же позорно, как это было в прошлый раз, когда Томми читал ей Диккенса.

  Томми, как и прежде, был ранней пташкой, и уснуть в полдень для него было просто нереально даже сейчас, когда возраст все сильнее вступал в свои права. Сама же Таппенс, будучи "совой", с годами все больше теряла способность быть бодрой до обеда. Иногда не помогал даже любимый кофе. С другой стороны, к вечеру уже Томми непреодолимо начинал клевать носом. Так что они старались вдоволь наобщаться друг с другом с полудня примерно до четырех часов дня, когда оба были довольно бодрыми.

  Люси, дочка Деборы, так и сказала деду и бабушке: "Бодрячки вы мои!", когда принесла им полчаса назад новую книгу. Обняла стариков наспех - и тут же умчалась обратно на службу. Внучка, работавшая в библиотеке, постоянно старалась радовать их книжными новинками. Томми любил читать своей Таппенс вслух: голос его, хотя и несколько дребезжащий, все еще оставался звучным и сильным. Супруга, увы, не могла ответить ему той же любезностью - зрение ее оставляло желать лучшего.

  Томми повернул рукоятку радиоприемника, и столовую заполнил голос Тони Орландо: "Завяжи желтую ленту на старом дубе..."1 Таппенс встрепенулась: песня, звучавшая по радио этой весной едва ли не каждый час, неизменно напоминала ей о давнем опасном приключении: шотландском побережье, зеленых холмах и дубе, увитом ленточками.

  Налив себе и мужу по чашке ароматного напитка, Таппенс уселась в кресло и приготовилась наслаждаться новым сюжетом. Люси утверждала, что новая книга просто превосходна: "О приключениях зайцев, которые совсем как люди и попадают в опасные передряги, а впрочем, сами увидите, я уверена, вам понравится, эта книга даже получила медаль Карнеги..." Тараторка Люси настолько заинтриговала бабушку, что та просто не могла дождаться, пока Томми развернет бумагу, в которую была завернута книга, и начнет чтение. Но вот он извлек книгу, откашлялся и торжественно прочел название: "Корабельный холм"2.

  Таппенс ахнула. Нет, этой весной всё, решительно всё напоминает ей о том приключении военных лет! Там тоже был Корабельный холм... Пока Таппенс думала, напомнить или нет мужу об этом эпизоде их биографии, Томми уже начал читать.

  Как во сне, Таппенс слушала его голос, не вполне понимая, о чем он говорит. Она уже мысленно была там, далеко к северу отсюда, на берегу уютной бухточки, недалеко от которой тонул в весеннем ночном тумане мрачный холм со старым дубом на самой вершине. Голос Томми наконец вновь достиг ушей Таппенс, словно озвучивая ее видения: "Примулы отцвели. И до самой границы леса, где начинался открытый луг, который полого спускался вниз до заросшего куманикой рва возле старой изгороди, только несколько выцветших их островков все еще желтели среди пролесника и меж корнями дубов".

  Да, все верно... И примулы тогда как раз отцвели. На холме их никто не рвал. Местные туда вообще старались не ходить. Но Томми и Таппенс не были местными и не воспринимали всерьез старые легенды. Зато они совершенно точно знали, что в этих местах водятся оборотни. Вот только к старым сказкам эти оборотни никакого отношения не имели. И супруги Бирсфорды должны были их выследить.

  ***

  Тогда, весной 1945-го, все произошло примерно так же, как и в 1940-м, когда они с Томми отправились в свое самое опасное курортное путешествие - в пансионат "Сан-Суси", что в Лихемптоне. Вновь имело место неожиданное, как и тогда, появление мистера Гранта - от мистера Картера (о, пардон - от лорда Истхемптона, конечно же!), получение задания - и, наконец, выполнение этого опасного задания...

  Хотя нет, разница все-таки была. Прежде всего, мистер Грант, сделавший правильные выводы после предыдущего общения с Бирсфордами, более не пытался перехитрить Таппенс и не вынуждал ее использовать обходные пути для того, чтобы проникнуть в их с Томми "сугубо мужские" тайны. На сей раз он просто-напросто усадил обоих супругов перед собой и открыто рассказал им обо всем. Точнее, о том, о чем он вообще мог сообщить открыто в данных обстоятельствах.

  - Итак, вам предстоит поездка в Шотландию, на побережье... - начал было мистер Грант, но умолк, заметив улыбку на лице Таппенс. Та потупилась, но улыбка, против ее воли, расцветала все ярче и ярче.

  - В чем дело, миссис Бирсфорд? - спросил мистер Грант, вопросительно приподняв бровь. Томми тоже с любопытством уставился на супругу.

  - Под кодовым словом "Шотландия", как и в прошлый раз, имеются в виду окрестности Плимута или Портсмута3? - невинным голоском спросила Таппенс.

  - Ах, нет, нет... На сей раз - никакого "эзопова языка", - рассмеялся мистер Грант, вспомнив наконец, на что она намекает. В прошлый раз они с Томми, пытаясь скрыть от Таппенс истинное задание ее мужа, договорились сказать ей, что Томми отправляют на север - на сугубо "бумажную", канцелярскую, но очень секретную работу в Шотландии, куда он якобы не может взять с собой супругу. Однако так называемая "Шотландия", куда был направлен Томми, в итоге оказалась южным побережьем - регионом, стратегически важным с точки зрения обороны страны.

  Но, как пояснил им мистер Грант, с тех пор много воды утекло. Теперь, когда конец войны явно уже не за горами, фашистская Германия последним безумным усилием стремится переломить ее ход в свою пользу. Полями сражений в последние месяцы стали даже тихие бухты и проливы, окружающие Шотландию. Совсем недавно, в январе нынешнего года, фашистская подлодка подбила в Северном проливе4 британский авианосец "Сэн", починить который пока, к сожалению, не удается5. Это довольно ощутимый урон для британского флота.

  Но самая большая опасность, продолжал мистер Грант, состоит не во вражеских торпедах, а в тех людях на британском берегу, которые сочувствуют немцам и помогают им.

  - Да-да! - воскликнул он в ответ на изумленные взгляды Бирсфордов. - Германия даже сейчас, как ни странно, находит преданных сторонников!

  - Но почему? - возмущенно спросил Томми. - Неужели кто-то до сих пор верит, что Германия выиграет эту войну? Хотя, если учесть мощь радиопропаганды Геббельса...