– Нет у меня никакой семьи, ты должен знать об этом. – рассвирепел «дядя Юра». – Скажи, где ключ и никто не пострадает. Посланник знает, что ты зашевелился. Отступись по-хорошему и проживи свою последнюю неделю со вкусом.

– Послушай, доктор, – заметно сдерживая себя в руках, продолжал неизвестный, – ты поставил не на ту команду. Скажи ей, пусть найдет другого психотерапевта. Сам понимаешь, ты проштампованный, на тебе печать света. А я не могу допустить утечки информации в лагерь врага.

– Ты действительно веришь, что я это скажу? – судя по всему, Юрий Михайлович оторопел от такой наглости.

– Скажешь, иначе, через три дня я завладею контролем над ее разумом и приду убивать тебя. – ответил все также бесстрашно голос.

– Ну, это мы еще посмотрим, друг мой! Эвтаназию еще никто не отменял. – ответил доктор и начал обратный отсчет.

На этом гипноз был окончен.

Священник сдвинул брови ко лбу, пристально посмотрел на меня и спросил:

– Что это, по-твоему, было?

– Какой-то бред средневековый. Я ничего не поняла. – ответила я.

На самом деле, все я прекрасно понимала, и главное мое понимание заключалось в том, что в этом деле никому нельзя доверять. Я демонстративно удалила запись с телефона, и, состряпав максимально тупое наивное выражение лица, спросила святого отца:

– Что же мне делать?

– Не знаю. – ответил тот. – Изгнанием духов я не занимаюсь, и вряд ли во всей Ростовской области найдется сколько-нибудь пригодный профессионал экзорцизма. Большая удача, если таковой найдется в России вообще.

Я вздохнула с облегчением. Было ясно, что священник не в теме. Однако в теме был Юрий Михайлович, и, несомненно, знал, что эзорциста мне в одиночку не сыскать. А это означало только одно: «дядя Юра» скоро выйдет на связь и ему нельзя узнать о моем трюке с диктофоном.

Посокрушавшись, что не чем мне не смог помочь, святой отец благословил нас и отпустил с миром. На его предложение помочь в поиске экзорциста, я отшутилась каким-то бородатым анекдотом. Мы со Стасиком поехали домой. Пазл складывался, что-то начинало проясняться. Стало понятно, что это не сражение с ветряными мельницами в моей голове, это нечто более реальное, то, что существует действительно, а не только в моих снах и фантазиях. Что-то было. И, по моим ощущениям, оно было огромным. Я попросила Стасика свернуть к заливу. Как всегда, без лишних слов, не взвешивая каждую былинку «за» и «против», Стасик принял меры. Мы оказались на берегу залива. Было уже совсем темно. Словно в романтической киноленте, пейзаж поражал своим красноречием. Пение соловья, стрекот сверчков, шелест камыша и частые всплески воды, создаваемые купанием рыбы – вот далеко не все звуки, которыми был наполнен тот вечер. В воде отражались звезды и луна. Поверхность залива была спокойна и едва шла мелкой рябью. Круги на воде, создаваемые плещущимися рыбками, пересекались один за другим, иногда создавая мнимое ожерелье из крупных бус. И почему такую красоту начинаешь ценить только когда узнаешь, что тебе кранты? Надо было чаще сюда приезжать на рыбалку именно по ночам. Рыбалка… вот, собственно, из-за чего мы сейчас здесь. Прослушав запись с телефона, я могла предположить что угодно, и не исключала, что, как в лучших традициях жанра, Юрий Михайлович и его команда должны были установить прослушку у меня в квартире и в машине, а так же организовать слежку.

Оглядевшись, я убедилась, что рядом с нами никого нет.

– Стасик, я тебя люблю. – начала издалека я.

– Викусик, я тебя тоже люблю! – все так же легко ответил Стас и закружил меня у себя на руках. – Помог тебе, я смотрю, священник?

– Подожди, постой, это серьезно. На сеансе у психотерапевта я включила диктофон. Только сейчас, у святого отца, я вспомнила об этом. На записи отчетливо слышен чужой мужской голос, это дух, живущий во мне. Он мне кое-что подсказал. Все запутанно, но ясно одно – идет война. Она больше, чем я и мои духи. Я думаю, здесь задействован еще не один человек. Юрий Михайлович – психотерапевт мой, в этой войне против моего духа. Но означает ли это, что он за меня? Я так не думаю. – сказала я.

– А с чего ты взяла, что он – против? – так же тихо спросил Стас.

– Потому, что он не передал мне ни одного слова из нашего диалога во время гипноза. К тому же он решил избавиться от моего духа моими руками, не посвящая меня в свое решение. – ответила я.

– Да это неправильно. – согласился Стас. – Хорошо, какие будут указания? – спросил он. Его голос звучал игриво и воодушевленно. Как будто, он вступил в интересный квест, и знакомится с правилами игры. Я вспомнила, почему меня всегда так раздражала его бесшабашность: говоришь о смертельной опасности, а человек в игрушки играет.

– Стасик, соберись, милый, это не игра. – Как и прежде тихо сказала я. – Кто-то может пострадать или вообще умереть. Нам нужно попасть в Подмосковье, где я раньше жила, и, как можно скорее. Дух сказал про мою первую удочку, а она была именно там.

– Поехали сейчас. – сказал Стас. – Завтра суббота – я выходной, ты на больничном. Судя по твоим словам времени одержать победу в этой войне у нас мало, нельзя терять ни минуты.

Тяга к приключениям, юношеский авантюризм и понимание того, что это не серьезно – такие нотки звучали в голосе Стасика. Ему уже не сиделось на месте, он воспринимал это как спонтанное приключение. Я не была так спокойна, но в одном он был прав – ехать надо сегодня. Не заезжая домой, чтоб не подцепить за собой хвост, который мне представлялся возможным, мы заехали к маме. Кое-как она извлекла из анналов своей памяти название поселка – Уваровка, который расположен в 30 километрах от Можайска и имя профессора – Александр Александрович Семенов. Больше мама ничего не помнила, но и этого было достаточно, потому что, как она объяснила, там все друг друга знают – население всего три тысячи человек.

Взяв с мамы клятву, что она, даже под страхом смерти, никому, даже Валерочке, не расскажет, что я об этом спрашивала, мы отправились в круглосуточный продуктовый магазин. Выбор там был невелик, много выпивки, так же много закуски и грамулечка человеческой еды, половина из которой, наверняка, была просрочена. Перебрав более-менее безопасные варианты, мы остановились на печенье, вафлях, арахисе и сухариках с разными вкусами. Также мы прикупили упаковку полторашек минералки, чтоб не засохнуть этим жарким маем. Было уже одиннадцать часов вечера. Наспех собравшись, мы отправились в путь. Спасибо навигатору, он был путеводной звездой нашего ночного путешествия. Я не спала, а развлекала Стасика, чтоб он не уснул, и мы не попали в аварию. Он героически убеждал меня отдохнуть в дороге, но по всему было видно, что наше общение бодрит и радует его. Я подумала, что если мы со Стасиком переживем все, что нам уготовано, то нужно посоветовать Машке такую же необычную встряску отношений, может и без преследователей, но и без комфорта, стихийные сборы, и путешествие в неизведанный уголок страны.

Поездка наша продлилась почти девять часов. Время от времени, мы останавливались и выходили из машины, чтоб Стасик взбодрился. Я не могла его подменить, потому, что не имею прав. Вообще-то это моя красная мазда. Виталик подарил мне ее на свадьбу. Он учил меня на безлюдных дорогах ездить на ней, хотел, чтоб я получила водительские права. Но я все откладывала, а потом вообще перестала учиться. Так и простояла моя машина на стоянке, а ездили мы на Виталькиной синей мазде. Почему-то он уважал именно эти машины. После смерти Виталика, синюю мазду забрали его родители. Я и не возражала. А моя – так и стояла на стоянке, которую к тому времени мне приходилось оплачивать самой. Расходы мои на стоянку, жилье и одежду, питание, корм и наполнитель для туалета коту были несовместимы с зарплатой одинокого продавца, поэтому я уже подумывала о продаже этой машины. Но у меня появился Стасик. Он вложил много времени и сил, чтоб вернуть достойную жизнь машине, год порожняком простоявшей под открытым небом. И вот теперь мы на этой прекрасной мазде, с кожаным салоном и работающим кондиционером примчались в Уваровку.