Гарри приподнялся, чтобы Луи мог полностью освободить его руки от плаща, которое распласталось под ним.

— Дальше, если бы это было моим решением, — задумчиво продолжал Луи, — я бы взял классику. Одел бы тебя в хороший костюм-тройку. — Луи положил руки на талию Гарри и сжал, прежде чем начал расстегивать пуговицы. Он поцеловал грудь Гарри, как только покончил с рубашкой, его губы были мягкими и теплыми. Это ощущалось так хорошо, что это было волнующим и почти страшным одновременно, и сердце Гарри подскочило в его горло, а дыхание стало прерывистым.

— Ты бы так хорошо выглядел в правильно подогнанном жилете, Гарри, — пробормотал Луи между поцелуями, снова сжимая талию Стайлса. Это звучало так, будто даже представлять Гарри в этом наряде было слишком тяжелым для Луи, и эта мысль заставила Гарри вновь загореться желанием. — Ты даже представить не можешь.

Луи остановился на секунду, чтобы провести большими пальцами по соскам Гарри, а губами по его шее, и Стайлс вздрогнул от ощущения, выпуская задыхающийся стон, прежде чем он расслабился. Гарри чувствовал, что может растаять прямо в этой постели.

— Брюки были бы обтягивающими, конечно же, — шептал Луи в кожу Гарри, его руки двигались вниз, чтобы расстегнуть ремень Гарри. — Ноги такие длинные… и сексуальные.

Луи снова встал на колени и подвигался на кровати, чтобы он мог снять джинсы с Гарри. Глаза Луи потемнели, когда он увидел, какой у Гарри стояк, но он только прикусил губу, поглаживая руками бедра Стайлса и глубоко дыша.

— Костюм был бы серый, — прохрипел Луи, через минуту его голос сорвался от возбуждения, когда он сжал нижнюю часть бедра Гарри. Осторожно. Все было так медленно и нежно, ласки Луи и его взгляд, всё это сводило Гарри с ума от желания. Его член буквально сочился. Он чувствовал, что его пульс везде, в каждой частице его горячей кожи, и его кровь, бушующая в жилах, заставляла купаться в адреналине. Ныть от этого. Это был самый эротический момент в его жизни, а Луи едва прикоснулся к нему.

— Костюм был бы приятного темно-серого цвета, поверх белой рубашки, чтобы он мог контрастировать с твоими глазами, — продолжал Луи, раздвигая ноги Гарри и глядя прямо на него. Губы Луи дернулись в дразнящей улыбке. — И я знаю, что ты немного щеголь, немного денди. Так что не волнуйся, там будет место для самовыражения в ботинках, карманном платке и галстуке. — Он положил свои большие и указательные пальцы на ключицы Гарри, имитируя ширину воображаемого галстука. В его глазах был далекий блеск, когда он сделал это, как будто он представлял всё то, что описывал, в мельчайших подробностях. Тон Луи был почти благоговейным. Гарри был поражен. — Может быть, текстурированный фиолетовый для галстука, — сказал он. — Темно, темно-фиолетовый, поэтому цвет будет виден, только когда ты будешь двигаться при свете. И лавандовый платок с белой каймой. Милый и веселый. Яркий…

Гарри мог услышать «как ты» в конце речи, хоть Луи и не говорил этого. Яркий, как ты. И может быть в этот момент он не должен бы удивляться, но это застало его врасплох от того, как сильно он сходил с ума. От всего. От Луи, его слов и внимания. Гарри был прижат на месте взглядом Луи, но что-то внутри, наконец, отступило, и Гарри больше не мог остановиться, потянув Луи в глубокий, безумный поцелуй. Он целовал его снова и снова, желая оставаться прижатым в матрас, все еще полностью одетым.

— Трахни меня, — сказал Гарри, когда они оторвались друг от друга, так отчаянно и дико желая быть еще ближе. — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня.

Луи рвано вдохнул и облизнул губы. Он кивнул.

Некоторое время спустя, Гарри лежал абсолютно обмякшим на темно-синем одеяле Луи, не чувствуя конечностей от двух оргазмов (второй, когда Луи был глубоко в нем и кончил секундами позже), в то время как Луи пел неправильные слова из песни The Association «Cherish» бедрам Гарри.

— Cherish is the word I use to describe my feelings for youuuuuu…*

Желудок Гарри пронзало от смеха, что это было даже больно, и Луи был настолько обескуражен этим, что почти не издал никакого звука.

— Это… это… — Гарри задыхался, а его сердце просто скручивалось от того, как Луи посмотрел на него снизу вверх с выражением полнейшего глупого счастья. Он оставлял поцелуи на бедрах Гарри, пока пел. Гарри не мог поверить, что это его жизнь. — Это неправильные слова.

— Ох, вау! — сказал Луи, схватившись за грудь, как будто он был ужасно оскорблен. — Ничего себе, какой спорщик! Неправильные слова, да? Не все могут быть экспертами в истории музыки… Как я могу повыситься до ваших стандартов? Может быть, что-то оригинальное?

Как бы привлекательно это ни звучало, Гарри чувствовал, что было очень важно поцеловать Луи в этот момент, так что Гарри издал маленький звук протеста и рывком вернул Томлинсона в свои объятия.

— Я выхожу из шкафа, знаешь, — вздохнул Гарри несколько минут спустя.

Луи моргнул.

— В… В январе… — сказал он, отчаянно желая, чтобы он не переступил черту сейчас.

— Это чудесно, Гарри, — прошептал Луи, его голос звучал искренне, в то время как он положил свою голову под подбородок Гарри. — На самом деле здорово.

Гарри откашлялся, соединяя пальцы Луи со своими.

— Могу ли я… Можем ли мы видеться после этого? — спросил он, зажмуриваясь, он скрестил пальцы в надежде и смущении. Луи мог чувствовать, как сильно билось сердце Гарри.

— Да, — сказал Луи, улыбаясь в шею Гарри. — Но только если ты приготовишь мне ужин сегодня.

Гарри хотел немного поднажать. Хотел продолжать нажимать до тех пор, пока Луи не согласился бы, что они официально встречаются. До тех пор, пока не осталось бы любой двусмысленности и не было бы причин, по которым Гарри мог чувствовать неуверенность в своем сердце. Но он также боялся того, что могло бы случиться, если бы он продолжал давить, боялся получить ответ, который не хотел услышать. Как бы хорошо это ни было (так хорошо, что Гарри просто надеялся, что это не было тем, что постоянно испытывал Луи во время секса, с таким большим количеством знойной напряженности и смеха — одна мысль об этом заставляла Гарри ревновать) и как бы увлечен Гарри ни был, он также понимал, что они знали друг друга чуть более двух недель, и часть этого времени была всего лишь исключительным флиртом в Интернете. Не было никакой реальной причины, чтобы спешить. Так что Гарри вздохнул и притянул Луи еще ближе. — Конечно, я приготовлю тебе ужин. Но сначала давай примем душ, пожалуйста, — сказал он.

========== part ten ==========

Гарри не находил костюма до тех пор, пока не состоялась генеральная репетиция к шоу Saturday Night Live на следующих выходных. Он был в своей гримерной после того, как они закончили, перебирая свою одежду в поисках костюма, в котором он должен был быть во время монолога Эми Адамс, как вдруг его глаза зацепились за сумку для одежды, которую Гарри видел впервые.

— The Brits? — пробормотал он в замешательстве, читая белую этикетку, свисающую с сумки.

Гарри был в Нью-Йорке с четверга для подготовки к SNL и появления на шоу Джимми Фэллона, и его стилист, Джоанни, взяла с собой довольно много одежды, потому что Гарри может быть слишком привередливым и непостоянным, когда дело доходит до вещей. (- Как же я могу предвидеть все твои капризы, молодой человек? — любила она подшучивать, когда Гарри был особо невыносим.) Премия The Brits состоится только в Феврале, так что, скорее всего, этот костюм был здесь по ошибке. Гарри почти перешел к рассмотрению другого костюма, как вдруг он увидел написанную на скорую руку «Burb ЛУТ» на этикетке под названием события.

Сердце Гарри пропустило пару ударов, а рука замерла. ЛУТ. Луи Уильям Томлинсон. Гарри удалось узнать немного личной информации о Луи, когда они ужинали в ту самую ночь. Родной город, члены семьи, день рождения. Второе имя.

— Джоанни… — слабо крикнул Гарри, потянув за молнию на сумке для одежды. — Burberry…? Одевает ли меня Луи Томлинсон…

Голос Гарри затих, когда он увидел, что было внутри. Костюм-тройка, темно-серый, облегающий… Его мозг взрывался, пока он проводил пальцем по шелковому платку. Лавандовый, с оттенками янтаря и весенним зеленым цветом. Белая кайма. Это было очень красиво.