Мать горестно развела руками:

– Да, ты права, ты права.

Мирра погладила старушку по сухому плечу:

– Мамочка, послушай меня. Ты поедешь сегодня с семьей Павла Николаевича…

– А ты? – испуганно перебила ее пожилая женщина.

Мирра улыбнулась:

– И я поеду, не беспокойся, только другой дорогой и на другой машине. Меня будет ждать один человек, которому нужно передать документы. Но ты не волнуйся, я только передам и вас догоню. – Ее голос дрогнул, и мать почувствовала фальшивые нотки.

– Догонишь? – спросила она, заглядывая в жгучие глаза дочери, которые та упорно отводила. – Не обманываешь? Знаешь, мне без тебя…

– Догоню, мама, – перебила дочь, – не сразу, но догоню, Павел Николаевич тебе то же самое скажет, можешь его спросить. А теперь давай продолжим укладываться. Скоро за нами приедут.

За Миррой скоро действительно подъехала машина – старая полуторка. Шофер, пожилой крепкий мужичок лет шестидесяти, с изувеченной правой рукой, на которой не хватало двух пальцев, подмигнул вышедшей на крыльцо молодой женщине:

– Ты, что ль, Авдеева? Приказано доставить тебя к зданию горисполкома.

– Минутку! – Мирра забежала домой, схватила узелок с одеждой и, торопливо обняв мать, крикнула: «Я не прощаюсь», выбежала на улицу и быстро села в пропахшую бензином кабину.

Шофер тронул машину с места, и та, как инвалид, переваливаясь, захромала к горисполкому.

Павел Николаевич, нервно потирая руки, поджидал Мирру у разбитого бомбой крыла.

– Быстрее, быстрее! – Из здания вынырнули два парня, с трудом неся большой черный чемодан. – Кидайте его в кузов.

Один из парней нецензурно выругался:

– Сам бы попробовал. Что тут у вас, слитки золота? – Мирра похолодела. Незнакомый молодой человек, сам того не ведая, подобрался к правде.

– И золото, и серебро, и бриллианты, – иронично заметил начальник горисполкома.

– Да черт с вами! – Парень сплюнул и, вздохнув, помог приятелю закинуть поклажу в кузов. – С вас причитается, Павел Николаевич. Я, может быть, сегодня грыжу на всю оставшуюся жизнь заработал.

– Немцы к городу подойдут – вылечишься, – буркнул начальник и обратился к Мирре: – Водитель твой, Степаныч, дорогу хорошо знает. И ловкий он, не смотри, что рука покалечена. С ним из любого положения выберешься, даже если фрицы вас учуют. – Его суровое лицо неожиданно сморщилось, и на ресницах заблестели слезы. – В общем, езжай, Миррочка. Желаю вам добраться. А за мать не беспокойся. Моя жена за ней приглядит.

Молодая женщина снова забралась в кабину и помахала директору. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она больше никогда не увидит своего начальника, однако девушка гнала горестные мысли.

– Довезти груз до станицы Безымянная – вот в чем заключается моя задача, – прошептала она и закрыла глаза.

Машина немного побурчала, прежде чем тронуться, и пошла вразвалку, отыскивая свободные участки дороги.

Павел Николаевич не обманул: шофер Степаныч, молчаливый, угрюмый, действительно хорошо знал свое дело. Выехав из города, они долго плутали по проселочным дорогам, потом медленно, но верно стали подниматься в горы. Степаныч аккуратно притормаживал на поворотах, и Мирра, убаюканная тряской ездой, задремала.

Когда послышался свист, грохот, рокот мотора, девушка испуганно подскочила:

– Что это, Степаныч?

– Фрицы нас заприметили, – ответил шофер. – Гады ползучие, чтоб им ни дна ни покрышки. Слезай с машины, в лесок спрячемся. Авось не достанут.

– А чемодан? Чемодан как же? – заныла Мирра. – Мы должны забрать его с собой.

– Дуры вы бабы, – буркнул шофер. – Ежели фрицы машину загубят, то и груз не доставим. Пешком с такой тяжестью не доберемся. А прятать его нет никакого смысла. Ну, посуди сама, мы не знаем, что завтра будет. Вдруг гады поблизости и нам на хвост наступают? Тогда они нас поймают и, если под пытками своего не добьются, прочешут окрестности и найдут груз. Собак привлекут обученных. Да они и сами как собаки бешеные. Так что, красавица, выхода нет. Прячься, не вылезай из укрытия, авось сильных повреждений машинке моей не нанесут.

Мирра послушалась его и притаилась в орешнике.

«Мессеры» летали над ними, как огромные вороны, один снаряд разорвался возле машины, не причинив ей особого вреда.

Авдеевой показалось, что немцы нарочно избегают прямого попадания. Неужели им известно, что в кузове? Но откуда? О сокровищах знают далеко не все. Неужели…

Громов, отвезя дядю домой и оставив у него «Фольксваген», вызвал такси, доехал до полиции, зашел к Панину, который передал ему ключи от машины Лени и похвалил за единственно правильное (он подчеркнул это словосочетание) решение.

Виталий сухо попрощался с ним, не пообещав проинформировать о ходе своего расследования, потом спустился к Николаю. Патологоанатом, как всегда в свободное время, насыщался пирожками, и его толстые губы снова лоснились от подсолнечного масла.

– Вот результаты, – он осторожно, боясь оставить масляные отпечатки пальцев, придвинул к Громову лист с заключением. – Не знаю, чего ты хотел, но эти опилки с одного предмета.

Громов достал портмоне и вынул еще две тысячи:

– Это тебе на пирожки. Ты славно поработал.

Толстые щеки Николая зарделись. Он взял купюры с некоторым смущением:

– Да ладно, обращайся, если что.

– Думаю, ты еще мне понадобишься, расценки у тебя все равно пониже, чем в частных лабораториях, – усмехнулся детектив. – А пока бывай. – Эксперт пожал другу руку, предварительно вытерев замасленные пальцы о висевшее на спинке стула полотенце:

– Пока, дорогой.

Виталий зашагал по темному коридору с его ужасным запахом, проникавшим, кажется, в самую душу и напоминавшим о бренности жизни, уже не замечая его. Он погрузился в мысли, темные, нерадостные, в голове, как в улье, роились вопросы, на которые не находились ответы.

Да, Леонида убили, это он уже понял. Но, как выяснилось, девяностовосьмилетний дед тоже был убит…

Это звучало более нелепо, если вспомнить, что и в данном случае обошлось без ограбления. Может быть, в доме Сергея Лаврентьевича что-то искали? Да нет, вряд ли. В таком случае преступник должен был знать, где лежит вещь, потому что не оставил после себя бардак, а сразу нашел ее.

Но тогда зачем убивать хозяина дачи? Дед в последнее время жаловался на боль в ногах, но передвигался без палочки (это, как он говорил, чтобы не чувствовать себя совсем старым и немощным). И все же в магазин, находившийся метрах в трехстах, ходил сам, без посторонней помощи, правда, тратил на это около сорока минут. Преступнику, знавшему, что и где искать, вполне бы хватило этого времени. Почему же он убил деда? Виталий не заметил, как вышел на улицу, как теплый дождик, словно слезы небес, окропил его голову, и сел в джип брата.

Проницательным взглядом Громов окинул салон, недавно вычищенный, с грустью подумав, что брат хотел произвести на девушку хорошее впечатление. Женщины сразу замечают, в каком состоянии автомобиль, и бросают при случае колкости. Хорошая чистка салона перед свиданием и помогла Виталию обратить внимание на длинный белый волос, прилипший к пассажирскому сиденью возле водителя. Он аккуратно снял его и положил в пакет. Наверное, завтра опять загрузит Колю, сегодня деньги уже закончились.

А впрочем, что эксперт выяснит? Крашеный волос или нет? А еще проведет анализ ДНК. На первый раз хоть что-то. А дальше…

А дальше он не знал, что делать.

Вздохнув, Громов повернул к дому дяди, ругаясь оттого, что забыл, как водить машину с автоматической коробкой передач. Левая нога все время норовила нажать на несуществующую педаль сцепления, рука тянулась переключить рычаг. Но, как говорят, к хорошему привыкаешь быстро. До дома Воронцова он добрался минут за пятнадцать вместо обычных десяти.