Джозеф вопросительно смотрит на телефон, затем берёт его в руки и, введя код безопасности (Цезарь только сейчас отмечает, что они знают пароли от телефонов друг друга, да и не только, и как-то это странно, наверное), начинает смотреть его сообщения. Когда он доходит до того самого, это становится понятно сразу – Джостар меняется в лице. Вместо прежней сосредоточенности и некоторой тревожности на нём прописывается сочувствие. Тиски на сердце Цезаря начинают давить чуть сильнее.
- Ох… Чёрт, Цез, это… - Джозеф пытается подобрать какие-то слова – возможно, чтобы утешить его. Почему-то это забавляет Цеппели, и он негромко усмехается.
- Да перестань. Да, у меня умер отец. Что теперь? – ещё один смешок, и в нём слышится злая ирония и горечь. – Его не было в моей жизни десять лет. Целых. Десять. Грёбаных. Лет. Что мне до этого? – правая рука сама по себе поднимается, и пальцы запутываются в светлых волосах, чуть сжимая пряди. – Да, мы потом виделись пару раз. Замечательно, конечно, но этого всё равно недостаточно, чтобы он снова начал иметь для меня хоть какое-то значение. Он мне не отец, - гадкие слова сами по себе выходят из его рта подобно вязкой смоле или чему-то такому же тёмному. – Он просто… Просто козёл, который когда-то без объяснения причин ушёл и бросил меня и моих братьев и сестёр одних. И плевать, что он потом говорил, что ему пришлось оставить нас на zio и zia*****, потому что дед в своё время не закончил какое-то очень важное дело, а в детстве мы бы не поняли ничего, попытайся он объяснить, - голос Цезаря начинает дрожать, но он этого не замечает. Равно как и того, что что-то горячее начинает течь по его щекам. – Он – никто. Поэтому мне не жаль. Мне всё равно. Мне аб-со-лют-но всё равно! Так что не надо мне сочувствовать или что-то такое!
- Цезарь… - негромко произносит Джозеф. Именно с тем чёртовым сочувствием, которого Цеппели просил ему не выражать.
- ЧТО?! – почти кричит он, моментом взвиваясь и с раздражением глядя на друга. Пересекается с ним взглядом. И почти так же моментально остывает.
Конечно, ДжоДжо не понимает его. Но в его глазах помимо сочувствия видно отражение той боли, которую вовсю ощущает сейчас сам Цеппели, и именно это заставляет что-то внутри него надломиться.
Что-то неслышно трещит по швам и выходит наружу через дрожь по всему телу и непрекращающийся поток горячих слёз, которые теперь Цезарь чувствует слишком хорошо. Ему вновь хочется спрятаться, хотя бы скрыть своё лицо, и в этот раз Джозеф словно понимает его желание и… просто заключает его в объятья, позволяя Цеппели уткнуться лицом в своё плечо.
«Vaffanculo, stronzo! Lasciami andare!******» - кричит Цезарь, но только в своих мыслях. Потому что единственное, что срывается с его губ, - это громкий всхлип, а затем он невольно сам судорожно вцепляется в своего друга.
Возникает ощущение, словно время повернулось вспять, и ему снова десять лет. Его отец только оставил его одного, и он злится, потому что не может понять, за что так с ним поступили. Не знает, что ему теперь делать. Но притом ужасно хочет кричать, сломать что-то, рыдать в голос. Хочет, чтобы кто-то утешил его. Прижал к себе, как когда-то бесконечно давно делала мама, и сказал, что всё образуется…
Когда ему было десять, Цезарю пришлось держать всё внутри себя. Ради братьев и сестёр, которые были напуганы и огорчены не меньше него. Он даже не плакал ночью в подушку в тот злополучный день. А потом смог пойти дальше. Да, не без помощи Джайро, но смог.
Теперь же казалось, словно все те слёзы, что он так долго сдерживал в себе, решили наконец-то вырваться наружу вместе с болью и горечью. В обыденности Цеппели постыдился бы себя самого, но именно в этот момент ему было решительно всё равно. Он впервые за, наверное, всю свою жизнь просто отпустил себя, без стеснения отдаваясь чужим объятьям и никак не контролируя свои эмоции.
Возможно, потом он и пожалеет об этом, но сейчас Цезарь лишь старается как можно крепче прижаться к Джозефу, чуть вздрагивая от периодически вырывающихся из него всхлипов.
От Джостара пахнет чем-то лёгким и цветочным. Явно женские духи. Но Цеппели больше сосредотачивается на ином, более тёплом и почти неуловимом запахе, который определённо принадлежит именно ДжоДжо. Прижимается щекой к плечу Джозефа, отвлечённо примечая виднеющиеся концы его необычной, но всегда нравившейся Цезарю родинки-звезды. Прикрывает глаза, начиная постепенно успокаиваться от чужого тепла, которое уже во многом стало родным и близким.
В детстве ему пришлось быть сильным для других. Сейчас же, в двадцать с небольшим, он наконец-то смог позволить себе хоть на один миг быть слабым. Кто бы мог подумать, что произойдёт это благодаря Джозефу Джостару. Парню, которого при первой встрече он возненавидел как никого другого. И который теперь был ему даже ближе, чем кто-либо из его семьи.
Да уж, наверное, это и правда судьба. И у неё довольно своеобразное чувство юмора.
*
Они легли спать ближе к трём утра. Джозеф не пожелал оставлять Цезаря одного после всего, и потому в результате они устроились в его комнате на его кровати. Цеппели пытался отговориться, отмечая, что им навряд ли удастся удобно устроиться вдвоём на одной постели (не говоря уж о том, что странно это – двум взрослым парням укладываться спать вместе), но Джостар ничего и слушать не хотел.
Так что засыпал Цезарь уже рядом с Джозефом. Было немного тесно, но в целом терпимо. Даже уютно в чём-то.
В какой-то момент сквозь сон он ощутил, как его со спины обняли тёплые руки. Но вместо того, чтобы напрячься, Цеппели на удивление лишь больше успокоился от этого, окончательно засыпая. Напоследок он подумал о том, что было бы здорово, если бы так было каждую ночь.
Комментарий к XII. A death of someone close. - Смерть кого-то близкого.
* Va bene se non vuoi, Cesare (итал.) - Ничего, если ты не захочешь, Цезарь
** Ho bisogno di tempo per pensare (итал.) - Мне нужно время, чтобы подумать
*** Certo, tanto quanto è necessario (итал.) - Конечно, столько, сколько потребуется
**** Fanculo (итал.) - Чёрт
***** Zio и zia (итал.) - Дядя и тётя
****** Vaffanculo, stronzo! Lasciami andare! (итал.) - Иди к чёрту, говнюк! Отпусти меня!
========== XIII. Doing chore around the house. - Делают что-либо по дому. ==========
- ДжоДжо, если ты сейчас же не поднимешь свою задницу с дивана, то тогда я сам пойду убираться в твоей комнате, - раздаётся позади раздражённый голос Цезаря. Ну блин, он почти дочитал новый выпуск Человека-Паука, ещё самую малость.
- Цез, ну потерпи – мне осталось совсем чуть-чуть! – отвечает Джозеф, перелистывая страницу и немного по-другому укладываясь на диване. И вот приспичило ему затеять уборку именно сейчас!
- ДжоДжо, мы с тобой ранее договорились, что в это воскресенье мы как следует приберёмся в квартире, чтобы потом спокойно удовлетворить твои нужды по украшению её к Рождеству, - упс. Да, и правда – было такое. Только он благополучно забыл об этом. – Так что либо ты поднимаешься сейчас, либо я отправляюсь в твою комнату. Но в таком случае учти, что я вышвырну в мусорку всё, что лично посчитаю нужным.
- НЕТ! – так, ладно, вот это уже серьёзная угроза, которую игнорировать категорически нельзя.
Джозеф моментально захлопывает комикс и откладывает его на кофейный столик. Он затем поднимается с дивана и направляется к Цеппели, который как раз стоит возле двери в его комнату с тряпкой в одной руке и шваброй – в другой. Итальянец слегка ухмыляется, после чего передаёт средства для уборки ему.
- Хороший мальчик, - произносит он, после чего удаляется в сторону ванной.
- Я тебе не собака, Цезарино, - недовольно бурчит ему вслед Джостар, но затем вздыхает и заходит в свою комнату.
Как же он всё-таки не любил уборку! Да, конечно, Джозеф прекрасно понимал, что это – необходимое дело, и если ты не хочешь в конце концов обнаружить себя погрязшим в абсолютном свинарнике, тебе нет-нет но нужно выкраивать время для того, чтобы прибраться. Но просто… Он очень, очень это не любил. Во многом – потому, что в его комнате часто царил откровенный бардак.
