- Сам иди, - я скинул с плеч рубашку, оставшись, в чём мама родила, согнул руки в локтях и размашисто покачал взад-вперёд тазом, намекая, кто будет сверху. Мажор сосредоточенно нахмурился, улыбнулся и сказал:

- Пошли вместе.

И мы пошли… Какой я запасливый оказался! В ванной таки нашлись резинки. И ещё кое-что. Это был животный, насыщенный, яростных секс. Парнишка оказался настоящим зверем, потным, наглым, способным стонать так пошло и развратно, что можно кончить от одних только звуков, им издаваемых.

Уже лёжа на ковре, предавшись жарким обнимашкам и дремоте, я устало напрягся, всё ещё ощущая в себе инородный предмет, и усмехнулся, задышав в русую макушку. Гадёныш высосал все соки, причём не один раз, а потом нашёл под диваном одну из моих старых постельных игрушек. И нагло оттрахал меня старым дилдо. Сколько раз мы за эти два или три часа успели кончить, без понятия, но…

Какой день, боже мой, какой долгий и насыщенный день. Чёрт возьми, почему я так безоговорочно доволен? Даже счастлив!

========== 10. 28 декабря, воскресенье. Вениамин. Слёзы, грех и извращенцы. ==========

Тело стонало и пело. Это было до того странно и непривычно, что я даже затруднился вспомнить, когда в последний раз так уставал от секса - до сладкой истомы и ломоты в каждой жилке. Чёрт! Что же Мишка со мной сделал? Я осознал, что вольготно валяюсь на пушистом мягком ковре в объятиях сурового директора-дворника, а на дворе вторая половина странного затянувшегося дня, полного ярких нервных впечатлений. Он когда-нибудь закончится? Или пусть уж не кончается… Встреча в клубе, а затем странный спонтанный секс - как это привычно и пошло. Но было здорово! Надо обязательно повторить при случае.

Я резко сел, вырвавшись из рук Михаила, и охнул от боли пониже поясницы. Надо же так голову потерять - все привычки и знания о безопасности и бережном отношении к партнёру испарились из нас обоих. Вспомнив, как трахал партнёра гелевым дилдо (особенно мишкины животные стоны), я покраснел и ринулся собирать свои вещи, раскиданные по всему залу немаленькой квартиры. Почти в ту же минуту сильные руки схватили меня в кольцо, и горячее дыхание Мишки обожгло ухо:

- Поздняк метаться, ты попался!

Я извернулся в его лапах, упёрся ладонями в твёрдую грудь и с прищуром спросил:

- И как? Попа не болит?

- Хочу ещё, - в глазах Мишки плясали бесенята. - Только на этот раз тебя, а не дурную штуковину. Ты его хоть от пыли-то протёр прежде, чем использовать?

- Не помню, - растерянно ответил я. - А тебе ли не пофиг? Похоже, ты долго ни с кем не был. У тебя там всё паутиной заросло, так проталкивать пришлось.

- Это ты к тому, что зараза к заразе не пристаёт? - брови Михаила изобразили танец в стиле “вамп-завлекух”. - Желтоглазик, а ты не оборзел?

- От борзого слышу, - отозвался я, оттолкнул его и всё-таки натянул трусы, беззастенчиво оттопырив всё, что можно.

- Какой же ты… - тихонько выдал Мишка.

- Мажор? - уточнил я, чувствуя внутри раздражение одновременно с желанием прикоснуться к его лицу.

- Кажется, пора заканчивать с этим всем, - как-то отстранённо сказал Михаил, сгрёб с дивана свою одежду и добавил: - Я первый в душ.

- Заканчивать? - не понял я.

- Мы оба этого хотели с самого начала, - спокойно сказал Миша. - А теперь всё, не правда ли?

Он словно закаменел, я же почувствовал себя в ледяной проруби. О чём он говорит? Переспали? Да, есть такое дело. Если верить ему, так даже два раза. Вот значит как? Все эти игры, пикировки, ревность и прочие радости знакомства плавно перетекли в финал, до безумия знакомый и такой простой. Всё, значит. С трудом заставив шевелиться губы, я с кривой усмешкой сказал:

- Всё, так всё. Правда, не правда, кому какая разница?

- Твоя даёшь, моя дразница, - улыбка у Миши получилась отвратительная, словно он в какую-то гадость наступил. От этого стало особенно тоскливо и обидно. Хлопнула дверь ванной комнаты. Я неровными движениями закончил одеваться, вышел в прихожую и прислушался. Из ванной доносился шум льющейся воды, в который вплетались какие-то неровные звуки, то ли стук, то ли мокрый хрип. Какого чёрта он себе позволяет! Дрочит там, что ли? Я ему не игрушка, чтобы вот так вот - оторви и выбрось! Я же видел, что не чужой ему! Вот сейчас всё и выскажу, а потом уйду к чёртовой матери. Напрягшись в ожидании сопротивления шпингалета, я рванул дверь и чуть не упал - она не была заперта. Да, душ шумел, выплескивая тугие нити воды внутри кабины, а вот Михаил…

Он не мылся. Свернувшись напряжённым клубком, он лежал на дне кабины и размеренно бился головой об акриловое покрытие. И что-то шептал сам себе. От этого зрелища во мне всё оборвалось. Я раздвинул пластиковые створки, подхватил парня подмышки и выволок на пол ванной, устеленный зелёным ковриком. Мишка и не подумал сопротивляться или прекращать истерику. Пришлось влепить парочку пощёчин. Его взгляд стал осмысленным, губы скривились и выдавили:

- Ты ещё здесь? Уходи. Всё равно же уйдёшь.

- Ты с ума сошёл?! - не выдержал я и хорошенько тряхнул его за плечи, заставив усесться.

- Я же вижу, ты хочешь уйти, - тихо сказал Мишка. - Так уходи быстрее. Чтобы я тебя больше не видел.

- Кажется, это ты хочешь, чтобы я ушёл, - почти ласково ответил я,а затем прижал его мокрую голову к себе. - Дурень с метлой! Редкостный идиот.

- Прости, - он начал успокаиваться, вновь отстранился и поднялся, не смущаясь наготы.

- И что дальше? - я поднялся следом.

- Разойдёмся, конечно, - он пожал плечами. - Прости за эту сцену. Меньше всего мне надо, чтобы ты видел меня в таком состоянии. Но раз уж увидел, пообещай, что сохранишь в себе.

- Сам сохранишь во мне, - я улыбнулся, отбросил малейшие сомнения. Ещё несколько минут назад колебался, взвешивал, перебирал в голове варианты, а тут вон как получилось. - Ты правильно сказал. Пора заканчивать. Мы как-то не правильно начали знакомство.

Мишка хмуро уставился на меня. Я же протянул ему раскрытую ладонь и представился:

- Вениамин, мажор, можно Веник.

Его глаза расширились. Миша сглотнул и несколько скованно протянул руку в ответ:

- Михаил, дворник, можно директор. Ой, блядь… Просто Миша.

- Так тебя можно называть “блядь”? - изобразил я удовольствие.

- Ща в глаз врежу! - карие глаза Мишки вспыхнули. Он буквально влепился в меня и зашептал куда-то в сторону:

- Я не должен этого делать, но рядом с тобой словно теряю остатки разума. Думал, игра, то да сё, поставлю на место мажорика. Как ты сумел так незаметно влезть ко мне в душу? Все эти байки о гейской любви, они же просто плаксивое нытьё манерных пидарков, скачущих из постели в постель ради удовольствия. Они так оправдывают свою слабость к большим членам. И чтобы их было побольше разных. Я этого наелся по самое “нехочу”. Уже два года ни с кем не заводил отношений, не видел смысла трепать нервы. А тут ты…

- А тут я, - тихо пробормотал в ответ офигевший Веник в моём лице. - У вас тут совсем всё запущено, я смотрю. Прости меня, Мишка. Я начал наше знакомство по-хамски из-за растерянности, наверное. Не смог придумать ничего другого, чтобы увидеть какую-нибудь яркую эмоцию на твоём лице. Правда, сначала я увидел твою задницу в той робе. Впечатление необъятности прямо ого-го…

Мы тихонько заржали, словно оба боялись спугнуть странное тепло этой минуты.Так и простояли несколько мгновений, словно одно глупое существо. Миша прижался ко мне ещё плотнее и заговорил:

- Я сорвался из-за себя, тебя, этой страны с её законами. Из-за того, что ты сейчас уйдёшь. Ведь имеешь право. И я не смогу тебя удержать. Ты как страшный наркотик - подсел на тебя с первого раза.

- Таких комплиментов мне ещё не говорили, - деланно озадачился я, а внутри всё заалело от смущения и желания впиться в эти сухие губы, чтобы их обладатель замолчал, высказывая всё жаждой обладания. Я хотел его, жадно хотел быть в нём, ощутить в себе, стать одним целым. - Что ты со мной сделал! Я же не смогу уйти, твою мать! Так и сдохну на пороге, врастая в пол… Лишь бы быть рядом.