- Мам, пап, всё нормально. Эта женщина мне никто.
- Замолчи, - вдруг вскинулась мама. – Не смей так говорить. Она тебя родила!
- И под мужа положила, - равнодушно пожал плечами я. Мама слабо вскрикнула и утопила лицо в ладонях. Отец тут же обнял её за плечи и глянул на меня так, что сразу вспомнились школьные деньки (прогулы, двойки и кары небесные). Но сейчас это не подействовало. Я спросил:
- Пап, что ты дома сказал про эту контору?
Отец уже по-настоящему холодно ответил:
- Мы уже не один год имеем дело с одним человеком. Недавно он позвонил и сказал, что с нами должны связаться представители международной адвокатской конторы «Шелехов и Шелехов». Так и получилось.
- Что за человек? – во мне пробудился полусонный интерес.
- Твой брат.
Всё, пора челюсть привязать к башке бинтиком… Отец вздохнул, невесомо погладил маму по волосам, после чего наклонился к её макушке и пробормотал:
- Лена, возьми себя в руки.
Мама тяжело вздохнула, выпрямилась и бодро, я даже почти поверил, сказала:
- Ладно, я пойду приведу себя в порядок.
Она встала и вышла из кабинета в приёмную. Где-то там должна была маячить секретарша, способная дать ответы на вопросы и указать верное направление в дамскую комнату. Батя кашлянул и неожиданно позвал:
- Тимур! Давай к нам.
Кавказец и Анатольевич присоединились к нам в одном конце большого кабинета. Молодой адвокат продолжал что-то там перебирать и выписывать. Отец с усмешкой глянул на три каланчи над собой:
- Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. Разговор пойдёт об этих покушениях.
Егор Анатольевич враз как-то посмурнел, скривился и проворчал:
- Давайте-ка без меня. Пойду покурю. Своих дел хватает.
- Да, да, конечно, - уважительно кивнул отец. Тимур уставился на доктора, словно увидел в первый раз. На что Баринцев лишь усмехнулся и сказал:
- А ты чего ждал? Мне хватило войнушки возле «Гладиатора». Помочь… Чем смогу, буду помогать. Но я всегда помнил старое правило, Тимур. Меньше знаешь, крепче спишь. И тебе бы посоветовал. Но не в этот раз. Я правильно понимаю?
- Ладно уж, - Тимур явно смирился с решением доктора и облегчённо махнул рукой. – Вали на перекур. Подбросишь потом до моего дома?
- Жду на улице, - с этими словами Анатольевич «удалился с собрания». Я смотрел на всё происходящее с отстранённым интересом. Отец невозмутимо сказал:
- Люблю честных людей. С ними всё проще. Да садитесь уже, достали!
Мы с Тимуром послушно рухнули на мягкие стулья. Папа же начал рассказ:
- Тринадцать лет назад со мной связался старый друг, можно сказать, боевой товарищ, и попросил о встрече. Мы с Леной позвали его к нам домой. И он приехал не один. С каким-то парнем. Так и познакомились с Теодором Лобачевским. Тогда он произвёл впечатление очень больного нервного типа. И вот эти двое сразу взяли быка за рога. Они попросили нас усыновить мальчика. Вот так вот, ни много, ни мало. Оказалось, что у парня какие-то крупные семейные проблемы. И ему надо уезжать далеко и надолго. А брата сдавать в детский дом тошно. Потому что его матери он мальца не доверит даже под расстрелом. Мой друг между делом рассказал, кто этот Теодор для него. Оказалось, что он сослуживец сына моего друга. Тот погиб в первую чеченскую при штурме Грозного. И теперь этот Тео ему как сын. Они очень нас просили. И таки уговорили.
Отец сумрачно усмехнулся, глянул на меня и тепло подмигнул:
- Не жалели ни одного дня. Веришь, Кешка? Ну, разве что…
Его глаза приобрели остроту стали..
- Только та история с гаражом. Ты знаешь, сын…
Он прикрыл глаза и продолжил:
- Если бы не тот маньяк, я бы тебя потерял. Мы с мамой тебя могли потерять. Понимаешь?
Я сглотнул, недовольно поёжившись. А отец снова заговорил:
- Если бы вы там сделали, что собирались – у нас не было бы сына. Если бы маньяк тебя всё-таки убил – у нас не было бы сына. Самое страшное во всём этом то, что я даже рад, что всё получилось именно так. Если не брать в расчёт того, что ты, Иннокентий, мог бы вообще не затевать ничего такого мерзкого.
Я вздрогнул, поймав на себе взгляд отцовских глаз, в которых выкристаллизовался леденящий покой.
- Да, Кеша, да. Ты действительно думал, что я ничего не знаю? Это ведь ты пустил слухи. Ты настроил своих приятелей. Ты сделал первый шаг. Но теперь я могу тебе признаться. Хоть всё решил страшный случай, фатум, называй, как хочешь… Но черту ты так и не перешагнул. Поэтому у нас всё ещё есть сын.
В моей голове снова забил колокол. Пересохшее горло потребовало воды, а сердце захотело сбежать из груди. Но это истеричное состояние паники почти сразу ушло, изгнанное пофигизмом. Отец хмыкнул, проследив мои эмоции, и сказал:
- Теодор Лобачевский пообещал помогать деньгами. И всё это время действительно помогал. И раз в год, за день до твоего дня рождения, он звонил, чтобы сказать всего одно слово. Спасибо. Потом случилась эта дрянь, в которой ты, сын, принял самое непосредственное участие. А дальше – твоя кома. Теодор всё равно продолжал нам помогать. И, как всегда, позвонил перед твоим днём варенья, Кешка. Но только вместе со спасибо предупредил об адвокатах. Ну и начался этот бардак. Когда случилось первое покушение, я перепугался. Но не знал, как позвонить Теодору. А он, похоже, всегда в курсе, что с тобой происходило, Кеша. Потому что через день после убийства в клинике он позвонил сам. И посоветовал сделать кое-что немедленно. Это было разумно. Собрав все активы, я связался с одним человеком со странным прозвищем. Паганель, прямо как герой книги Жюля Верна. Перевёл деньги и назвал имя, которое мне посоветовал Теодор. Даже не имя, а такое же прозвище. Волшебник. Представляете, ребята? Словно в шпионском триллере.
Отец потёр пальцами виски.
- И то, что произошло вчера ночью возле «Гладиатора», подсказывает мне, что в твой жизни, Иннокентий, действительно появился волшебник.
Молчавший всё это время Тимур нервно облизал губы и сказал:
- Мне не даёт покоя одна вещь.
Он поморщился, сложив на груди забинтованные руки.
- Вчера на стоянке их было двое. И я уверен, что один из них приходил в мою квартиру, когда мы удрали к доктору. Эта толстовка, фигура, лицо. Я не мог ошибиться.
- Охренеть, - выдал я, услышав новость. Но всё равно, особых эмоций это не вызвало. Словно всё ещё шло по инерции. Папа покивал и сказал:
- На этот вопрос мы ответ вряд ли узнаем.
В кабинет адвоката стрелой ворвался доктор с горящими глазами и хищно искажённым лицом. Не успели хлопнуть дверь и грохнуть сшибленный стул, как Анатольевич выпалил, отдуваясь:
- За нами пришли!
- Что за… - вскинулся Тимур, опережая нас с отцом. Но так и застыл, когда в двери появился опрятный хрупкий азиат в деловом костюме-тройке. Гостя сопровождали два типа откровенно бандитского вида. От идентификации их не спасали даже чёрные строгие наряды. Тимур немного спал с лица. Я тут же ухватился за его локоть:
- Кто это? Что случилось?
- Уважаемый Шерхан, - азиат вежливо поклонился. - Господин Ли Хон просил передать вам, что не держит обиды. Но напоминает, что он бизнесмен. И вы должны отработать образовавшийся долг.
- Это какой ещё долг? – Тимур даже подобрался как-то по тигриному. Охрана визитёра нервно напряглась. Но азиат тут же поднял руку и ответил:
- Сейчас объясню.
Он шагнул вперёд, а потом словно что-то взорвалось. Доктор улетел под стол, отец закаменел под дулом небольшого пистолета в руке одного из помощников азиата. А Тимур сжатой пружиной застыл, глядя в мою сторону белыми от страха глазами. Страха за меня. Я это отчётливо понял спустя долю секунды, ощутив у кадыка прохладное железо. Из-за моей спины раздался голос визитёра:
- Ты задолжал господину Ли Хону жизнь этого мальчишки. И теперь будешь делать то, что тебе скажут. Договорились?
А мне всё происходящее показалось очередным сном. Это было настолько нереально, что я даже захихикал, не разжимая губ. Тимур испуганно посмотрел на меня и обмяк. В эту секунду где-то в стороне прозвучал ещё один голос, молодой и безгранично самоуверенный:
