- Мы обязательно с тобой встретимся, Царь. А пока… Прощай.

Фёдор развернулся, чтобы выйти из рядов могил на дорогу, и увидел странную картину. Какой-то парень, помоложе Лобачевского лет на пять, растерянно крутил головой в разные стороны, словно заблудился. Заметив, что на него обратили внимание, парень обрадовано помахал рукой. И где-то посреди пути между могилой Андрея и дорогой они сошлись. За это время Лобачевский успел рассмотреть «потеряшку». С возрастом он, похоже, угадал – лет тридцать. Ростом пониже на полголовы. Нормального телосложения – не качок и не худышка. Светлые, почти белые, аккуратно подстриженные волосы шевелились на ветерке, Лицо чуть вытянутое, нос прямой. Ничего странного. Разве что глаза, серо-зелёные, яркие, действительно выражали растерянность. Парень с ходу спросил:

- Вы не подскажете, а где тут выход?

Фёдор моргнул. Настолько попасть в цель он не рассчитывал. Вздохнув, он повёл парня тропами и дорогами к воротам городского кладбища. Путь занял около десяти минут. Уже там, расставаясь, блондин осторожно спросил:

- Вы кого-то недавно похоронили?

Лобачевский со странной смесью тепла и тоски оглянулся в ту сторону, где остался Андрей, прикрыл глаза и ответил двумя словами:

- Мою жизнь.

- Простите, - пробормотал «потеряшка» и уверенно зашагал в сторону остановки городского автобуса. Фёдор долго смотрел ему вслед, а потом двинулся к машине, которую взял напрокат в одном из местных автосалонов. Вокруг дозревал жаркий май. Пахло молодой травой, пылью и солнцем. И почему-то у Фёдора, Теодора по-чешски, родилось ощущение, что всё начинается сначала. Абсолютно всё.

5.

Кешка и Тимур вышли из квартиры, где жили Бриз с Беловым, и остановились на площадке. Хозяева всё-таки вышли их проводить. Говорить особо не хотелось. Сергей почти сразу ушёл назад, а Матвей вдруг натянуто улыбнулся и сказал, глядя Иннокентию в глаза:

- Знаете что, парни. А ведь жизнь продолжается. Может быть, ещё когда-нибудь увидимся. Только, надеюсь, не очень скоро.

Он последовал за Сергеем. Стальная дверь захлопнулась, отпуская беса и его Гилярова на свободу. Кешка, всё ещё не веря в то, что сделал это, сказал, глядя на лицо Тимура:

- А ведь мне действительно стало легче.

- Пойдём, бес, - Тимур хлопнул парня по плечу, и они медленно двинулись по лестнице вниз. Выйдя из подъезда, оба проводили взглядами отъезжающий «кадиллак», после чего Тимур присвистнул:

- Ну, ни хрена себе самокат!

К ногам парней подкатился футбольный мяч. И звонкий мальчишеский голос крикнул через полдвора:

- Дядь! Пни!

Гиляров хитро улыбнулся, подмигнул расплывшемуся Кешке и со всей дури влупил по кожаному пятнистому боку, отправив мяч в долгий полёт под восторженные вопли пацанвы.

6.

Впервые за всё время, что он был в этом городе, Фёдор решил развеяться в баре. Ещё несколько дней назад Гиляров по секрету сориентировал его в «тематических» местах. И вот он, за два часа до выезда в аэропорт, угнездился на высоком табурете перед стойкой, а бармен тут же всучил коктейль-карту. Лобачевский с кривой улыбкой глянул в сторону танц-пола, где резвились всевозможные дядьки и парни помоложе. И всем им было плевать на разницу в возрасте, на мнение окружающих, на всё на свете. Гремела музыка, в голове царила пустота. Фёдор повертел в руках кожаную папку и осмотрелся в безнадёжных поисках пустого столика. Он как-то привык к более комфортабельному отдыху. Его взгляд скользнул по парню, вальяжно развалившемуся как раз за таким столиком. Лобачевский замер и медленно вернул взгляд на странно знакомого блондина. А потом его брови поползли вверх.

Фёдор подошёл к столику и с неподдельным интересом посмотрел на одинокого хапугу, владычествовавшего над столом. Тот с небрежной улыбкой вскинул голову, собираясь что-то сказать. И так же молча уставился на Лобачевского. Голубоглазый брюнет просто протянул руку и представился:

- Фёдор.

Блондин прищурился и встал с мягкого стула, после чего крепко ухватился за ладонь Фёдора своей, весьма не хилой, и сказал:

- Филипп.

Их взгляды встретились, и они одновременно опустились за столик. Получилось настолько синхронно, что Лобачевский хмыкнул, вызвав смешок у блондина.

Через пять минут разговора Теодор понял, что готов кое-кого убить. И этот кое-кто сидел напротив и невинно лыбился. Лобачевский прищурился, приняв очередное важное для себя решение. Холдинг и брат подождут. Сначала надо наказать этого прощелыгу. И он заговорщицки подмигнул Филиппу, после чего послал воздушный поцелуй. Белобрысое чудо, вошедшее в его жизнь на погосте, моргнуло раз, другой, и покраснело. Теодор ощутил давно позабытое чувство тёплой нежности к другому, незнакомому, человеку. Какие к чёрту наказания? Будем жить.

КОНЕЦ.