- Скажи мне, Царь. Тебе там хорошо сейчас? Или ты так же, как и я, тоскуешь? По тем запахам? По тем вонючим шкурам? По холоду, заставившему нас сгореть? Я очень тоскую…

Солнце позднего мая над головой припекало, мстя за чёрное пальто на плечах мужчины. Но нигде на лице Фёдора не проступило ни капли пота. Лишь мокрые дорожки тянулись от ресниц к подбородку. Лобачевский плакал молча, но страшно. Так плачет сильный зверь, попавший в безвыходную западню. Так плачет раненое осколком дерево. Сейчас рана в сердце мужчины ширилась, превращаясь в пропасть между жизнью и смертью.

Левая рука Лобачевского нырнула в карман пальто и нащупала до боли знакомую рукоять. Верный и непоколебимый «кольт» обжёг пальцы. Фёдор широко улыбнулся. Ему вспомнился последний разговор с тем, кто снова свёл вместе Волшебника и его Царя. Тяжёлый разговор, напугавший их обоих. Лобачевский вдохнул полной грудью, словно пытаясь запомнить все запахи кладбища и выпить солнечный свет мирного дня.

3.

Белобрысый Митька Бриз тоже превратился в крепкого взрослого парня. И на кухне квартиры, куда пригласили Кешку с Тимуром, он смотрел на неожиданных визитёров пристально, как через прицел. Сергей, бледный и словно сдувшийся, вперился взглядом в лицо Иннокентия, продолжая молчать. Наконец, гнетущую тишину разорвал Тимур:

- Ну, что, парни? Так и будем молчать?

Матвей холодно посмотрел на Гилярова и снова уставился на Кешку. Тимур с кривой усмешкой продолжил:

- А ты на меня так не зыркай, мальчик. Лучше в окно посмотри.

- Что? – удивился Бриз. – Зачем?

- А что ты там видишь? – губы Тимура растянулись в улыбке.

Парень несколько растерянно перевёл взгляд за окно, нахмурился ещё больше и ответил:

- Ничего.

- Врёшь, - Тимур хлопнул ладонью по столу, заставив вздрогнуть всех трёх юношей. – Посмотри ещё раз.

Матвей медленно процедил сквозь зубы:

- Двор я там вижу.

- И только-то? – усмехнулся боксёр. – Ты настолько слеп, парень? Ещё раз говорю, посмотри. На небо глянь. Что ты видишь?

- Солнце… светит, - зажмурившись, Бриз отвернулся и начал моргать. Гиляров спросил:

- Светит?

- Да, - во взгляде одного из хозяев квартиры было полное непонимание. И тогда боксёр встал со стула, на котором сидел всё это время, и сказал:

- Правда, здорово? Оно светит, во дворе дети играют в «войнушку», мы все живы и относительно здоровы. Это плохо?

- Кое-кому надо бошку оторвать, - огрызнулся Бриз.

- Хватит, - внезапно громко подал голос Сергей и выпрямился, уставившись странным взглядом на Иннокентия. – Говори, зачем пришёл.

Кешка вздрогнул и дёрнулся уйти из кухни, но Гиляров тут же перехватил его со словами, обращёнными к Белову:

- Как часто ты вспоминаешь тот гараж?

- Заткнись, - подался вперёд Митька. Сергей чуть заметно улыбнулся и ответил:

- Сначала он мне снился каждую ночь. Представляешь? Но потом как-то отпустило. Уже год не вижу.

- Зато сегодня, похоже, проснёшься с воплем, - Митька жадно обнял за плечи своего друга, словно стремясь защитить от этих двоих, которые принесли в их мирок жестокие воспоминания. – Чего вам надо? Ты пришёл снова его мучить, Кешка?

Последняя фраза была произнесена почти шёпотом. Гиляров оглянулся на беса и демонстративно обхватил его за талию. А затем с неким подобием вызова уставился на хозяев квартиры. Словно какой-то мальчишка… При этой мысли Тимур улыбнулся. Два парня уставились на них с Кешкой круглыми глазами. Иннокентий натянуто скривил губы и глухо сказал:

- Прости меня, Серый. Оба меня простите. Если сможете.

- Это всё? – холодно спросил Сергей. – Тогда не стоило приходить.

- Подожди, - остановил его Матвей, с каким-то удивлением посмотрев сначала на Кешку, а потом на Гилярова. – Вы вместе, что ли?

- Да, - ответил бес, после чего развернулся в объятиях Тимура и отчаянно впился в его губы тяжёлым сдавленным поцелуем. Словно в омут нырнул. Гиляров нежно запустил пальцы ему в волосы и отдался ощущениям.

- Ну, блядь! – раздалось рядом. И перешло во всхлипывающий хохот.

В «кадиллаке» работал кондиционер, и прохлада струилась на улицу через открытое окно. Сорокалетний мужчина посмотрел на часы, оттянув рукав чёрного дорогого пиджака:

- Они там уже долго. Похоже, всё обошлось. Никто из окна не вылетел.

- Да ты кровожаден, Песец, - лениво отозвался старший.

- Нет, Соболь. Я реалистичен, - проворчал Саша Песец, отец Сергея, забравший сына и его друга год назад в Иркутск под свою опеку. Его шеф хотел уже что-то сказать, но ему помешал трезвон автомобильного телефона. Жёсткие пальцы подхватили трубку и прижали к уху:

- Хёидяо слушает… Да, как договорились, господин Хон. Услуга за услугу… Разумеется. Мой человек обязательно с вами свяжется.

Трубка вернулась на место. Песец задумчиво спросил:

- Так ли уж надо было переводить твоё прозвище на китайский? Оставался бы и для них Соболем.

- Политика дело тонкое, Саша. Им так понятнее. А мне приятно, когда меня понимают сразу, - в голосе пожилого мужчины скользнули нотки стали. - Понимаю твои чувства, сынок. Но в данной ситуации я не мог допустить, чтобы ты причинил вред Иннокентию. Понимаешь?

- Теперь-то да, - вздохнул Песец в сумраке роскошного салона. – Тебе нужен его брат, точнее связи Теодора.

- Мне пришлось состроить из себя идиота, затеявшего игру без логики и смысла, Саша. С этими проверками ДНК, переговорами с Теодором, смертью твоего киллера всё так стало запутано. И ты мне за это ещё ответишь, сынок.

- Да уж куда я от тебя денусь. А что за заморочка с ДНК-то была? Зачем тебе это?

- Просто прими это как данность. Мне пришлось нести Лобачевскому такую чушь, что уши завяли даже у фээсбэшника, который нас прослушивал. Но знаешь, что смешно во всём этом? Я ему не соврал ни в одном слове.

4.

Они тогда говорили долго. Целых десять минут. Фёдор хмуро усмехнулся, подставив лицо солнцу, позволяя ему выпить слёзы. Как же всё оказалось сложно и просто в одно время. Вот так вот сплелись в клубок две давние истории, в центре которых оказался один и тот же мальчишка. Его брат, Иннокентий. Если отбросить Чечню и трагедию в доме Лобачевских, то всё немного проще. Кешка улетает в кататонию, потом, через полгода, погибает его мать, Инесса… С того пожара Теодор так и не смог больше назвать эту женщину своей матерью. На это не было никаких сил. Всё вроде бы замерло. Тамара правит, он киллерствует, притворяясь холодной сволочью, брат в отключке. Пока пацан спит, завещание Инессы - пшик. Почти, конечно. И тут он просыпается. Фёдор ласково провёл большим пальцем левой руки по тёплому металлу пистолета в кармане. Как там говорят в анекдотах? И всё заверте…

Отец пострадавшего в истории с маньяком парня нанимает киллера в обход своего босса.

Фёдор узнал об этом уже через полчаса после подписания контракта. И посоветовал частным порядком приёмному отцу Кешки поступить так же, только задание дать – защиту. И даже намекнул, кого именно надо нанять. Так Фёдор и стал «исполнителем» номер два. Никто не мог знать, что оба киллера знают друг друга настолько близко, что при встрече вместо смертоубийства получится пара.

Узнав о самоуправстве подчинённого, этот самый босс, господин Хёидяо, он же Соболь, интереса ради проверил ДНК предполагаемой жертвы. И тут же внёс коррективы в приказ Фёдору. К тому моменту он уже сделал кое-какие выводы. Забавно получилось – брат охраняет брата, а любовник старшего должен убить младшего. Грёбаная Санта-Барбара. Фёдор думал, сидя на кладбище, и потихоньку успокаивался.

А тут ещё третий киллер. От Тамары, чёрт её дери, Цехаришвили. Снайпер-прибалт не пережил встречи на крыше. Зато навёл на след первой помощницы покойной Инессы. Потом эти сумасшедшие сёстры из Венгрии, потерявшие последний разум в своём неуёмном позёрстве. Слава богу, они с Андреем тогда успели вовремя. И всё складывается в картинку. Соболь хочет сотрудничать, отменил ради этого приказ подчинённого об убийстве Иннокентия. Цехаришвили доигралась. Завещание вступило в силу. Всем спасибо, все свободны. Фёдор вздохнул. Он подумал о брате и представил, каково ему сейчас. Кешка отправился в Иркутск, чтобы увидеть того, с кем он так жестоко поступил полтора года назад. Не только увидеть, но и попросить прощения. Но он поехал не один. Тот боксёр с ним и не даст парня в обиду. Фёдор видел это по глазам кавказца. По жестам, по мимолётным касанием этих двоих друг к другу. Они словно срослись, стали кем-то единым. Когда им надо. Это порадовало Фёдора больше всего. Брат и его любовник научились быть просто рядом. Не требуя лишнего, не привязывая силком к себе. И это связало их крепче любой цепи. Лобачевский уже намного спокойнее посмотрел на фотографию Андрея. Сердце защемило тянущей болью, но уже не вынимало из груди. Уже не тянуло вынуть из кармана пистолет и закончить всё здесь же. Фёдор с удивлением прислушался к себе. Похоже, Царь отпустил его ещё пожить. Лобачевский встал с лавочки, подошёл к кресту и медленно прикоснулся пальцами к фотографии: