- Ничего, я тебе не карандаш. Ластиком не сотрёшь.
И мы разошлись по своим углам. Мой подручный тут же сунул в привычно раззявленный рот капу. На стоматологов Ли предпочитал тратиться как можно меньше. За что я был ему даже благодарен. Выплёвывать зубы, морщась от простреливающей боли в подбитой челюсти – то ещё удовольствие. Я провёл языком по целым пока зубам, и рефери махнул рукой, давая отмашку сходиться. Звон первого гонга растворил в переливах металла даже самые невесомые шепотки в зале. И БДСМ-амбал горой ринулся к несчастному мне. Совсем как Кешка с его рвением отшить всех и вся, успел подумать я…
Было понятно, что ноги парня ещё плохо слушаются. Но на мою попытку помочь бес окрысился так, словно ему предложили лично кастрировать любимого кота. От зловещего огонька, полыхнувшего в глазах, я предпочёл держаться подальше. Хорошо, хоть во время обязательной утренней разминки парень не вырывался из моих лап. Правда, делать это он прекратил после того, как я проехался насчёт девственницы в опытных солдатских руках, а Егор просто дал ему подзатыльник. Наверное, помогло последнее. Кешка вытаращился на доктора, его губы задрожали, но в глазах так и не блеснуло ни капли. Молодец, пацан. Я усмехнулся и демонстративно отошёл на пару шагов, проворчав на уничижительный взгляд:
- Всё, всё, сейчас уйду за угол и ссыплюсь на пол горкой пепла. Почти убедил.
Бес недоверчиво нахмурился. Я же продолжил:
- Главное, помни! А также люби и скорби!
Увернуться от полетевшей диванной подушки было плёвым делом. А вот Кешка стоял уже твёрдо, сжав кулаки и шевеля ноздрями с пыхтящим звуком. Словно и не водило его только что из стороны в сторону. Доктор оторвался от какой-то занудной энциклопедии на тему разрезанных человеческих тушек и одобрительно хмыкнул. Иннокентий повёл напряжёнными плечами. Я же поднял примирительно руки:
- Всё хорошо, Кеша. Просто отлично. Ты только подумай, едва встал на ноги, а уже готов надавать мне пендюлей.
Парень угрюмо отвернулся в сторону большого окна. А меня понесло дальше:
- Ещё пару недель, и ты сможешь об этом не только мечтать. Да и вообще, парень ты крепкий.
Он недоверчиво скосил в мою сторону взгляд из-под немного отросшей чёлки.
- И очень мне нравишься. Так что знай, солнце, моя пятая точка всегда в твоём распоряжении.
Лицо Кешки мгновенно запылало жаром, уши покраснели, а доктор уткнулся в книгу, подрагивая плечами и седой макушкой. Парень судорожно вдохнул и выпалил, сверкнув свирепым взглядом:
- Придурок! Чего ты ко мне пристал?!
- Ты знаешь, бес, - ответил я, улыбаясь. И вышел из зала докторской квартиры, оставив парня плавать в непонимании. Знаешь, мальчик, я старше тебя и просто знаю, что именно сейчас мне нельзя оставлять тебя в покое. Иначе через некоторое время ты задавишь в себе настоящие живые желания, замкнёшься в «правильности», навязанной нашим ханжеским пуританским, несмотря на показушную распущенность, обществом, придумаешь себе стандартное будущее, найдёшь со временем девушку, поженишься и даже сделаешь ребёнка (а то и не одного), чтобы потом, с годами сожрать себя изнутри невысказанными желаниями, порывами и жаждой себя настоящего. И кончится всё тем, что сопьёшься тихо-мирно в гараже, поколачивая жену и порыкивая на детей. Или того хуже – неким особо тяжёлым вечером шагнёшь куда не надо, или достанешь из укромного тайника упаковку тех самых таблеток, из-за которых все беды уступают мечтам, самым последним в твоей жизни. Такого исхода для тебя не хочу, парень. И достану из скорлупы, которую ты взялся возводить вокруг себя, едва только позволил себе краем глаза увидеть настоящий мир. Когда-то мне повезло наткнуться на упёртого оптимиста, достучавшегося до меня. Да, я гордился такими мыслями, фланируя на кухню. Но вскоре понял, что сказать одно, а сделать - нечто совершенно другое.
Нет никого и ничего. Нет нигде и никогда. Кроме меня и противника. Уклоняюсь от кулака-молота, внутренне содрогаясь от мощи этого мужика. И раз. Подскок, прогиб, удар в каменный корпус. И два. Скручиваю корпус, уходя от новой попытки свернуть моё тщедушное тельце с просторов ринга. Ввинчиваюсь вперёд и вверх, толкая рукой плотный воздух. Вот это челюсть! Аж кулак пискнул. Похоже, буду потом пальцы долго со льдом нянчить. И три. Вправо, влево, приседаю, серия проникающих в корпус. И прикрывая голову руками от мощной подачи. Ну вот, теперь предплечий не чувствую. Здоровый, гад.
На его лице откровенное презрение. Ну вот, что я ему сделал? Этот пацан всё-таки смог раздраконить меня своими репликами через губу. Хорошо, хоть на личности пока не перешёл. К вечеру вчера дошло до того, что стоило мне просто мимо пройти, как звучало что-то вроде:
- Достал. Чего надо?
Мальчик борзел на глазах просто. Мне же оставалось только загадочно улыбаться и делать вид, что знаю тайну вселенной. Может, хоть это его побесит. Бесился бес бесовскою бесовщиной, всё ни беса не перебесится! Он же весь день напрашивался на ответ. Ну и получил, когда опять размял язык. Я же просто зашёл в зал за какой-то фигнёй для Егора, засевшего с ноутом на кухне. Так этот гад мелкий (ага, с меня ростом) снова злобно профыркал:
- Да хватит меня уже пасти! Жена, блядь!
Я повернулся к источнику звука, в несколько шагов достиг дивана, на котором восседал бес, сгрёб парня в охапку и посмотрел на бледно-решительную моську. Фунт презрения! Умеет же, мелочь тщедушная. Его глаза из прищуренных стали размером с два полтинника. На лице появилась смесь страха и… Чего? Неужели всё-таки за этими серыми озёрами с рыбами офигения в глубине колышется то, на что я так надеялся? Кешка упрямо поджал губы и попытался вырваться из моего капкана. Но я при этом почувствовал кое-что другое. И не смог удержаться, едрёный томат:
- Ты такой классный, бес, когда сердишься.
В голове блямкнули звёзды, срываясь с извилин. Врезал он мне вполне крепко. И таки вывалился из рук. Постоял с минуту, алея возмущённым лицом, а потом открыл рот, явно намереваясь прочитать на простонародном языке проповедь о необходимости примерного поведения для отдельно взятого извращенца. Я выдохнул:
- Прости, Кешка.
Бес подавился словами и отвернулся, продолжая сжимать кулаки. Потом глянул на меня в полоборота и ровно так, без эмоций, сказал:
- Ещё раз протянешь руки, яйца отобью.
Потирая саднящую скулу, я прикинул шансы на выполнение угрозы. И кивнул сам себе. Этот может. Бес притягивал меня к себе всё сильнее с каждым часом. Хотелось затискать, защекотать, отцеловать всего от носа до пяток. Пусть даже он будет отбиваться. Я отвлёкся от мыслей, заметив, с каким видом замер бес, разглядывая меня. Он что, принял мой кивок за согласие на… это самое, о чём он сказал? И теперь прикидывает, под каким углом осуществить антитеррористическую акцию? То есть он ЖДЁТ моих прикосновений? Надеюсь, он всё-таки сделает шаг к примирению. Тяжело играть в одни ворота.
Я его достал! Ликование буквально рвалось наружу, пробуя заставить пройтись гоголем, красуясь перед публикой. Но я не стал этого делать. Обойдутся. Просто стоял под жарким светом софитов и смотрел, как БДСМ-чудовище пытается собрать себя с пола и подняться на ноги. Рефери деловито отсчитал положенное и объявил конец боя. Три раунда меня молотили колоннами из каменных костей и мышц. Три раунда я плясал вокруг этого гиганта. Как говорят? Чем больше шкаф, тем громче падает? О, да, он упал громко. И теперь весь зал ждал слов Ли Хона. Я развернулся в сторону его стола, за которым сидели сам хозяин боёв, какая-то безвкусно одетая «блонди из высшего общества» и очевидный почётный гость события. Китаец заметил мой взгляд, усмехнулся и поднёс к губам микрофон, не выдернув его из штатива:
- Вот это был бой, дамы и господа! На ваших глазах! Боец старой гвардии! Низверг скандинавского бога грома!
Он возбуждённо вскочил.
- Нам будет о чём рассказать нашим детям и внукам!
Я же начал ощущать все отметины на теле от добрых рук дяди-великана. Разбитая нижняя губа начала припекать. Пара рёбер жалобно доложила о проблемах в дыхательном отсеке. А в голове зажужжали какие-то мухи – поймал-таки по касательной кулак-торпеду, не иначе. Просто в запале боя не особо заметил. Прилетело бы в морду, валялся сейчас вместо амбала. Предплечья вообще гудели, как арматура, по которой врезали стальной рейкой. Рефери схватил меня за руку и выволок на середину ринга, где без особого пиетета помахал моей лапой зрителям, откликнувшимся многоголосым рёвом. Потом я доплёлся до красного угла и рухнул на табурет, наблюдая, как помогают прийти в себя амбалу. Подручный захлопотал вокруг моей персоны в привычном ритме, пусть и давно забытом. Капа вон, вода на тыкву, полощем горло, гордо реет полотенце возле морды перебитой. Лепота.
