- Ну вот, парень. Ты теперь всё помнишь. И тебе предстоит самое трудное. Принять своё прошлое таким, какое оно было. И идти дальше. Ну, а я тебе помогу. Договорились?
Анатольевич улыбнулся. И эта улыбка окончательно вернула меня в настоящее. Всё, что я вспомнил, наверное, действительно, было. Причём, именно со мной. И отец-насильник, и слабовольная женщина, бывшая когда-то моей матерью, и брат, оборвавший весь этот кошмар самым страшным способом, какой только можно вообразить. Страшным, но самым естественным.
Рядом со мной встал ещё кто-то. Я повернул голову и увидел растерянные глаза Тимура. Санитар словно боялся о чём-то спросить. Что я мог ему сказать? Гиляров положил руку мне на плечи, но я резко дёрнулся, сбрасывая неприятное ощущение, и ровным голосом, предлагающим держать дистанцию, сказал:
- Не трогай меня.
- Кешка, - растерялся Тимур, глупо моргая и насупив брови.
- Это всё было большой ошибкой. Забудь, - добавил я. А внутри что-то протяжно взвыло на границе сердца. Тоскливо и с обречённостью застонало, словно произошло что-то непоправимое. Твоё тепло, Тим, я запомню на всю жизнь. Но жить с мужчиной я не буду. Это неправильно. И больно.
Уже выходя из зала, я услышал две фразы, которые благоразумно пропустил мимо ушей. Надтреснутый голос Тимура глухо отозвался в коридоре:
- Блядь… Егор, что происходит?
- Мальчик пришёл в себя. Дай ему время, - ответил доктор. – Одно могу сказать с уверенностью. Тебе будет очень трудно, парень. Очень трудно.
========== Глава 15. Больше я за тебя не умру. (Тимур) ==========
“Торчит толпа психов на кpыше летом-загоpают…
Hу один к кpаю подходит и писать начинает вниз…
Сзади его хватают коллеги и оттаскивают:
- Ты что, с ума сошел? А если кто внизу за стpуйку деpнет…упадешь!”. (анекдот)
В «Гладиаторе» было многолюдно. Этот кретинский китаец всё устроил наихудшим образом. Хотя чего другого можно было от него ждать? Я сидел в раздевалке, собираясь с мыслями. Похоже, в жизни настала чёрная полоса. Как же сильно я ошибся, когда самонадеянно решил, что Кешка принял наши отношения. Хренов, как дров. После ночи в доме Баринцева прошли целые сутки, а этот мальчишка по-прежнему делал вид, что я его изнасиловал и отшивал любые попытки поговорить. Отделывался лишь короткими «да», «нет», «может быть» и «ты о чём?». Только взгляды моего беса заставляли по-прежнему биться сердце. Тяжёлые, пронизывающие, ушедшие в себя – словно парень напряжённо о чём-то думал, взвешивал и медленно шёл к какому-то важному для себя решению. Я помотал головой. Зачем обманывать себя? Просто Кешка действительно сейчас решал, что и как будет дальше в его жизни. А я боялся его решения. Того, что он надумает. Потому что знал – бес способен это решение претворить в жизнь.
Пискнул таймер на серо-зелёной стене раздевалки, отсчитывая последние минуты перед моим выходом на ринг. Ли Хон устроил настоящий ажиотаж среди любителей подпольных боёв, явно рассчитывая срубить большие деньги. Я усмехнулся. Если этот пронырливый «мафиозо» рассчитывает на мой проигрыш, то он просчитался. Все эти три года я тренировался. Три дня в неделю приходил в один из городских спортзалов и вымещал свой страх на несчастном инвентаре. Сколько «груш» жалобно скрипело под моими ударами. Пару раз даже лопались, спуская на пол струи песка в предсмертном экстазе. Зачастую я выступал в качестве тренировочного партнёра действующим спортсменам. Что тоже играло важную роль в тренировках. Никогда не забрасывал связи с тренерами города. Так что я был в неплохой спортивной форме. И всё равно под ложечкой что-то вякало, ожидая возвращения на ринг.
Взгляд на таймер показал, что до выхода в зал осталось полминуты. Всё, надо собраться. Кивнув своим мыслям, я встал с лавки, оправил белую майку и широченные белые же с красным поясом боксёрские трусы. Любит же китаец, чтобы брызги крови алели на снегу. Я усмехнулся. Вот только в поэты сейчас податься осталось. После всего, что я узнал от Ли, оставалось только хокку писать и вешаться. Как я смогу рассказать такое Кешке? Это же сколько людей хотят до него добраться. Добрая душа в каком-то грёбаном медиа-холдинге в Чехии, какой-то аноним из России, а тут ещё и отец… Пусть и приёмный, но неужели из-за этого возможно так относиться к сыну? Ли Хон полчаса назад хмуро сообщил, что Семибратов-старший перевёл деньги на какой-то счёт в Швейцарии. Как отметил китаец, как раз столько, чтобы хватило нанять хорошего киллера. Что вообще происходит с людьми? Холодная злость загудела в голове, словно где-то рядом заработал трансформатор. Ли намекнул, что счёт этот принадлежит какой-то важной криминальной шишке в Иркутске. И как-то само собой сложилось в голове. Тот парень из гаража. Похоже, к моему бесу тянутся костлявые грабли не только из детства.
Таймер отщёлкивал последние секунды. Дверь раздевалки распахнулась, и в помещение сунул голову сухонький старичок-рефери:
- Пора!
Это был тот же тип, что полчаса назад намотал на мои руки эластичные ленты для минимальной защиты. На ринге у Ли Хона перчаток и шлемов не признавали. Всё было почти как в древности, на исторической родине бокса. Ну, разве что, медик явно получше в зале сидел. Я пару раз подпрыгнул, разминая голеностопные связки. Эх, где же ты, моя скакалочка? Сейчас бы разиков сто через тебя откенгурить, и можно будет порхать по рингу от каната к канату. Я вышел из раздевалки и очутился в полутёмном коридоре. Один его конец упирался в крашеную стену, а вот второй напомнил ворота в мой личный ад. Резко заныли сломанные когда-то рёбра. В животе завернулся холодный ком отстранённого страха. И этот ком я, вздохнув, убрал за грань своего сознания. Смотри и не парься, называется. Лёгкая трусца по коридору в сторону ринга всегда напоминала мне весы. Чем ближе заветный квадрат, тем больше спокойствия отваливал на мою чашу кто-то добрый на небесах. Так было раньше, до моего болезненного фиаско. Я ехидно спросил сам у себя: «Фиаско? Парень, да ты себе льстишь! Тебя размазали по рингу, словно овсянку по тарелке!» Резким движением рук я изгнал из головы лишние мысли. Римское правило жизни снова пришло на помощь. Делай, что должен, и будь, что будет. Я выбежал в зал, и сразу несколько прожекторов бросили в глаза свои мощные лучи, взорвав толпу зрителей вокруг ринга. Бодрый голос Ли виброножом пронёсся через тело:
- А вот и он! Человек, выстоявший три года назад против вашего любимого чемпиона целых два раунда! Встречайте! Ше-е-е-е-е-е-ерха-а-а-а-а-ан!
Десятки глоток подхватили моё второе имя, вознеся его под самый потолок высокого зала, где сиял квадрат софитов. Я быстро проморгался, помахал для проформы правой рукой, вызвав череду свистов из толпы и добежал до высокого ринга. Раз ступенька, два ступенька, будет весело. Проскользнув под услужливо поднятым канатом толщиной в моё запястье, попрыгал на плотно уложенных матах, продолжая разогревать тело. А потом послушно подошёл к рефери, торчавшему в красном углу ринга. Кто бы догадался, ёшкин помидор! С моими-то бело-красными трусами. Ну что ж, посмотрим, Ли, кого ты выставил против бедного меня. А голос Хона вновь разнёсся по залу:
- И второй сегодняшний боец! Великолепный! Беспощадный! И всеми любимый! Встречайте! То-о-о-о-о-о-ор!
Зал взорвался так, что я захотел пригнуться – а вдруг снесёт звуковой волной? Похоже, Ли рискнул своим фаворитом, которого готовил к бою с собой. На ринг взобрался тот самый мужик, который гонял на тренировке китайчонка два дня назад, во время моего первого визита в клуб. Он себе не изменил. Кожа, заклёпки, сплошной актив в БДСМ-паре. Я осклабился, предвкушая плотное знакомство. Рефери боя вышел в центр ринга и призывно вскинул руки. Зал мгновенно стих. Мы с амбалом подошли к судье и исполнили традиционное «здрасьте». Боец Ли добродушно смерил меня взглядом и с настоящим сочувствием подмигнул. Я не смог удержаться от подначки:
- А я резиновый! Устанешь ловить!
Кожаный, как я решил его называть в дальнейшем, прищурился и довольно пробасил:
