— Можно я поеду с тобой? — Теон заглянул отцу в глаза.

Рамси молча кивнул.

Его конь внимательно обнюхивал карман Теона, почуяв, что мальчик припас для него кусок булки, которой угостила его мельничиха. Мальчик нарочно припрятал его и теперь аккуратно вытаскивал, соря крошками. Кровавый мягкими губами осторожно принял лакомство с маленькой детской ладошки.

Мельничиха подошла к Теону, положила руку ему на плечо.

— Рада была повидать тебя, малыш, — сказала она, потрепав темные волосы на затылке Теона. — Ты славный мальчик. Надеюсь, ты вырастешь хорошим человеком. Не то что твой отец.

— Она и мне всегда говорила то же самое, Теон, — неприязненно сказал Рамси и запрыгнул на лошадь.

Мельничиха подняла Теона за бока, протянула отцу, и тот посадил сына перед собой.

— Прощай. — Рамси подтянул поводья и тронул коня.

— Рамси… — послышался из-за спины голос матери, и в нем сквозила несвойственная ей неуверенность. — Приезжай еще и привози Теона.

Он не оглянулся.

*

Теон пригрелся и заснул, его сморило под мерную тряскую рысь Кровавого.

Солнце уже клонилось к западу, не грело в полную силу, и стрекотала всякая мелочь в траве вдоль дороги. Рамси одной рукой держал поводья, а другой прижимал сына к себе, укрыв краем плаща. Ему было неудобно, рука затекла, но он терпел. Выехав на большую дорогу, Рамси снова увидел высокие зубчатые башни Дредфорта. Но и в этот раз ничего в груди не шевельнулось. Ни радости. Ни волнения.

Пустота.

Просто дом моего отца.

Рамси потряс Теона за плечо:

— Смотри. Возможно, когда-нибудь этот замок будет твоим.

Теон потер заспанные глаза и стал с интересом разглядывать величественную крепость на холме, омываемую быстрыми водами Рыдающей.

У ворот их встретил Уолтон Железные Икры, рядом стоял мейстер Тибальд. По последнему нельзя было сказать, что он рад приезду Рамси — видимо, так и не забыл его рук на своем горле и вынужденного заточения в подземной камере.

— Милорд Русе велел разместить вас и ваших людей в Красной Башне, наверняка вы хотите отдохнуть и освежиться с дороги. А вечером милорд устраивает пир…

— Не пир, мейстер, а обычный семейный обед.

Рамси не видел, как подошел отец. Он говорил все так же тихо и ничуть не изменился с их последней встречи. Разве что под глазами залегли тени и появились легкие морщины около рта.

— Здравствуй, Рамси. Мы ждали тебя утром, ты задержался, — лицо лорда Русе не выражало ничего, холодная каменная маска.

— Здравствуй, отец. Я заезжал на мельницу к матери.

Русе слегка приподнял бровь, что служило у него знаком крайнего удивления.

— Похвально. Надо же, раньше я не замечал за тобой подобных проявлений сыновней любви или сентиментальности.

Рамси безразлично пожал плечами.

— И как дела на мельнице?

— Все так же, как и десять лет назад. Теон, поздоровайся с дедом.

Теон подошел ближе, склонил голову.

— Здравствуйте, лорд-дедушка.

Тень улыбки промелькнула на тонких губах Русе:

— Двое из моих дочерей младше тебя, мальчик. Я еще не настолько стар, чтобы чувствовать себя дедом. Называй меня просто «милорд Русе».

Теон молча кивнул, соглашаясь. Лорд Болтон повернулся к сыну. Свет заходящего солнца золотил седину в его волосах, отражался в бледных глазах.

— Сегодня будет небольшой обед в честь рождения твоих сестер, Барбри и Бетани.

Рамси скривился.

— Более дурацких имен не мог придумать?

— Не более дурацкие чем то, что ты дал своему сыну, Рамси.

Рамси дернулся и отпрянул, словно отец ударил его наотмашь по лицу.

— Не смей!.. — Рамси покраснел от злости и шумно дышал.

— Прекрати. — Голос Русе был тих и холоден, как лед. — Иди в свои комнаты и приведи себя в порядок. На закате я жду тебя в Великом Чертоге. Надеюсь, ты помнишь, где это.

Русе развернулся и пошел через двор, а Рамси смотрел ему вслед, словно зачарованный, наблюдая за тем, как развеваются на ветру полы выцветшего розового плаща.

— Уолтон, отведи Теона в его комнату и вели наполнить для него ванну. — Рамси подтолкнул сына в спину. — Иди. У меня есть дела, я приду к тебе позже.

*

Рамси пересек двор, пройдя мимо псарни, открыл тяжелую окованную железом дверь. Он сотни, тысячи раз ходил этой дорогой и мог бы проделать весь этот путь с закрытыми глазами. Крутая лестница вниз — не поскользнуться бы на влажных от сырости потертых ступенях — узкие каменные коридоры, второй поворот налево, третья камера по правую руку.

Рамси толкнул рукой ту самую дверь, и она отворилась бесшумно. Он любил появляться в его камере неожиданно, без предупреждения. Так можно застать пленника врасплох, спящим, расслабленным, с гладким спокойным лицом. И можно его разбудить прикосновением — осторожно, почти нежно. Или стиснув горло до хрипа. Или полоснув ножом. И жадно смотреть, как сонная безмятежность в глазах сменяется страхом, как ужас узнавания искажает лицо.

Все было как раньше. Дверь открылась, не издав ни единого звука. Ему на миг показалось, что он вернулся в то время, когда за дверью его встретит тот, из-за кого он пришел сюда.

На Дредфорт опускался вечер, и сквозь узкое окошко под самым потолком проникало мало света. Рамси прислонился спиной к стене камеры, глядя в самый ее темный угол. Там валялась большая куча соломы — той самой или другой? Смутные тени на полу шевелились, провожая последние солнечные лучи, и можно было представить, что это не просто сноп травы, а что на ней, свернувшись калачиком, спит человек.

Рамси опустился на пол, сполз спиной по холодной влажной стене. Тени в углу шевелились, казалось, что лежащий на соломе человек сел и обнял себя за колени.

Рамси знал, что это только игра света. Что в этой камере уже много лет не было никого — ни пленников, ни посетителей. И все же прошептал в эту пустоту, тихо и безнадежно:

— Теон…

Шепот его отразился от стен, затихая где-то под потолком.

И вдруг в ответ ему послышалось почти неуловимое:

— Да, милорд…

Рамси вздрогнул. Он знал, что это невозможно. Он своими руками снял с пики его голову, покрытую коркой льда, припорошенную снегом, и, пригладив жесткие белые волосы, до черных корок обжег себе руки, когда положил ее в ревущее пламя костра.

— Я так хотел, чтоб ты был моим, Теон…

— Я был вашим, милорд, — прошелестело из угла тихо и печально. — Вашим верным Вонючкой.

— Ты… ты предал меня, — прошептал Рамси еле слышно. Ему казалось, что от громких звуков волшебство рассеется и он снова останется один. Навсегда.

— Я предал Робба Старка. Я предал мельничиху, с которой спал, и ее детей, а младший мог быть моим сыном. Я предал своих соплеменников у Рва Кейлин. Но тебя, Рамси?.. Неужели после всего, что ты сделал со мной сделал в этих подвалах, ты ждал от меня искренней верности?

Горький смех разнесся по камере.

— Старые Боги узнали меня и назвали Теоном. А твоим мог быть только Вонючка…

*

Отец толкнул его в спину и велел идти в комнату. Стражник попытался взять за руку, но Теон убрал ее за спину. Ему не нравилось, когда его хватали и вели. Он предпочитал ходить сам.

Стражник вел его сумрачными коридорами, а на стенах были светильники из человеческих рук. Теону они ужасно нравились, он посчитал отличной идеей так использовать кости. Ему вообще замок деда нравился больше, чем собственный. Тут все было не так, как дома, Теону хотелось всюду полазать и все как следует рассмотреть. Стражник привел его в комнату — большую и светлую, совсем не такую, как была у отца на мельнице, когда он был ребенком, — и закрыл за собой дверь. Теон остался один. Он попрыгал на кровати, полазал по пустым шкафам, выглянул в окно, забрался в очаг и внимательно изучил его изнутри, весь перепачкавшись. Вещи и игрушки еще не принесли, и Теону быстро стало скучно. Ширен осталась в Винтерфелле, а отец куда-то запропал. И Теон решил его поискать.

Правда, Теон немного опасался наткнуться на деда — милорда Русе, как тот велел себя называть, — Теону не слишком понравился его тихий голос и тяжелый холодный взгляд, но одному в комнате заняться было решительно нечем.