— И о чем же ты думал? — хрипло переспросил Рамси.

Отец мягко смотрел ему в глаза, и странный завороженный ступор продолжался.

— О том, где и когда я совершил ошибку. О том моменте, когда я упустил тебя. Эта моя вина, Рамси, и я не намерен больше обманывать ни тебя, ни себя. — Его голос звучал на одной тихой ноте, почти что ласково, и Рамси словно провалился во временную дыру.

Он вновь ощутил себя шестнадцатилетним подростком, который, оказавшись в доме отца, всеми силами старался снискать его одобрение и любовь.

— Не все ошибки можно исправить, но вместе мы можем преодолеть их последствия. Мальчик мой… Неужели мы не можем спокойно поговорить — как отец и сын? Ведь ты мой единственный сын, Рамси, и я никогда не забывал об этом.

***

Кресла стояли боком к лестнице, и Теон видел лишь профили Болтонов — отца и сына, сидящих напротив друг друга. Русе, слегка подавшись вперед, словно бы изучал лицо Рамси, а тот, опустив голову, уставился на свои сжатые в замок ладони.

Сырой холод пробирал до костей, точно Теон вновь очутился в подвале. Дыхание вырывалось струйками пара, пальцы окоченели, и по старой привычке Теон сунул их под мышки, умудрившись при этом закутаться краями рваной футболки.

Его снедало тревожное предчувствие. Теон прекрасно понимал, что отец Рамси неспроста заявился ранним утром в этот давно покинутый дом. В те времена, когда он был Вонючкой, главу Дома Болтон он видел всего пару раз, и то издалека. Тогда он боялся Рамси до дрожи. А ведь его отец хоть и холоден, но куда более жесток, понял он внезапно. Сегодняшний визит Болтона-старшего не сулил ему ничего хорошего. Теон вдруг осознал, что фарс в суде и обвинение в оговоре, которые сломали его жизнь во второй раз, на самом деле дело рук его отца, а вовсе не самого Рамси. А он так злился на него за это…

Глядя на Русе Болтона, Теон понял, что смотрит на человека, который руководил всем этим спектаклем, что превратил его из жертвы в извращенца, а потом и вовсе в преступника. Показания, которые Теон дал прокурору Баратеону, причинили Болтонам много неприятностей и изрядно потрепали состояние самого Русе. Очевидно, что он никогда не спустит это Теону с рук. В лучшем случае Русе Болтон вызовет полицию для его ареста, а в худшем — хладнокровно пристрелит прямо здесь, на глазах у Рамси.

Теон, тесно сжавшись, прислонился к деревянной балясине. Он старался не шевелиться и дышать пореже. Ему казалось, что так он может сохранить остатки тепла. О том, чтобы спуститься вниз и просто закрыть окно он даже не помышлял.

С каждой фразой, произнесенной Русе Болтоном, Теон все яснее понимал, что вряд ли выйдет из этого дома живым.

Тихий голос Русе шелестел, будто шум листьев на ветру, и Теону пришлось напрячь слух, чтобы уловить, о чем он говорит. Старший Болтон беседовал с сыном мягко, почти что ласково, а Рамси слушал его монолог, не раскрывая рта.

— Я был излишне строг с тобой, однако это был единственный способ удержать тебя в узде. Ты прекрасно знаешь свой нрав и неконтролируемые приступы ярости. Ты силен как бык, свиреп и не знаешь страха. Поэтому ты вечно идешь напролом, орудуя, словно мясник на бойне. Я хотел научить тебя осмотрительности, внушить тебе мысль, что страх — это не постыдное чувство. Боязнь опасностей сохраняет тебе жизнь в этом мире предательства и обмана. Осмотрительность позволяет тебе просчитать все варианты и принять взвешенное решение. Но ты не умел и не хотел учиться, и это принесло нам немало бед.

— Я принес нашему Дому немало, — глухо возразил Рамси. — Это я разбил Старков. Я победил наших врагов и заставил всех, кто работал на Старков, работать на нас. Это я сделал так, чтобы…

Русе поднял ладонь вверх, и Рамси замолчал, словно осекшись.

— Я помню это. И ценю, — ответил он. — Однако и моя плата за твои ошибки была непомерно высока. Благодаря твоей зверушке мы многое потеряли. Мальчик мой, ты уже давно достиг совершеннолетия и должен понимать, что любые действия влекут за собой определенные последствия. Ты доверился Грейджою, и в результате оказался в тюрьме вместе со своими ребятами, а я потратил целый год и много денег, чтобы удержаться на плаву и вытащить тебя на свободу.

Русе сделал паузу, однако Рамси не стал ему возражать. Тишина затянулась, Теон чувствовал, как немеют от холода пальцы на руках и ногах.

— Теперь нам предстоит очень много работы. Новые связи, новые сделки, новые люди — ты же понимаешь, что придется восстанавливать наш Дом из руин. В буквальном смысле, — Русе указал рукой на разгромленную гостиную. — Это займет много времени и сил.

— То есть я должен отработать свое освобождение? Потрудиться на благо Дома Болтон? — хмыкнул Рамси, не поднимая головы.

— Разумеется, — твердо сказал Русе. — Это ведь и твой дом тоже.

— Я уже начал сомневаться в этом. Когда я сидел в камере, ты отрекся от меня, — ответил Рамси.

— Мальчик мой, ты не представляешь, сколько проблем доставил мне, даже уже находясь в тюрьме. Твоя дурацкая драка с Клиганом закончилась серьезными осложнениями с союзными Григору Домами. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы распутать этот змеиный клубок.

Он достал из кармана какую-то блестящую вещицу и протянул ее Рамси. На миг их пальцы соприкоснулись, и Теон с удивлением отметил, что Рамси сильно вздрогнул. Щелк-щелк. Вещица оказалась серебристой зажигалкой, которую Рамси механически опробовал.

— Люди Клигана последовательно наняли четверых заключенных, которые должны были расправиться с тобой в тюрьме. Ты этого не знал? Последним из них был Уллер. Только благодаря мне ты остался в живых, мой мальчик.

— Значит, Уллер все-таки сдох, — пробормотал Рамси, подкинув зажигалку на ладони.

Щелк-щелк.

— Игры с огнем никого не доводят до добра, — с тенью мягкой улыбки на губах заметил Русе.

Теон понял, что разговор идет совсем не в том ключе, как ему хотелось бы. Рамси сидел в кресле тихо, не возражал отцу и даже поддерживал с ним беседу. Он ни разу не повернул головы в сторону лестницы, где сидел Теон, так же, как и Русе Болтон.

«Седьмое пекло… Они мирятся после долгой ссоры!» Теону стало жарко от резкого прилива крови, в его голове кто-то невидимый прокричал: «Беги скорей отсюда, идиот, уноси ноги, пока не станет слишком поздно!»

Однако рассудком Теон понимал, что бежать ему некуда. Собрав всю свою решимость, он пытался успокоить молотящее в ребра сердце. Теон попробовал сглотнуть разлившуюся во рту горечь, но в пересохшем горле стоял ком. «Чего ты хотел, дурак! Это же Рамси… Сколько раз он тебя предавал, и предаст снова». Вздохнув, он прижался головой к ограждению лестницы и продолжил прислушиваться к сцене примирения отца и сына.

— Игры с огнем, — машинально повторил Рамси, не поднимая головы. Щелк-щелк, щелк-щелк — трещала зажигалка в его руках, и Теон увидел, как сдвинулась к переносице бровь Русе. — Четверо наемных убийц. Вот как. Может, было бы дешевле и проще позволить им меня убить?

— Ты прекрасно знаешь, что я бы никогда не позволил убить своего сына, — сказал Русе. — Несмотря на твое происхождение и дурную кровь, ты дорог мне, Рамси.

Тот вскинул голову и посмотрел отцу в глаза. Сердце Теона болезненно сжалось.

«Отец так много значит для него. А я-то думал, что он его ненавидит…» Память услужливо подсунула ему строки из писем, где Рамси упоминал отца — и только сейчас Теон понял, что в них была не ненависть, а горечь и обида. Наверное, все дети, не оправдавшие надежд отцов, втайне любят их и ждут одобрения.

А Русе Болтон? Неужели он тоже любит своего ублюдка-сына? Впрочем, чему тут удивляться — пока его отец был жив, Теон ненавидел и презирал его, однако после его похорон и свидания с безумной матерью все равно испытал чувство сожаления и утраты.

Рамси шумно выдохнул через ноздри и сунул зажигалку в карман куртки.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся?

— Рамси… — со вздохом произнес Русе. — Вместо того, чтобы приступить к работе, ты, словно неразумный ребенок, сбегаешь и прячешься от меня, прихватив свою зверушку для развлечений. Конечно, ты должен вернуться. Тебя ждут дела.