Тебе приятно то, что я делаю с тобой внизу, но не нравится боль в шее, и ты пытаешься вырваться. Но я придавливаю тебя к кровати, и ты не можешь как-то помешать мне или хотя бы отстраниться.

Ты так стонешь и извиваешься подо мной, что я не могу долго сдерживать себя. Но и ты не можешь продержаться долго. А еще ты выкрикиваешь мое имя несколько раз подряд.

Ты вспомнил этот момент, Теон? И как он был прекрасен? Ты просто взорвался тогда, и если это не был самый сильный оргазм в твоей жизни, то я готов сломать себе левую руку. Ты наслаждался тем, что я делал с тобой, вспомни это!

Это наше общее воспоминание.

Таких воспоминаний очень много, и я бережно храню их все.

А что хранишь в своей памяти ты? Неужели только плохое — то, что было в самом начале? Но ведь в последний месяц все было хорошо. Я не наказывал тебя, потому что ты не давал мне для этого повода. Неужели ты не помнишь, как нам было хорошо вместе?

Наверное, ты предпочитаешь не вспоминать об этом, потому что пишешь, что больше не принадлежишь мне.

Да неужели, твою мать?!

И когда же ты перестал быть моим? С того момента, когда начал давать показания прокурору? Или когда тебя привел к себе домой наш герой-дозорный?! Или когда ты стал пьянствовать с этим дикарем-деревенщиной?!

Скажи мне! И я напомню, что ничего не изменилось.

Ты мой, и только мой, Теон.

Ты, конечно, можешь выбирать — с кем тебе жить, с кем спать и кого любить. Но на самом деле вариантов не очень много, мой славный.

Ты будешь делать выбор между мной, мной и снова мной, Теон!

Я никому не позволю встать между нами. Если рядом с тобой появится хоть кто-то, мне неважно кто — бастард, олень, Манс, деревенщина с гор, какая-нибудь шлюха или даже сам великий хер мистер Президент — я убью его.

Хотя о чем это я? Кто может быть рядом с тобой?

Ублюдок уже давно вернулся в свой “Дозор”, а олень занят избранием на должность судьи. У Манса своя семья и ребенок, и даже у деревенщины есть своя рыжая девка. Кто у тебя остался, Теон? Кого ты хочешь выбрать? Посмотри на ситуацию с другой стороны — кто захочет выбрать тебя?

Кого ты можешь заинтересовать, Теон? Для всех остальных людей ты просто трясущийся ненормальный урод. Кто захочет тебя? Кто пожелает быть с тобой рядом?

Только я.

Я хочу, чтобы ты всегда был со мной.

Неужели тебе так неприятна моя страсть, Теон? Неужели она никак не затрагивает твое тело? Твое сердце?

Я не верю, что ты остаешься безразличным ко мне. Имей смелость признать, что ты тоже меня хочешь. И что ты так же тоскуешь по мне, как и я по тебе.

Я нужен тебе так же, как ты нужен мне.

Никто, кроме меня, не может дать тебе того, что ты хочешь. И дело не в защите, или деньгах, или сексе.

Ты ведь понимаешь, о чем я толкую, мой дорогой Теон?

Я изменился за время нашей разлуки. И я обещаю тебе, что больше никогда не будет боли. Тебе будет хорошо со мной, я клянусь в этом.

Миранда все время твердит, чтобы я вычеркнул тебя из своей памяти и жизни. Почему-то ты ей не нравишься, и меня это огорчает. Она говорит, что наши отношения очень нездоровые, и сведут на нет все ее усилия по формированию благоприятного общественного мнения.

Но как я могу расстаться с тобой?

Ведь я тоже твой, Теон.

Приди ко мне на свидание.

Я каждый месяц обновляю список посещений, и всякий раз вписываю туда твое имя.

Я буду ждать твоего письма… или вызова в комнату для визитеров.

Навеки твой

Рамси Болтон

P.S. Как поживают наши девочки?”

Теон закрыл глаза и принялся стучать затылком об дверь. Девочки ворчали, Джейни тянула зубами его за рукав. Но он не мог идти на улицу прямо сейчас. Он тоже помнил ту ночь, когда выкрикивал, колотясь в оргазме, ненавистное имя, потому что не было сил терпеть, потому что иногда пытка ласками ничуть не лучше пытки болью. И потому, что это, мать его, и правда был один из самых сильных и ярких его оргазмов. И тело тоже это помнило, до сих пор отзываясь тяжестью в паху. Девочки рвались на улицу, суетились у дверей. Теон, покусав губу, быстрыми шагами направился в ванную, чтобы несколькими рывками снять напряжение.

На площадке он почти не следил за собаками. Он перечитывал письмо. Снова и снова. А вернувшись домой, он налил себе остатки виски, которое принес Стир, и написал ответное послание.

“Признаюсь, я несколько раз перечитал твое последнее письмо. Ты говоришь, что наконец слышишь меня. А я вот слышу совсем другого человека, а не Рамси Болтона.

Думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? Угрозами у тебя не вышло, так теперь ты пытаешься другими способами меня дожать? Я тебе не верю. Я прекрасно знаю, чего ты хочешь: чтобы я снова сидел у твоих ног, покорный и послушный, и выполнял все твои желания, даже самые сумасбродные и отвратительные.

Этого не будет, Рамси. Этого никогда больше не будет. Я не позволю тебе меня ломать, я не буду твоей сучкой. Меня не убедили твои угрозы, и твои сладкие речи меня тоже не убедят. Я не верю ни одному твоему слову.”

Поколебавшись немного, Теон дописал еще несколько строк.

“А с нашими девочками все в порядке. Хелисента поранила лапу стеклом, пришлось накладывать швы, и теперь она ходит гулять в ботинке. Кира, если не уследить, отгоняет девчонок от мисок и лопает все сама. Джейни все такая же беспокойная егоза, недавно у нее была течка, и все окрестные кобели боролись за ее благосклонность, но я бдительно охранял ее целомудрие, так что щенков у нас не будет, слава богам. А в целом девочки здоровы, бодры и прекрасно себя чувствуют. Хочешь, пришлю тебе их фотографии?”

========== Глава 5 ==========

Далла снова появилась в магазине с Наследником, она заходила в фотоателье и принесла с собой стопку фотографий, и новенький, пахнущий типографской краской пухлый детский альбом. Теон помог ей рассортировать фотографии и уложить их на страницы, накрывая тонкой прозрачной пленкой. А Скорбный Эдд, закончивший наконец ремонт в своей квартире и приступивший к покупке новой мебели, расхаживал по офису с Наследником на руках. Он рассказывал мальчишке, как нерадивые мебельщики прислали ему кривые полки для шкафов в гостиную, а дверцы для кухонной мебели с неправильной фрезеровкой и разнокалиберными ручками. Наследник внимательно слушал, держась маленькими пальчиками за длинный нос Эдда, и сочувственным тоном что-то лепетал по-своему. “Они нашли друг друга” — рассмеялась Далла, кивнув в их сторону.

Теон, немного помявшись, спросил Даллу:

— Ты не могла бы мне одолжить твою камеру ненадолго? Мне хочется поснимать своих собак.

— Конечно, — охотно ответила Далла. — Если хочешь, я сама пофотографирую их, да и тебя заодно. Мы можем все вместе пойти в субботу в центральный парк, и я сделаю тебе столько кадров, сколько ты захочешь. Потом распечатаешь все и выберешь лучшие.

Теон с радостью согласился, у Даллы был отличный профессиональный фотоаппарат, а она сама была очень хорошим фотографом.

В выходной они встретились в парке. Далла устроила Теону и его девочкам настоящую фотосессию на траве среди деревьев, пока Манс задумчиво возил коляску со спящим Наследником туда-сюда по дорожке, присыпанной мелким розовым гравием.

Несколько мгновений Теон сомневался, но потом все же снял солнечные очки, зацепил их на воротник футболки, и попросил Даллу сделать несколько кадров с ним. Далла была удивлена, она знала, что Теон с трудом переносил даже зеркала, но ей понравилась эта идея. Она сделала несколько его портретных снимков и множество кадров вместе с девочками.

После окончания фотосъемки, пока они ждали возвращения Манса, укатившего коляску далеко в сторону, Далла мягко спросила его:

— Теон, может быть это не мое дело… Но для кого все эти фотографии?

Теон кусал губу и молчал. Он не хотел врать Далле, но сказать ей правду у него не хватало сил. Она ведь все знала о Рамси и о том, что он сотворил с Теоном.

Далла подняла на Теона недоуменный взгляд.