========== Часть 16 ==========
Дни в Винтерфелле текли друг за другом, одинаковые, словно дождевые капли из одной тучи. Раньше тихое размеренное течение жизни на Севере нравилось Сансе, но теперь, когда половина волков покинула родной дом, в серых каменных стенах под стражей гаргулий поселилась скука. Больше некому было биться на мечах во дворе, никто не упражнялся в стрельбе из лука, не выезжал на охоту в Волчий лес. Замок опустел без отца, Теона, Джона и Робба, Леди, Нимерия и Лохматик каждую ночь выли на луну, словно тоскуя по уехавшим братьям; иногда Сансе слышался отдаленный волчий вой, который ветер приносил из-за леса, но то плакали обычные волки - Серый Ветер и Лето были в Королевской гавани вместе со своими хозяевами и при всем желании не смогли бы докричаться до Винтерфелла. Леди Кейтилин приказала было запереть лютоволков на псарне, но стало только хуже: собаки беспокоились и ярились, Лохматик рвался с привязи и покусал нескольких псарей, а Нимерия даже напала на Фарлена; не укусила, а только повалила на пол и серой стрелой бросилась вон. Понадобились усилия двоих стражников и трех псарей, чтобы вернуть ее в клетку, но даже заточение не смогло сделать их вой тише.
Лежа ночью без сна рядом с поскуливающей Леди, Санса и сама была готова взвыть. Ей плохо спалось, но не только из-за лютоволков, неясная тревога заставляла ворочаться с боку на бок, мешала, видеть зловещее в тенях, притаившихся в углах опочивальни. В надежде немного унять свои страхи девушка стала прятать кинжал, преподнесенный ей женихом, под подушку, уже представляя, как напишет принцу, как его подарок хранит ее сон. Юная леди старалась думать о хорошем: о новом гардеробе, который ей сошьют по приезду в столицу, о пирах и турнирах, о Серсее Ланнистер; о ней думать было приятнее всего. Санса бы с радостью написала королеве, ведь все-таки они скоро породнятся, но совершенно не представляла, о чем писать. О том, какими непослушными стали лютоволки? Или что уже практически месяц барышня не разговаривает с подругами? Не сказать, что они поссорились, просто… как-то отдалились: забота о сире Родрике полностью легла на плечи Бет, которая теперь нередко пропадала в маленькой септе с септоном Шейли, а Джейни помогала матери по хозяйству, присматривала за младшими сестрами, пока Аннис Пуль отиралась в замке. Маленькая, проворная, словно ласка, и любопытная, точно сорока, она сновала по коридорам, то что-то выискивала на кухне, то вдруг оказывалась уже в бельевой, расположенной совершенно в другом крыле Винтерфелла. Еще большая сплетница, чем старшая сестра, она все норовила оказаться поближе к Сансе, но благо, служба у леди Кейтилин не оставляла ей слишком много времени. Еще одной пронырливой девицы Пуль барышня Старк бы просто не выдержала.
Она твердила себе, что их с Джейни размолвка только к лучшему; отношения, начавшиеся как игра, крепли, словно ядовитый сорняк под летним солнцем. Юная леди не хотела, чтобы они помешали ее счастью с принцем Джоффри, да и что могла подумать королева о такой невестке. Разве бы захотела видеть такую девушку частью их семьи? Нет, если Санса и Джейни побудут врозь, им обеим это пойдет на пользу: поможет унять бушующие в душе страсти, укрепиться морально, отдохнуть перед путешествием; было наивно надеяться, что лорд Эддард с первым же письмом велит старшей дочери приехать в Королевскую гавань, но Санса ждала и верила.
И каждый вечер молилась и старым северным богам, и Семерым, чтобы принц и королева не сочли другую девушку более достойной, чем дочь Хранителя Севера.
С отъезда лорда Старка прошло полтора месяца, когда из Королевской гавани прилетел ворон. Крупная черная птица принесла в Винтерфелл три письма - для леди Кейтилин и для каждой из дочерей лорда Эддарда. Маленький Рикон, которому за его неумением читать не досталось свитка, ударился в плач, и тут же на псарне завыли притихшие было лютоволки; ни игрушки, ни сладости не могли отвлечь мальчика, он не хотел идти к матери на руки, выгибался и дрыгал ногами, и леди Кейтилин пришлось разрешить выпустить Лохматика. Крупный, темный лютоволк со свирепым нравом пугал ее, как и всю челядь Винтерфелла, но с Риконом зверь становился ласковее месячного щенка; вместе с ним пришлось выпустить и Нимерию, и Арья вместе с лютоволчицей и письмом убежала в свою комнату, на ходу взламывая печать. Санса же удалилась степенным шагом, перед этим спросив у матери разрешения уйти - само воплощение хороших манер, хотя мышцы горели от желания сорваться на бег, побыстрее оказаться в опочивальне и сломать сургучную печать, на которой вместо привычного лютоволка красовалась длань королевского советника.
Разворачивая свиток, девушка беззвучно молилась всем богам, но, пробежавшись глазами по ровным строчкам, написанным размашистым мужским почерком, почувствовала, как сердце разочарованно замерло, а после провалилось куда-то в желудок, тяжелое, словно каменное.
Батюшка писал о турнире, который в его честь устроил король Роберт; Санса, читая, сгрызла весь ноготь большого пальца, несколько расстроенная, что на сей раз обошлись без наречения королевы любви и красоты. Будь она рыцарем, непременно бы возложила венок на колени Серсее Ланнистер. Так же в письме лорд Старк восхищался обилием купцов и торговых лавок, писал, что на рынке Королевской гавани можно найти товары не только из Вольных городов, но и из И-Ти, Асшая и Летних островов, а на площадях нередко выступают кукольники, укротители огня и даже акробаты из Дорна. Батюшка не обделил вниманием даже южную моду, волновавшую Сансу не меньше придворных развлечений: она надеялась, что лорд Эддард опишет ей фасоны и модные цвета, может, черкнет пару слов о нарядах королевы, но лорд-десница был мужчиной и ее отцом, поэтому он только сетовал, что платья из тонкого шелка, обнажающие спину, плечи, а иногда и грудь, слишком смелые для незамужней девушки из благородного дома. Санса только закатила глаза; едва ли лорд-отец может понимать толк в платьях; вот Серсея Ланнистер приняла бы сторону будущей невестки, девушка в том даже не сомневалась. Предстать перед ее величеством в наряде, сшитом по последней южной моде, чтобы королева сочла ее красивой… мнение принца Джоффри тоже важно для Сансы, но ведь его матушка куда более сведуща в этом вопросе, чем он.
Неприятно задело, что его высочество так и не написал своей невесте; уж если лорд Эддард нашел время на письмо для каждой своей дочери, то и принц мог бы уделить несколько минут на коротенькую записку, написать, что путешествие было легким и приятным, что скучает и шлет Сансе свою любовь. Всего пара строк, чтобы барышня Старк знала, что Джоффри о ней не забыл.
О письме от Серсеи Ланнистер даже просто мечтать было бы слишком смело.
В конце письма лорд-отец желал Сансе здоровья и счастья, просил позаботиться о матушке и Арье с Риконом, а последние несколько предложений едва не довели девушку до слез: “…знаю, как ты мечтала о поездке на Юг и как обидело тебя мое решение, но поверь - все это делается ради моей любви к тебе, моей дочери, ради благополучия твоего и всей нашей семьи. Обещаю, ты еще увидишь Красный замок и залив Черноводной, погуляешь по дворцовым садам и выберешь тканей на добрую дюжину новых платьев”.
- Да не нужны мне платья… - прошептала девушка, прижимая к груди отцовское письмо; дюжина точно не нужна, будет довольно и трех-четырех на первое время, но дело было вовсе не в нарядах.
Но юная леди Старк решила не отчаиваться; капризами и обидами все равно ничего не решить, поэтому она тут же села писать ответ, чтобы отправить его с птицей этим же вечером. Санса думала, стоит ли написать еще и принцу, но решила пока подождать - пусть Джоффри первым напишет, однако, чтобы не быть совсем уж грубой, справилась в письме для лорда Эддарда о здоровье своего нареченного и его семьи; рука, сжимающая перо, дрожала от желания выспросить у отца все о королеве Серсее: как она перенесла путешествие, помирилась ли с королем… не вспоминает ли о Сансе.
Сама девушка думала о королеве чаще, чем следовало, вспоминала ее глаза, что ярче весенней зелени, голос, улыбку, прикосновение холеных пальцев к волосам и щеке. Иногда замечтавшейся леди казалось, что она вновь ощущает ее касание на своей коже, ту небрежную ласку; а то, как Серсея смотрела на нее: покровительственно, слегка спесиво, совсем не так, как ее сын или Джейни. Взгляд принца Джоффри был откровенно оценивающим, липко шарящим по телу барышни Старк, норовящим забраться под одежду, даже под кожу и осмотреть, ощупать с самой изнанки, что немного пугало, а вот Джейни смотрела на дочь Хранителя Севера с жадностью, как на лимонное пирожное. От взгляда принца колючий холод пробирал Сансу до костей, то под темными глазами подруги с животе селилось томительное тянущее чувство, странное, но не неприятное. Если бы сама королева хоть раз посмотрела на юную леди Старк так же, как Джейни, она бы, наверное, сама подставила губы для поцелуя.
