— Ты уверен, что это был Эндрюс? — Джагхед нарушает тишину. — Как все случилось?

Его негромкий голос выдергивает Бетти из жуткого омута, позволив лёгким благодарно расшириться. Мутная пелена спадает с глаз и они с жадностью впиваются в сидящего напротив Кевина, с острой заинтересованностью изучая мельчайшие детали его внешности и старательно укладывая полученные знания в папку «избранное».

— Да, уверен, — поежившись, отвечает тот. — Даже будь он без фонарика, я не спутал бы его ни с одним «бульдогом». Пока он лез из люка, я за деревом прятался, оттуда краем глаза наблюдал за ним. Как только Арчи свалил, я тут же забрался в бункер и взялся за поиски, обшарил там каждую щель, но ничего не нашёл, а потом меня вдруг осенило, я сдвинул с места старую кровать и вуаля — под ней и оказался тайник.

— Значит джингл теперь у тебя? — нетерпеливо спрашивает Джонс.

Вместо ответа Кевин выпускает рюкзак из объятий и аккуратно кладет его на кровать. Двойная молния на замке разъезжается в разные стороны и взору Джагхеда и Бетти предстает болотного цвета свёрток, щедро обмотанный скотчем, но с правого края обёртка разорвана и сквозь дыру проглядывает нечто разноцветное и до боли знакомое.

— Простите, что притащил это в ваш дом, — извиняется перед друзьями Кевин. — Я решил, в бункере теперь небезопасно, мало ли, кто ещё туда мог вломиться.

Наличие в комнате солидной партии наркотиков, похоже, никого особо не смущает, и страх быть отчитанным за свой рискованный поступок у Келлера плавно сходит на нет.

— Не парься, ты все правильно сделал, — говорит Джагхед, сверля полным ненависти взглядом, лежащие перед ним безобидные с виду трубочки. — Раз уж этот мудак вхож в тайник, оставлять там дурь точно не стоило.

— Да, я так и подумал, — с облегчением отвечает Кевин. — Хотя, если Арчи туда действительно за джинглом захаживал, то для нас это скорее плюс, ведь теперь на этом свертке, наверняка, имеются его отпечатки.

— Ага, если он не стер их вместе с отпечатками Реджи, — фыркает Джаг.

— Так это или нет выяснит только экспертиза, — со вздохом говорит Келлер. — До суда меньше трёх недель, нам нужно действовать, пока Арчи в неведении, сыграть на эффекте неожиданности, понимаете?

Тут он переводит взгляд на Бетти, которая витает в известном только ей измерении, зачарованно глазея на цветные трубочки, набитые ядом.

— Беттс, ты слышишь меня? — с тревогой произносит он. — Теперь все в твоих руках.

— Я справлюсь, — отвечает она, не отрываясь от своего созерцания. И пусть это звучит отстраненно и даже слегка холодновато, внутри у неё царит непоколебимая уверенность в собственных силах.

***

— Завтра я иду в банк.

Три пары глаз удивленно, а то и с недоверием смотрят на главного редактора «Реджистар», уверенно поставившего жирную точку в дискуссии, длившейся уже пару часов кряду.

Началось все с того, что ответственная Пенни Пибоди, забив на сон и другие личные дела, отправилась в автомастерскую ЭфПи Джонса и прозрачно намекнула тому о сложившихся финансовых трудностях, от грамотного решения которых зависит свобода его отпрыска. Как только Джонс разгреб завалы на работе, он с белым лицом примчался домой и, пригрозив сыну Армагеддоном, потребовал внятных и, что самое главное, правдивых объяснений. Джагхед с помощью Бетти кое-как изложил суть проблемы, старательно избегая любых упоминаний имени Эндрюса, ведь посвящение главы семейства во все грязные подробности раньше времени могло обернуться настоящей катастрофой. Пенни нашла важного свидетеля по делу Реджи, который может указать на «одного человека», возможно причастного к его убийству, но за эту услугу выставлен счёт в сто тысяч зелёных бумажек со славным стариком Франклином — вот примерное содержание истории, без зазрения совести скормленной обеспокоенному отцу. Вытянув из детей все жилы, ЭфПи тут же отчитался по телефону перед женой и та, бросив верстку нового номера, в считанные минуты оказалась в самой гуще событий. Семейный совет из спальни Бетти перекочевал на кухню, где родители на пару с Джагхедом узурпировали стол для готовки, за которым и разгорелся нешуточный спор о том, следует ли идти на поводу у сомнительного типа, доверие к которому держится на отметке где-то ниже ноля. ЭфПи кинул идею, как выбить из «упыря» показания, а заодно и все дерьмо, не потратив при этом ни цента, но Элис за пять минут убедила мужа, что самолично выбьет дерьмо, но только не из упыря, а из самого ЭфПи, если тот со своими дружками посмеет сунуться в Гриндэйл. Джагхед тоже не горел желанием заниматься благотворительностью, и предложение отца его вполне устраивало, но под убийственным взглядом Бетти, которая на короткий миг превратилась в точную копию миссис Джонс, он съежился и больше рта не раскрывал. Купер, получив право голоса, предложила матери смотаться с ней в Ванкувер и взять ссуду под залог дома, который по завещанию отца перешёл в ее полную собственность, но Элис решительно наложила «вето» на эту затею. Дом, в котором её дочери предстоит жить после выпускного, впутывать в это дело она категорически не желала. Сто тысяч сумма для них, конечно, приличная, но вполне подъемная, а потому кидаться в крайности смысла никакого нет. Так и было принято решение посетить завтра банк, с которым у Элис за пять лет сложились довольно тёплые отношения.

— Ты уверена? — спрашивает жену ЭфПи, который до сих не в восторге от идеи жертвовать какому-то скользкому гаду кругленькую сумму без каких-либо гарантий с его стороны. Нет, свобода сына для него превыше всего, но тревожные сомнения настойчиво грызут его изнутри.

— Да, уверена, — властным голосом отвечает она. — Ты свой кредит ещё не выплатил, а мне месяц назад пришло письмо с выгодным предложением, и я намерена им воспользоваться. Как только этот… Порох…— Она презрительно фыркает. — Как только он даст все необходимые показания, то получит свои сто тысяч.

— Не нравится мне это, — отзывается снедаемый беспокойством ЭфПи. — Вдруг он наплетет какую-нибудь левую чушь, а мы ему за это ещё и деньжат подкинем.

— Я не поняла, тебе сын дороже или деньги? — Бровь Элис скептически изгибается. — Нет, ты скажи, если тебе на мальчишку плевать, тогда и стараться ни к чему.

Сидевшему напротив мачехи Джагхеду вдруг становится невыносимо жарко, словно его засунули в нагретую до красна духовку. Приткнувшаяся в уголке рядом с раковиной, Бетти тихонько прыскает коротким смешком в кулачок.

— Браво, Элис Джонс, ты меня раскусила! — ЭфПи даже адресовывает ей короткие овации. — Нет, серьезно, Джаг-то никуда не денется, мы его в тюрьме сможем навещать, а вот сто штук выпадают раз в жизни. Завтра же берём эти деньги и сматываемся на курорт, я звякну Пенни, она с этим Порохом сама разберется. Согласны, дети?

Дети утвердительно кивают.

— Клоуны. — Элис закатывает глаза и встает из-за стола. — И как меня угораздило с вами связаться.

***

Она не может покинуть спальню. Никак. Ноги просто приклеены к полу и не желают сходить с места. Уже битых полчаса она выискивает малейшие зацепки, которые задержат её ещё на пару минут. В третий раз стирает с губ алую помаду, а после аккуратно наносит снова, во второй — меняет один глухой свитер на другой, ещё более мрачный и абсолютно не сексуальный. Оглядывает себя в зеркало и чуть поразмышляв, собирает распущенные волосы в неряшливый пучок.

«Да, определённо, так гораздо лучше», — с горьким удовлетворением выносит она вердикт своему отражению.

Поразмыслив ещё с минуту, снова берет в руку ватный диск и с нажимом проводит по уже распухшим от трения губам. Вот теперь отлично. Бледная, с ужасным пучком и в растянутом свитере, Бетти чувствует себя под защитой, словно в некоем панцире, который чудесным образом обязан спасти её от настойчивых ухаживаний Арчи Эндрюса, встреча с которым состоится уже…десять минут назад.

Она отворачивается от зеркала и делает неуверенный шаг к двери. В груди, в самой ее середине, болезненно ухает, и Бетти снова застывает, мучительно пытаясь усмирить взбесившееся сердце.