— Я понял, Иван Николаевич, — он опустил голову и закрыл лицо руками. — Иван Николаевич… а как Вы думаете, Саша согласиться девочку удочерить? — Вдруг спросил Лазарев и Иван Николаевич изумленно посмотрел на пасынка. Он явно не ожидал услышать

такого вопроса.

— С чего вдруг такое желание? Чувство вины?

— Не знаю… Просто… Совета спрашиваю.

— Знаешь, тут советовать ничего нельзя. Это вы сами должны решить: готовы вы к этому

или нет.

— Я готов, — уверено ответил ему Костя. Хромов улыбнулся, радуясь тому, что Костя стал

настоящим мужчиной. Мужчиной, который готов нести ответственность за свои поступки. Который готов воспитывать ребёнка, который готов оберегать, и защищать свою семью. Хромов, конечно, понимал, что он Косте не отец, но он им гордился.

— Ну, ты готов. А Саша? Такие решения нужно вдвоем принимать.

— Я с ней погорю, — он встал, надевая на себя халат. — Спасибо, Иван Николаевич.

— Костя улыбнулся отчиму, поблагодарив его за поддержку.

— Ты молодец.

========== Глава 35 ==========

В палате был полумрак и тишина, которую нарушал лишь звук медицинского прибора. В этом полумраке Марина сидела вот уже четыре часа и молча наблюдала за Олегом, который вот-вот должен был проснуться. Нарочинская откинулась на спинку стула и всё так же молча посмотрела в потолок. Затем встала, медленно подошла к окну и принялась созерцать вечерний город.

— Че ты круги наяриваешь? — она вдруг услышала тихий, с хрипотцой голос. Женщина обернулась — на её лице появилась улыбка, а глаза заблестели.

— Жду, — Марина вернулась на стул и села, закинув ногу на ногу. — Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит?

— Ну, судя по тому, что я живой, то всё нормально, — мужчина усмехнулся. Посмотрев на него, она по привычке вздохнула, но в душе была очень рада, что он язвит.

— Брагин!

— Да, нормально всё. Терпимо, — уклончиво ответил мужчина. — Марин, слушай…я тут подумал, что ты про Израиль говорила …

— Олег, — Марина перебила мужа. — Не сейчас. Тебе отдыхать нужно. — Она заботливо поправила его одеяло.

— Марин, — он проигнорировал её слова. — Я согласен. — Женщина удивилась и перевела свой взгляд обратно на Брагина.

— Ты сейчас серьезно? — переспросила Нарочинская, хотя сама она прекрасно слышала, что сказал ей Олег.

— Угу, — он улыбнулся кончиком губ.

— Ты поспи, и потом мы поговорим. Хорошо? — ответила растерянная Марина, не ожидая

такого поворота событий.

— Хорошо.

— Всё, отдыхай, — сказала женщина, с улыбкой целуя супруга.

Кривицкий и Павлова подходили к приемному отделению больницы. Ирина покрутила головой, рассматривая коллег, увлеченно о чем-то беседующих. Геннадий услышал звук сирены скорой помощи и придержал женщину за руку, отходя в сторону, и пропуская скорую. Когда машина подъехала, на улицу тут же выбежали Милана и Куликов, которые уже готовы оказывать пациенту медицинскую помощь. Заметив Павлову, коллеги помахали ей рукой и занялись пациентом.

— Да, жизнь идет полным ходом, — протянула женщина и, стуча по асфальту тростью, стала аккуратно подниматься по ступенькам. Войдя в приемное отделение, она увидела Третьякову, которая по своему обыкновению находилась за стойкой регистрации, принимала пациентов и снабжала коллег всей необходимой информацией.

— Доброе утро, — поздоровалась с врачами Третьякова.

— Доброе утро, Таня, — Павлова медленно подошла к стойке регистрации. — Ну, как дела в отделении? — Задала она главный и весьма интересующий её вопрос, поскольку ни Кривицкий, ни Хромов, о работе ей ничего не говорили. Второму она это, кстати, припомнит.

— Всё отлично, в штатном режиме, — медсестра протянула им журнал. — Геннадий Ильич, к нам женщину везут с отравлением. Возьмете?

— Когда?

— Через десять минут.

— Конечно, Татьяна, — Кривицкий расписался в журнале. — Я пойду только, переоденусь. Ирина Алексеевна, Вы к себе сейчас?

— Нет, мне с Хромовым поговорить нужно.

— Ирина Алексеевна, а он оперирует. Уже пятый час, там случай тяжелый.

— Тань, он, когда закончит, Вы скажите ему, чтобы зашел ко мне, — попросила она медсестру, беря ключ от кабинета.

— Хорошо, — девушка кивнула. — Вы не оперируете, я так понимаю.

— Нет, пока нет. Я в кабинете, если нужна, — властно ответила женщина, направляясь в сторону своего кабинета.

Хромова шла по коридору, на ходу рассматривая историю болезни пациента. Проходя мимо сестринской, она услышала тихие всхлипы. Мария остановилась возле двери, осмотрелась по сторонам и тихо открыла дверь. Она заглянула в сестринскую и увидела человека, чьи всхлипы только что услышала. На диване сидела Фаина, спрятав лицо руками и тихо плакала. Женщина растерялась, не зная, что делать в этой ситуации. С одной стороны Хромова понимала, что она не должна видеть это, что это личное, а с другой — ей почему-то стало жалко её. Женщина уже не раз слышала нелестные отзывы от коллег, да и на себе успела испытать всю въедливость старшей сестры. Но за годы работы и в больнице, и на телевидении, она всё-таки научилась разбираться в людях. Ей казалось, что этот, надоедливый и несносный человек, на самом деле, просто одинокий.

Постояв в дверях, она все же решилась нарушить покой Фаины. Женщина тихо подошла к дивану и села рядом с медсестрой. Та подняла голову и посмотрела на коллегу заплаканными глазами.

— Фаина Игоревна, что случилось? — несмело спросила женщина.

— Ничего, — она покачала головой. — Ничего.

— Фаина Игоревна, из-за «ничего» люди не плачут в сестринской, — она отложила историю болезни в сторону. — Что случилось? — Снова спокойным голосом спросила Хромова и на Фаину это спокойствие подействовало.

— У меня браслет на пол упал, и застежка сломалась, — ответила Фаина, и Врач недоуменно на неё посмотрела затем посмотрела на предмет, из-за которого коллега плакала в сестринской — это был обычный кожаный браслет, с обычным замком карабином.

— Это Вы из-за браслета, что ли? — спросила женщина, но потому вдруг подумала, что из-за обычного браслета человек не будет сидеть и рыдать. Значит, эта вещь дорога ей. И, наверное, дорога не столько вещь, сколько память о человеке, который эту вещь подарил. Если это так, то Хромова поняла женщину — у неё самой дома лежала подвеска на шею в виде льва, которую она давно не носит, но никогда и ни за что не выбросит и не потеряет.

— Или не совсем обычного? — Задала осторожный вопрос Мария. Фаина Игоревна посмотрела на браслет, который бережно держала в руке, и ответила:

— Мне его сын подарил. Подарил, а через две недели в окно вышел. Из-за любви несчастной. Дурак… — из глаз женщины снова потекли слёзы. Хромова обняла коллегу за плечи. — Я его аккуратно ношу, берегу. А сегодня, когда переодевалась, уронила. Дура старая.

— Фаина Игоревна, ну не плачьте Вы. Хотите, я этот браслет подчинить заберу? Хотите?

— Вы, что ли, чинить будете? — на секунду на лице женщины показалась улыбка.

— Нет, не я, — Мария Валерьевна тоже улыбнулась коллеге. — Я Ивана Николаевича попрошу. Если его можно подчинить, то он сделает. Хотите? — Фаина снова посмотрела на браслет и подумала, стоит ли отдавать его. Но потом она все же решилась, и протянула его Хромовой. Та взяла браслет в руку.

— Вы Ивану Николаевичу только не говорите, а то он меня идиоткой считать будет.

— Да нет, Фаина Игоревна, он точно не будет, — тихо проговорила Хромова, пряча столько дорогую для Фаины вещь в карман халата.

— Мария Валерьевна, может, чаю выпьем? — вдруг спросила женщина. Мария ненадолго задумалась о том, стоит ли им вообще продолжать разговор, но потом подумала, что она сюда зашла. Да и, она почему-то сама хотела поговорить с Фаиной.

— Можно, — с улыбкой ответила Хромова.

— Я тогда чайник поставлю, — спохватилась медсестра и принялась наливать воду в чайник.

— А я за печеньем схожу, — Мария встала с дивана и пошла к двери.

— Спасибо Вам, — тихим голосом сказала Фаина.