========== Глава 2 ==========

Ханина продолжала реанимационные мероприятия, в то время как Павлова и Брагин просто стояли и молча смотрели на монитор. Павлова посмотрела на Хромова и, невольно вспомнила тот день, когда в больницу привезли Салама. Он уже был мертв, а Костя все пытался его реанимировать. Хромову пришлось тогда силой оттаскивать Лазарева от мертвого Салама. Нет, так нельзя. Нельзя просто так отпускать хороших людей, вообще людей… Павлова смотрела на монитор, её глаза были влажными.

— Давай еще двести, — скомандовала Ханина. — Разряд! — Дефибриллятор дал разряд и ровная линия, которая была так ненавистна всем медикам, исчезла с монитора.

— Есть ритм, — сказала Ханина. — Работайте, только максимально быстро. Я не уверена, что заведу его еще раз.

— Поняли, — облегченно выдохнула Павлова. — Извлекаем пулю.

Костя и Саша сидели в ординаторской. Операция идет уже пятый час, а оттуда ни слуху, ни духу. Саша видит, что Костя нервничает, переживает. Только помочь, к сожалению, не может. А как тут можно помочь, когда жизнь близкого и дорогого для тебя человека может оборваться в любую минуту? Но все-таки, она не могла спокойно смотреть, как он изводит себя мыслями.

— Костя, — Саша легонько дотронулась до его руки. — Кость, я понимаю, что ты волнуешься, я понимаю, что Иван Николаевич тебе очень дорог. Я тоже за него переживаю. Но там Брагин, там Павлова, Ханина… Уж кто-то, а Павлова точно не даст ему умереть. Кто же тогда нас всех будет воспитывать? — Саша попыталась пошутить и, к её удивлению, Лазарев даже улыбнулся. А ведь, действительно, Иван Николаевич был в отделении кем-то вроде всеобщего папы и воспитателя: выручит, подскажет, поможет, проведет воспитательную беседу, если нужно.

— Рубашка, — внезапно сказал Костя.

— Какая рубашка? — Саша осмотрела по сторонам, в поисках нужного предмета.

— Я маме на Новый год купил попугая — Федю, а Ивану Николаевичу рубашку, черную. Красивую. — Девушка посмотрела на Лазарева и заулыбалась.

— Почему черную-то, Кость?

— А что, — встал на защиту своего выбора Лазарев. — Он любит темные цвета. — Тут девушка засмеялась, слушая аргументы Кости. Смотря на смеющуюся Сашу, Костя на минуту отвлекся от мыслей и даже сам засмеялся. Но все веселье вмиг улетучилось, когда в ординаторскую вошли Брагин и Павлова. Костя буквально подлетел к ними.

— Живой он! Живой, — опережая все вопросы, сказал Брагин.

— А состояние? — к ним подошла обеспокоенная Саша.

— Состояние стабильное, средней тяжести. Крови много потерял, была асистолия, но Ханина завела, — на второй вопрос отвечала уже Павлова. — Он проспит до утра, а утром уже проведем осмотр, уточним состояние. — Дослушав Павлову, Костя облегченно выдохнул.

— Спасибо, — он поочередно посмотрел на Брагина и Павлову. — Спасибо огромное… — сказал Костя.

— Сердце, слава Богу, не задело, — добавила еще Павлова. Она чувствовала, что виновата. Пусть косвенно, но виновата. Она же просила Ивана Николаевича не идти туда, а с другой стороны — он спас жизнь минимум одному человеку. Да и не послушал бы он её… Павлова была занята своими мыслями и не заметила, что к ней кто-то обращается.

— Ирина Алексеевна, — сказал громче Костя. И, когда Павлова посмотрела на него, продолжил. — А как случилось все?

— Толик пистолет принес, целился в психолога. Ну, Иван Николаевич вошел туда, хотел поговорить с ним… — Павлова ненадолго замолчала и подумала, что Хромов, скорее всего, смог бы убедить Толика, если бы не кричащая Фаина и полиция, которую она вызвала. — А потом… Потом прибежали люди из полиции, меня оттолкнули, стали врываться в кабинет и… — Она не договорила, поскольку итог все знали.

— А психолог где? — спросила Саша, которая продолжала слегка обеспокоенно посматривать на Костю.

— Либо с полицией, либо здесь, — ответила заведующая и поняла, что про психолога она и забыла. — Мне еще нужно съездить в полицию, поговорить. А еще Алеников… — Павлова обреченно вздохнула, мысленно представляя, что её ждет: разборки с Алениковым, полицией, главным.

— Толика теперь посадят, наверное? — спросила гинеколог. — Ну, раз пострадавший есть.

— Я не думаю, что Иван Николаевич станет писать на него заявление, — сказал Брагин, потирая шею. — Костя, ты матери звонил вообще?

— Нет, — покачал головой Лазарев. — Ты что, она бы с ума сошла. — Минута облегчения прошла, и теперь он опять начал нервничать. Надо еще как-то маме сказать. А как, он даже не знает.

— Ладно, я поехала в полицию, — сказала Павлова. — Олег Михайлович, Вы идете?

— Конечно, — последовал незамедлительный ответ. — У меня же смена. Мне же нужно всех резать и кромсать! — Заговорил в своей обычной манере Олег и направился к двери.

— Ребят, — окликнул их Костя. — Спасибо вам, всем. — Он посмотрел на Брагина и Павлову. Ирина Алексеевна тепло ему улыбнулась, и они с Брагиным вышли из ординаторской. Как только они покинули комнату, Костя начал нервно по ней ходить.

— Кость! Ну, остановись ты, — Александра подошла к мужчине, обняла его и начала тихо говорить. — Успокойся, все хорошо. Главное, что он живой и поправится. А Марии Валерьевне нужно позвонить.

— Да я понимаю. Не знаю только, как сказать. Она же волноваться будет, переживать…

— Конечно, будет. Он её муж, — она посмотрела ему в глаза. — Но позвонить нужно. А еще лучше — поехать и сказать.

— Да… Ты права, — он улыбнулся девушке. — Только к Ивану Николаевичу зайдем и сразу поедем.

— Хорошо, — продолжая улыбаться, кивнула Александра.

Марина провела срочную операцию и вернулась к себе в кабинет. Она села в кресло и снова принялась рассматривать снимки. Но, несмотря на все усилия, медицинская часть её сознания отказывалась с ней сотрудничать. Ну как? Как она могла упустить такое? Нарочинская еще на футбольном мачте заподозрила что-то неладное, попросила его сделать МРТ. Но дальше просьбы дело так и не двинулось. Единственная умная мысль, которая пришла ей в голову, заключалась в идее позвонить Шейману и показать ему снимки. Нарочинская продолжала рассматривать снимки, в то время как в кабинете вошел Брагиин.

— Ну, перестань, — он сел на стул. — Ты скоро своим взглядом прожжешь этот снимок несчастный. — Олег отобрал у нее снимок.

— Как операция?

— Нормально, — он подпер подбородок рукой. — Сердце остановилось. Думали, что не заведем уже… Но обошлось, слава Богу.

— Зачем Иван Николаевич вообще туда пошел?

— Затем, что он — мужик. Что ему, надо было стоять и ждать, когда этот неуравновешенный пальнет в кого-нибудь? Я считаю, он правильно поступил.

— Ну, еще бы… — вздохнула Нарочинская. — Я уверена, ты бы тоже так поступил.

— Да, — сказал Брагин. — Я бы тоже так поступил! — Нарочинская подняла на него глаза.

— Что мы делать будем, Брагин? — она встала со стула и подошла к Олегу.

— А что мы будем делать? — Брагин усадил её себе на колени. — Мы будет жить, любить и доставать друг друга. А ты что думала, я так просто умирать не собираюсь. Так что, придется тебе меня еще потерпеть.

— Сволочь ты, Брагин, — Марина ударила его по плечу и тут же поцеловала.

========== Глава 3 ==========

Первое ощущение, которое испытал Иван, когда пришел в себя — боль. Болела не только грудь, но еще и голова — последствия наркоза. Дышать было тяжело. Он попытался вдохнуть чуть глубже, но тут же оставил эту затею, поскольку боль только усиливалась. Мужчина почувствовал, что до его плеча кто-то аккуратно дотронулся.

— Ваня? — он услышал голос. Женский голос. Иван прекрасно знал, кому он принадлежит. Маша… Она говорила тихо, чтобы не причинять ему лишние неудобства. Мария, будучи пусть бывшим, но реаниматологом, прекрасно знала последствия наркоза. Ваня всегда смеялся и говорил ей, что не бывает бывших врачей. Врач может уйти из медицины, а вот медицина из врача — никогда. — Тише, лежи спокойно… — Она продолжала говорить все так же тихо. Мужчина открыл глаза и увидел Марию, которая сидела рядом на стуле и обеспокоенно смотрела на мужа. Иван испытал огромную радость, что первый человек, которого он увидел, была именно она. А с другой стороны, он испытал чувство вины. Зная упрямство своей супруги, он был уверен, что она просидела здесь всю ночь. Волновалась, переживала… Мужчина расстроился — меньше всего он хотел, чтобы Маша из-за него переживала. Слишком много в её жизни было переживаний и волнений. А тут он еще… Резкое изменение настроения не укрылось от женщины.