Его не удивило, что в кресле начальника сидит бывший редактор. Под внимательным взглядом президента тот смотрелся даже строже всегдашнего. В нём уже не было ни капли вчерашней весёлости – Андрей подумал, что смотрит на обуглившуюся поверхность того человека, который дружелюбно болтал с ним за обедом.

– Спасибо, что пришли. Присаживайтесь, – механически пригласил бывший редактор, начав делать какие-то записи в открытой перед ним книге.

– Можете, пожалуйста, сразу сказать, что это за вызов? – с ходу начал Пётр.

Сергей Владимирович поднял на него глаза, и Андрей вздрогнул от того, как это резкое движение лица напомнило ему о птичьем облике бывшего редактора. Заострившимся злым взглядом тот пронизывал Петра – точь-в-точь как в их с Андреем первую беседу – и выдерживал маринующую чиновничью паузу.

– Вам всё объяснят, – едко процедил он, не повышая голоса, но всем своим видом давая понять, что вопросы сейчас неуместны.

– А кто вы? Вы милиция? Или следственный комитет? Почему это похоже на повестку? – Пётр явно не собирался так легко поддаваться на гляделки чиновника. Он выложил на стол вызов. – Почему вы рассылаете эти бумажки, отвлекаете людей от работы? Я такого закона не знаю, по которому должен быть здесь.

– Вы могли не приходить. Но вроде у вас сейчас есть свободное время, – сказал Сергей, смягчаясь на полтона, необходимые как раз для того, чтобы сказать фразу подлиннее, но и не дать жертве намёка на снисхождение.

– То есть я могу уйти? Вы собираетесь приглашать понятых, может быть? Или Андрей тут будет свидетелем?

– Петя, может, ты…

– Погоди! – воскликнул Пётр. – Мне интересно, каков здесь формат.

– Вы пока говорите сами с собой и не слушаете, – спокойно ответил Сергей. Он снял очки и моргнул пару раз. Этот жест человека, страдающего плохим зрением, очеловечил его, и Пётр слегка расслабился и сел.

– Да, я бы хотел услышать. Мне просто интересно, – сказал он.

– Вы здесь, потому что наша работа заключается в сохранении стабильности в городке, – миролюбиво объяснял Сергей, – поскольку ресурсы ограничены, а количество жителей растёт, наш департамент учредили, чтобы городские власти могли отрегулировать потенциальные конфликтные ситуации до их наступления.

– Та-ак.

– Нам стало известно, что, возможно, вы не хотите оставаться в городке. Это и является предметом нашей встречи. Ведь здесь никто никого не держит насильно.

– Правда? А откуда вам известно, позвольте узнать, то, что у меня может быть только в голове?

– Недавно полиция задержала одного человека, незаконного торговавшего радиооборудованием. В числе его клиентов значилось ваше имя, – спокойно и даже с лёгкой улыбкой сообщил Сергей. После этой фразы повисла пауза, и Андрей заметил, как его сидящий рядом товарищ съёжился и стал меньше.

– А почему здесь стало незаконно торговать радиооборудованием? – пробормотал он. – В смысле, я не знаю никакого такого человека, но мне просто хотелось бы понять.

– Потому что городок находится в особо охраняемой зоне. По сути это режимный объект. До тех пор, пока не выйдет новый приказ правительства. Меры, естественно, временные, – Сергей покосился на Андрея, и у того в голове моментально пронеслись три голоса, твердивших о временности происходящего день за днём со страниц газеты.

– Ясно… Ну, как я уже сказал, мне ничего об это не известно.

– Действительно? – Сергей изобразил сильное удивление. Он протёр очки и снова надел их на нос, его лицо и взгляд заострились, голос стал более звонким и механическим, минуту он что-то писал от руки, Андрей вскользь отметил аккуратный, ровный почерк. – Просто если так выяснится, я закрою это обсуждение и сообщу в полицию, что они могут вызывать вас на допросы и все прочие мероприятия… Пойдёте как свидетель. Наверное. Я лишь хочу узнать, остаётся ли у вас желание пребывать в городке. Я задаю этот вопрос в первый и последний раз.

– Сначала всех сюда заманивали, чуть не выталкивали! А теперь задаёте вопрос! Конечно, тут паршиво! – воскликнул Пётр, но вид у него уже был не боевой, а скорее затравленный. Андрей косился на него с любопытством.

Сергей опустил голову и продолжил писать в журнале. Мужчины сидели в тишине, время клонилось к шести. Андрей привык, что в этот момент звучал звонок, он вставал и шёл домой. Усталость резко навалилась на него, он начал протирать глаза.

– Итак, – закончив писать, сказал Сергей, – у меня всего один вопрос: хотите ли вы оставаться в городке или хотите покинуть его?

Андрей вздрогнул. Почему вопрос не задают ему? Разве возвращение в Москву – это наказание? Если бы ему предложили вернуться в одну из первых недель – разве он не ухватился бы за этот шанс?

– Мне надо обсудить это с женой, – сухо ответил Пётр.

– А при чём тут жена?

– Как это при чём?

– В её благонадёжности ни у меня, ни у полиции нет сомнений. Естественно, она останется.

– «Естественно»?! – Пётр вспыхнул как спичка. Он вскочил и угрожающе навис над Сергеем, опустив крепко сжатые кулаки на чиновничий стол. Тот поднял на него взгляд и глядел, не мигая, словно пытаясь перебороть одними лишь чёрными глазами. – Я тебе скажу, что естественно: моя жена поедет со мной!

– Я не выпишу ей разрешение, – спокойно ответил Сергей. – Вам могу выписать, поскольку вы создаёте опасные настроения в городе своим антисоциальным поведением. А ей нет. Она может остаться и пользоваться привилегиями горожанина.

– Чёрт, вы что тут, все больные?! – закричал Пётр.

Он повернулся к Андрею, словно в поисках союзника, но потом его взгляд изменился, его лицо сложилось в гримасу злой брезгливости.

– Ты с ними заодно! – воскликнул он. – Как я сразу не понял?!

– Я? Почему? – удивился Андрей.

– Ты сидишь тут!.. С этим лицом!.. – Пётр задыхался от возмущения. – Как будто тебя это не касается!

– Его это действительно не касается, – вставил Сергей, – он ваш поручитель. В его интересах, чтобы вы соблюдали закон.

– Я ничего не нарушал, чёрт бы тебя подрал! – Пётр переключился на чиновника. – Я хотел купить рацию, чтобы узнать, какого хрена нас сюда свозят, почему отсюда никого не выпускают, почему нам нельзя пользоваться телефоном и писать письма!.. Тебе что, наплевать? – он снова повернулся к Андрею. – Ты же, мать твою, журналист! Тебе должно быть не всё равно, почему с людьми обращаются как с заключёнными!

– Я… – Андрей вдруг понял, что в этой сцене главную роль играет Пётр, а он стал массовкой и потерял голос. Кабинет, казалось, потемнел окончательно – лишь узкие пучки света падали на три лица: два ледяных, непроницаемых и одно, обезображенное яростью. Тенистые углы комнаты населили шепчущие, посмеивающиеся демоны.

– Я думаю, что понимаю, почему мы должны здесь оставаться, – вдруг сказал Андрей.

– Да неужели? И почему?!

Андрей раздумывал несколько секунд. Его скулы двигались, словно он прожёвывал тишину, пробовал ее на вкус. Затем он тихо произнёс то, что никто не заносил в его голову напрямую, но он чувствовал это поселившимся глубоко внутри, как нечто очевидное, неизбежное, пришедшее из самых старых детских кошмаров.

– Потому что будет война, – сказал он. – И Москвы не станет. И остальных городов тоже. И ничто их не защитит. Они опустеют… Все, кого мы знали там, исчезнут. Мы можем спастись здесь, только если враг не будет знать, где мы.

Пётр удивлённо уставился на него. Потом фыркнул и сказал, садясь на место:

– Пропаганда! Ты знаешь, что всё это бредни! Не будет никакой войны. Им просто надо было, чтобы все думающие люди свалили, тогда они могут делать что хотят. Им надо опустошить наши головы.

– Вы задумывались, о ком говорите, когда произносите «они»? – спросил Сергей.

– Нет, – мрачно сказал Пётр, – но мы все знаем, кто это. Я не уеду без жены, – добавил он. – Либо с ней, либо остаюсь здесь.

– Тогда вас могут привлечь к ответственности за попытку приобрести запрещённое оборудование.

– Пускай…