— Нам нужен свет. Тьма всегда боится света, — раздался глухой ответ Виктора.
— Свет? — даже переспросила та, бросив взгляд на светлые очертания факела с плясавшими на ткани искрами и, резко дёрнув его за руку, остановилась, заставив парня даже раскрошить под босыми ногами кости и гневно обернуться к ней, уже изогнув губы для яростного возгласа, как Мария, с силой воткнув факел в землю, осторожно провела над ним рукой, заставляя искры на краткий миг вспыхивать ещё сильнее, а тонкие язычки пламени устремляться к зеркальному потолку, размножаясь и танцуя многочисленными бликами на «венах» стен.
Бросив взгляд на тьму, до которой осталось пару десятков метров, Мария упала перед факелом на коленях, сжав побледневшими от напряжения пальцами старую кость с прошедшими по ней тонкими изгибами светлой паутины, заставившей огонь на намотанной ткани на краткий миг вспыхнуть ослепительной белой звездой, прежде чем тьма накрыла их с головой, стараясь дотянуться ледяными пальцами до тел и тут же опаслив отдёргиваясь при виде света, оставляющего прожжённые дыры на чёрной материи.
Приоткрыв глаза, девушка удивлённо вскинула голову, смотря, как их постепенно окружает переливающийся чернотой купол, извивающийся и опасливо приближающийся, в последний миг воспламеняясь рыжими искрами и образуя неровные дыры, от которых валил вонючий дым. Накрыв ладонью нос, девушка осторожно поднялась на дрожащие ноги, подняв факел над головой и заставив эту лживую тьму тут же отступить назад, извергая шёпот тысячи голосов. Присмотревшись, Мария с отвращением, смешанным с изумлением в глазах, заметила сотни, если не тысячи, длинных чёрных телец, усыпанных многочисленными чешуйками, извивившихся и переплетённых так крепко меж собой, что уже никто не в силах из развязать.
— Змеи… — негромко произнёс за её спиной Виктор, не отрывая взгляда от этого живого купола, обступившего их со всех сторон.
— Они… мёртвые? — неуверенно спросила Мария, устремив факел на живую стену и заставив ту тут же вспыхнуть многочисленными рыжими искрами, наполнив уши противным шипением, что спустя минуту смолкло, образовав на месте дыры новых змей.
— Давно, — смотря, как тёмная кровь просачивается через переплетённые меж собой склизкие тельца ответил парень. — Тьма забрала и их с собой, подчинив себе разум… видимо, когда умер Змей, они сплелись в тугой клубок, а Тьма застала их так, навек соединив меж собой…
Вскинув руку с факелом над головой, заставив змей с противным шипением покрыться новыми искрами, что расползлись по их гладким, склизким, обделанным чёрным обсидианам телам, сжигая старые чешуйки и являя кровавый потолок, Мария неуверенно взглянула на не отрывавшего от мёртвых тварей золотистых глаз Виктора, на чьём лице плясали многочисленные рыжеватые блики, делая его мертвенно бледным, с заострёнными скулами и грязными, покрытыми сотнями кровавых искорок, спутанными волосами. Она не знала, что делать дальше, скользя изнеможденным взглядом по плотному переплетению змей, по порой проявляющимся от огня дырам, которые тут же затягивались подобно болезненным ранам. Они оказались в ловушке. Пламя долго не выдержит и однажды потухнет, как и они сами.
— Нам не выбраться отсюда, — наконец, вздохнув, всё же произнесла Мария, аккуратно воткнув факел в захрустевшие кости и осторожно опустившись напротив него, смотря на многочисленные блики, отражающиеся на чешуях переливчатых змей. — Ты был прав… плохая была затея соваться туда, куда не знаешь, особенно если оно отмечено Тьмой. Дура я, раз подумала, что доберусь до Города Всех Дорог и найду там ответы на свои вопросы…
Глаза неприятно защипало, заставив молча уткнуться в колени и из последних сил кусать и так ободранную губу, чувствуя на языке тёплые капельки крови и металлический привкус, постепенно наполняющий рот. Сейчас ничего не поможет — они в ловушке под землёй, где куда ни глянь — кровь, кости и мертвецы. Не такой мир задумывал Лидер Грардер для своей дочери, совсем не такой… тот был сказочным, где Добро всегда побеждало Зло, но так такового Добра в этом книжном мире совершенно не осталось, только вездесущая Тьма, что живёт в крови, в сердце, в душе… она везде, заполняет лёгкие, проникает внутрь, заставляет подчиняться и чувствовать себя беззащитным. Тьма знает самые сокровенные желания, секреты, мечты, и рушит их при всех, разбивая в дребезги и давая лишь смотреть из-за ржавых прутьев темницы, как всё постепенно тонет в бездне отчаянья…
— Твой свет… — осторожно проведя над пламенем ладонью и даже не почувствовав боли негромко произнёс Виктор. — Как ты его создала? Он ведь ненастоящий, всего лишь обманка, и даже не обжигает.
— А огонь здесь должен обжигать? — безразлично спросила девушка, смотря на пламя, что играло в её рубиновых глазах.
— Да… это самый свирепый огонь из всех, который когда-либо существовал в десяти мирах… но это, — он вновь ладонью провёл над пламенем, — лишь его копия, хоть и такая же губительная для Тьмы… в твоём роду, случаем, не было Пилигримов?
— Пилигримы? Кто это?
— Люди, что странствовали из одного мира в другой, прижившись в этом и создав собственную нацию, что вынуждена была скрываться от королей, так как их иллюзии были самыми опасными во всех мирах, и все хотели узнать, как им это удаётся… говорят, некоторые Пилигримы до сих пор обитают в этом мире, скрываясь от других в Пустыне и Севере, и что сама Призрачная королева была одной из них, благодаря этому покорив ничейные земли… её иллюзии были так же реальны, как и сам мир. Губительны, но прекрасны… настоящее волшебство, — на миг, который успела застать Мария, на его лице скользнула давняя боль, вспыхнувшая после долгих лет спячки. — Но его нету в этом мире. Есть только Тьма, а она близка и опасна. И нет никого опаснее неё.
— Даже ты не настолько опасен? — не выдержав, найдя в себе силы усмехнуться, негромко поинтересовалась девушка. — Тьма ведь в тебе, так что справедливо будет сказать, что ты и есть она… можешь отрицать сколько угодно, но себя обмануть нельзя, сколько не пытайся. Тьма ведь не живой человек, она не может думать, говорить, чувствовать… но ты то живой. Ты опасней Тьмы, хоть и не считаешь так. А я… я всего лишь случайный зритель, ни больше, ни меньше… который скоро поседеет от всего, что тут происходит…
— Если сейчас поседеешь — на дальнейшее уже не останется, — невольно подметил Виктор, смотря, как языки пламени то вздымаются к противно шипящему потолку, то вновь почти что гаснут, заставляя живую клетку всё плотнее и плотнее подступать к ним. — Это лишь начало пути, а ты уже сдалась… даже во Тьме есть своя красота, только её почему-то никто не видит и не признаёт.
— Своя красота? — совсем тихо вторила Мария, оторвав подбородок от колен и осторожно оглядевшись вокруг. Пол по прежнему был усыпан старыми костями, но сейчас они казались ровными, с правильно подобранной формой, выстраивающиеся в своеобразную дорогу, что закрывал шатёр из чёрных переливающихся змей, чья чешуя отливала тёмным турмалином с примесью чёрного сверкающего оникса, красиво вспыхивающего от одной искорки факела. — Тьма близка и опасна… но она не человек, не разумна, а значит, и не так хитра, как кажется… свет её губит, но она только притворяется в этом… он ей вовсе не опасен. Она играет с нами.
Осторожно поднявшись с захрустевшего пола и взяв в руки кость, девушка сжала её побледневшими пальцами, вновь направив вверх и смотря, как змеи с шипением «тают», а на их месте появляются новые, копии прежних.
— Она учится… учится всему, что встречает на своём пути. И иллюзия одна из её сильных сторон… ты же говорил про Пилигримов, — резко повернувшись к Виктору и вглядываясь в его лицо ещё уверенней произнесла она. — Она переняла их силу. Если что не может оживить, то делает лишь иллюзию этого «живого», словно сама управляет им, сама тут, но это не так… она побывала в этом месте, но оставила лишь частичку себя, что медленно обращалась в иллюзии. Сильные иллюзии, в которые поверил этот мир и воспринял как реальные, иными словами, если знать, что этого всего не существует — оно и не будет существовать. Просто перестань верить во Тьму и… — Мария задула факел, заставив парня от неожиданности податься вперёд, схватив своими ледяными пальцами её запястье и ожидая, как сколький комок чернильных змей поглотит их целиком. — И она перестанет существовать так же, как и созданная ею иллюзия.
