У въезда помещалось в низине летнее кафе под навесом. Какой-то мажор, развернув машину к низине, открыл заднюю дверь и включил музыку. И вскоре Георгий ошалел от звуков, потому что гремело одно и то же.
По небу тянулись кудрявые облака, гремела музыка, клубилась пыль, и всё это не вязалось друг с другом.
Вечерело. Лазовский стоял у будки, одинокий, как прыщ. Весь мир, казалось, отвернулся от него.
Солнце, наконец, село за лес, сделалось прохладнее, но полез изо всех щелей комар.
«Жизнь по кругу крутится…» – гремело из машины. Мимо КПП на машинах ездили теперь даже задом наперед – тихонько, под гору. Где-то рядом монотонно били в барабан – словно гвозди заколачивали в бетон.
Ветер стих – даже листик березовый не дрогнет над забором. Идут по небу драные тучи, с надрывом ревут за оградой голоса – женские и мужские, под музыку и без нее. Везут в машинах цветочные хвосты, держась за обреченные на гибель стебли.
Потом Георгия сменили местные сторожа, и он отправился отдыхать в садоводческую контору. Это оказался просторный двухэтажный дом из красного кирпича. На первом этаже здесь стояла пара кроватей, покрытых затертыми простынями. Лазовский отворил холодильник, потянул на себя дверцу морозильника и разинул от удивления рот: морозильная камера оказалась замороженной сверху донизу, и лишь в самом низу еще оставалась узкая щель размером с сигаретную пачку.
– Идиоты! – выдохнул Георгий и закрыл холодильник.
С улицы доносилась песня, усиленная динамиком:
«А кому какое де-а-ла! Я так того хоте-а-ла!..»
Лазовский поужинал, лег на кровать, а через пару часов, в сумерки, опять оказался на посту. Мимо шли незнакомые люди, таращили на него глаза. За оградой в кафе, среди берез, какие-то девки, бродя меж столов, кричали в мобильники: «Алё! Алё!..» И визжали резко, устало, с подвывом, словно сирены пожарных машин. Потом одна из них подошла к машине, прибавила в ней громкость и вновь отправилась под навес, шатаясь на тонких ногах.
Потом оттуда вывели сгорбленную девушку, уложили в машину и вернулись назад, сверкая в темноте телефонами.
Луна спряталась за крышу высокого узкого здания, стало еще темнее. А на КПП почему-то пропала электроэнергия.
«Когда же это кончится?» – думал Лазовский, слушая грохот. А вскоре у него разболелась спина, и он решил прилечь в будке на скамью. Однако назойливый хохот тотчас поднял его. Лазовский присел к столу и стал смотреть из окна. Потом не выдержал и пошел к компании, которая к этому времени перебралась из кафе к машине.
– Не пора, ли, извиняюсь, закончить? – сказал Георгий, подходя к компании.
И, как ни странно, молодежь обещала уехать. Лазовский вернулся к будке, остановился, наблюдая за окрестностями и заметил, как от компании отделилась одна из девушек. Она приблизилась к Лазовскому.
– Можно? – мягко спросила она, беря Георгия под локоть. – У меня к вам вопрос. Понимаете, у меня день рождения…
– Да. Я вас слушаю…
– Но я не об этом, – продолжила девушка. – Можно?
Она придвинулась к Лазовскому, достала из сумочки хрустящую купюру и точным движением засунула в нагрудный карман форменной куртки.
– Не нужно этого делать. – Лазовский попытался вынуть деньги из кармана, но девушка прижала его пальцы своей ладонью.
– Оставьте, – сказала она. – Всё будет хорошо, не беспокойтесь. Эта бумажка редкая для нашего региона.
Вскоре компания села по машинам и через ворота заехала в дачный поселок. Хрустящей бумажкой оказалась купюра достоинством в пять тысяч.
«Господь существует, – подумал Лазовский, – послал денежку через именинницу…»
Утром у будки охраны появился мальчик лет восьми. С велосипедом в руках. Бросив велосипед, он схватил лежащий поперек дороги трос и дернул его что есть силы, норовя зацепить проходящую мимо машину.
– А что б тебя! – крикнул Лазовский. – Брысь отсюда!
– Почему вы их пропускаете? – вздыбился паренек.
– Не твоё дело, ступай, помоги мужику столбы ставить.
Метрах в пятидесяти от будки какой-то мужик устраивал городьбу. Мальчик ушел к мужику и стал там играть со щенками на обочине дороги. Однако вскоре ему надоели щенки, он поднял из травы велосипед и направился к Лазовскому.
– Цепь слетела, – сказал он, подходя вплотную, и повторил настойчиво: – Цепь слетела…
– Ступай к своему папе, – велел Лазовский. – Есть у тебя?
– Есть…
– Вот и пусть он тебе наладит…
Мальчишка насупился.
– Тебе же его регулировать надо, а у меня ключей нет, – сказал Лазовский, садясь возле троса на стул. – Ступай…Уйди, говорю, с дороги.
И снова плыли машины, а смена всё не являлась. Мальчишка крутился рядом.
– Нет, лупану! – крикнул он вдруг, схватился руками за трос и дернул к себе, подняв над асфальтом гирлянду стальных бус.
Машина едва успела затормозить. Лазовский дернул у мальчишки из рук трос, ослабляя натяжение.
– Ну и гад же ты! Пошел отсюда! – Лазовский кипел.
– А чё! – не сдавался тот. – Они не должны тут ездить!
– Уйди, ради бога, – двинулся на него Лазовский. – Много ты понимаешь.
Лишь к одиннадцати часам дня из конторы пришла машина с заменой.
– Не пост, а какое-то наваждение, – говорил Георгий, садясь в машину.
***
Непрокин ехал в сторону рынка. За рулем сидел один из штатных водителей. Машина притормозила возле ворот, затем вошла внутрь рынка и возле двухэтажного здания с надписью «Дирекция рынка» остановилась.
Непрокин вышел из машины, взялся за ручку входной двери, затем оглянулся в сторону водителя.
– Поглядывай тут, – и скрылся за дверью.
Лицо у него моментально преобразилось: надменность исчезла, а вместо нее в глазах появилась внимательность. Возле кассы стоял вооруженный пистолетом охранник. Тяжелая кобура оттягивала книзу широкий ремень. Непрокин первым кивнул охраннику, вошел в кабинет к директору и сел в просторное кресло. Директор, стройный мужик лет тридцати, вытянулся перед ним по струнке.
– Как у нас дела? – спросил Непрокин. – Решили проблему?
– В штыки принимают, – ответил директор.
– Не понял. А ну объясни.
– Не хотят. Нам, говорят, и этого за глаза.
– А ты разъяснил, что если они откажутся, то работать здесь больше не будут?
– Безусловно, – скакнул на месте директор. – Довёл до каждого под расписку, как вы велели.
– Мы ведь это не сами придумали. Роспотребнадзор. Это их указание – заменить все ларьки. Цена обоснованная.
– Я постараюсь, – обещал директор. – Сегодня же по второму кругу пройдемся.
Глава 9
Как бы то ни было, третий пост на главном объекте пришелся Лазовскому по душе, несмотря на то, что с поста временами дергали для подмены. Здесь были одни склады и минимум народу.
В следующую смену Лазовский отдежурил с утра до глубокой ночи. В два часа его подменили, он пришел в комнату отдыха, разулся и лег на топчан, собираясь быстрее уснуть.
Однако сон пока что не шел к нему. В памяти возникали картины прошлого, которые, впрочем, скоро перемешались с картинами сна, так что различить их между собой уже не было никакой возможности. Лазовский видел себя вместе со своей маленькой дочерью в каком-то помещении, из которого надлежало срочным порядком уйти – немедленно, потому что в помещении была опасность. Она струилась из всех щелей. Это было несколько пустых комнат, заставленных канцелярской мебелью, и длинный пустой коридор.
В помещениях было сумрачно, безлюдно, но чудилось чье-то присутствие. Лазовский держал за руку дочь, чувствуя тепло ее ладони. Потом он вышел из коридора на лестничную площадку и облегченно вздохнул. Поднял дочь на руки и стал опускаться по бесконечным ступеням к выходу. Их было множество, этих ступеней, как в университете, где он когда-то учился.
Георгий опустился к выходу, и здесь у дочки с ноги слетел башмачок. Лазовский присел с ребенком, стараясь угодить ножкой в обувку, но это ему не удалось. Посадив ребенка себе на колено, он поднял ботинок, надел на крохотную ножку и завязал шнурки. Затем выглянул из-за стальной двери: снаружи бушевала непогода, шел дождь, было темно.