Сигарета выгорела лишь наполовину. Бросивший ее человек был тут недавно. Я огляделся по сторонам, но никого не увидел.

На другой стороне долины стояли ряды современных двухэтажных домов. Безликие и компактные, с четырехскатными крышами и каменными стенками вокруг сада, они лишь отдаленно соответствовали традициям японской архитектуры.

Я представил себе, как в одном из тех домов живет семья из четырех человек: отец, мать и двое детей. Отец – хирург, мать – домохозяйка, любит печь пироги. Дочь, старшая из детей, играет на пианино. Сын болеет за футбольную команду «Верди Кавасаки». Каково жить в такой образцовой семье? Если бы мы родились в такой семье, может, и моя сестра была бы жива?

На меня упали первые капли дождя. Зловещие, темные тучи заволокли небо, раскаты грома сигналили о приближавшемся ливне.

Я накинул на голову капюшон и побежал вниз по склону к беседке, стоявшей над долиной. Я оказался не единственным, кто искал укрытие. Там уже была девушка в белом пуловере и черных легинсах. Ее длинные волнистые волосы трепетали на ветру. Я улыбнулся ей, но она отвернулась. Я сел на скамейку и стряхнул с рук капли воды. Дождь усиливался. Похоже, он зарядил надолго.

Девушка достала из кармана пачку сигарет «Семь Звезд». У меня замерло сердце. Может, это ее окурок я видел на дороге? Она сунула сигарету в рот и зажгла ее золотой зажигалкой «Зиппо». Прищурив глаза, глубоко затянулась. Запах табака смешивался с запахом дождя. Крутя сигарету в длинных, тонких пальцах, она выпустила дым прямо в дождевую завесу, начинавшуюся в нескольких дюймах от ее лица. Она была настоящая красавица. Ей было лет двадцать пять? Или двадцать с небольшим? Нет, даже меньше. Она слишком молода, чтобы курить.

Она взглянула на меня, и я отвел взгляд. У меня вспотели ладони, и я вытер их о подкладку карманов.

– Хочешь сигарету? – спросила она.

Я покачал головой.

– Не курю. – В старших классах я пробовал несколько раз, но мне сразу вспоминался господин Цуда, так что я никогда не смогу насладиться хорошей сигаретой.

Девушка продолжала курить, глядя на дождь. Может, все дело в обстановке, но мне она казалась воплощением элегантности. Я не мог оторвать от нее глаз.

Когда сигарета почти догорела, девушка бросила ее на пол и раздавила кроссовкой «Конверс». Тут же зажгла другую. Так незнакомка делала несколько раз, без перерыва. Я насчитал восемь сигарет. Потом дождь начал затихать, и она ушла. Оставшись один, я немного помедлил и вернулся в отель.

Почему-то я не мог выбросить из головы мысли об этой девушке. Если бы не мой скептицизм, я принял бы это за любовь с первого взгляда. Но нет, все было не так просто.

Сестра работала в четырехэтажном здании школы экстерна. Его было трудно не заметить. На фронтоне красовались огромные буквы «ЙОЦУБА», за стеклянными панелями – приветственные строки от знаменитых выпускников.

В здание входила группа девочек в матросках. Набрав в грудь воздуха, я последовал за ними. Раздвинулись автоматические двери, мне в лицо повеяло холодом и ароматом жасмина.

В холле стояли пластиковые стулья и двухместный диван. За стойкой администратора сидела полная пожилая женщина.

– Госпожа Абе? – спросил я.

Она встала и посмотрела на меня сквозь очки.

– Вы господин Ишида?

– Да. – Я слегка растянул губы в улыбке.

Она вышла из-за стойки.

– Я отведу вас в офис.

Мы карабкались по ступенькам, проталкиваясь через толпы учащихся. Они смеялись, дразнили друг друга, толкались, веселые и беззаботные. Я с удивлением подумал, что и я был когда-то таким же.

Четвертый этаж представлял собой открытое офисное пространство. Низкие перегородки отделяли ряды столов, заваленных книгами и бумагами. Рабочее место моей сестры находилось возле окна. По сравнению с другими ее стол был опрятным и строгим, но казался безжизненным. Ни фотографий, ни плюшевых игрушек. Даже не догадаешься, что на этом месте сидела именно она. Здесь мог сидеть кто угодно.

– Подождите тут, – сказала Абе. – Если хотите что-нибудь выпить, можете воспользоваться комнатой отдыха для преподавателей. Наш директор пока на совещании. Как только он освободится, он передаст вам вещи госпожи Ишиды.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Она поклонилась и ушла.

Сидя за столом сестры, я смотрел на оставшиеся после нее справочники, методички, листки с работами студентов и блокноты. Что тут было лично ее, а что принадлежало ее работе? Я совершенно не представлял себе, что могу взять, а что нет.

Через некоторое время мне захотелось переменить позу. Я встал, потянулся и только тут понял, что на меня поглядывали окружающие. Вот, например, миниатюрная женщина, сидевшая по соседству со мной. Когда наши глаза встретились, она быстро перевела взгляд на свою клавиатуру. Теперь все поспешно сделали вид, будто поглощены работой, и мне внезапно показалось, будто это я их изучаю. Тяжело вздохнув, я сел на место и снова почувствовал на себе их взгляды.

Когда люди глядят на меня, мне становится не по себе. Я раньше не замечал этого. Но четырнадцать с лишним лет назад, мне как раз стукнуло десять, сестра пошла со мной в зоопарк Уэно. Мы смотрели, как морской лев нежился на солнце, лежа на каменной плите.

– Как ты думаешь, животные ненавидят нас? – спросила сестра.

– Зачем им нас ненавидеть? – удивился я и пожал плечами.

– Взять хотя бы этого морского льва. Он живет в ограниченном пространстве, под взглядами посетителей. Ведь неприятно, когда на тебя каждый день таращатся тысячи и тысячи людей.

Она повернулась ко мне, а я опустил глаза.

– По-моему, Рен, ты особенно чувствительный, – сказала сестра. – Ты всегда нервничаешь и отводишь взгляд, когда на тебя смотрят.

– Нет, я не нервничаю. Просто не люблю, когда меня разглядывают, – возразил я. – А у этих животных неплохая жизнь; они целый день едят да дрыхнут. Ни домашних заданий, ни экзаменов, к которым надо готовиться. Так что им нечего жаловаться.

– Что ж, ты прав. – Она обняла меня за плечи.

Еще один морской лев выскочил из воды на каменную плиту, лениво посмотрел на зрителей и снова нырнул в прудик.

– А может, наоборот, зоопарк для животных – такое место, где они смотрят на людей как на экспонаты, – продолжала сестра. Даже в те годы она уже мыслила нестандартно. Она всегда этим отличалась.

Я подошел к миниатюрной женщине.

– Извините, – сказал я, и она вздрогнула от неожиданности. – Извините, что помешал вам. Скажите, где тут комната отдыха?

– Хм-м, идите прямо, потом сверните налево. – Она махнула рукой на дверь, по обе стороны которой стояли два картотечных шкафа, видавшие лучшие времена.

Я направился туда, снова ощущая на себе взгляды бывших коллег сестры. Многие удостоили меня лишь краткого внимания, а некоторые таращились на меня открыто. Я вытер о брюки свои вспотевшие ладони.

В комнате отдыха все было весьма скромно: столик, раковина, кулер и мини-холодильник. Никаких стульев. На столе – коробка с пакетиками чая «Сенча» и кувшин с пакетиками растворимого кофе.

– Вам помочь?

Я оглянулся. Рядом со мной стояла женщина в белой блузке и узкой бежевой юбке. Волосы завязаны на макушке в конский хвост. В руке – кружка с надписью «Хард-Рок кафе».

– Тут можно взять какую-нибудь кружку? – спросил я.

– Конечно. – Наклонившись, женщина открыла дверцу шкафчика. Там стояла дюжина керамических кружек. – Только ополосните. Неизвестно, кто пользовался кружкой до вас и хорошо ли помыл за собой.

Я взял одну кружку и подержал ее под струей воды. Полотенца, чтобы ее вытереть, не увидел и просто встряхнул пару раз над раковиной.

Женщина ополоснула свою кружку.

– Вы, должно быть, младший брат Кеико?

Не зная, что ответить, я просто кивнул и взял пакетик с кофе.

– Я огорчилась, когда узнала о той трагедии. Кеико была такая милая и симпатичная, – сказала женщина. – Вы тоже преподаватель?