Было совсем непривычно видеть Донни без очков — в них его глаза были просто огромными, а теперь он даже стал казаться взрослее. Мутант доброжелательно улыбнулся мне, и стало тепло от его улыбки.

— Нет, — ответила я, переводя взгляд на больного. — Я хочу здесь побыть. Вдруг он очнётся.

— Не думаю, я вколол ему сильное обезболивающее. Для человека такая доза смертельна, но для мутанта хватит, чтобы отключиться часов на двенадцать. Так что вряд ли он проснётся в ближайшее время. Да и… — Донни замолчал, задумавшись, как выразить мысль. — Честно говоря, тебе бы стоило принять душ. Во-первых, это не очень гигиенично для твоей раны, а во-вторых…

Я ощупала свои скомканные волосы, стряхнула с одежды комочки грязи. Наверное, вид у меня совсем не презентабельный, раз уж интеллигентный Донателло об этом заговорил.

—…ты вся в крови Рафа, — закончил черепаший доктор после паузы. Я обхватила руками лицо — на нём нащупывались мелкие бугорки засохших сгустков. Мне стало не по себе при воспоминании о недавно пережитом. Да я чуть от инфаркта не померла. Такого больше не хочу, никогда и ни за что. Надо бы оберегать Рафаэля от подобных стычек.

— У вас есть душ? — спросила я у мутанта, и тот сразу кивнул. Подошёл к своему рабочему месту, взял со стола стопку свежего белья.

— Тут чистое полотенце и кое-какие вещи. Великоваты будут, но другого нет.

Я взяла одежду и поблагодарила Донателло. Если с Рафаэлем всё будет хорошо, буду каждый день готовить ему сладости! Эта светлая голова заслужила достойной награды за все свои труды.

— Выйди прямо по коридору, и первая дверь направо.

Я вышла из лаборатории — даже не знаю, сколько времени прошло после операции. Леонардо о чём-то говорил с отцом, Майки храпел на диване, обняв подушку и пуская на неё слюни. Этот бедный малый должно быть получил огромный стресс, чуть не потеряв брата. Искренний и славный черепашка больше напоминал ребёнка. Но как раз это и подкупало.

Включив свет в помещении, я осмотрелась. Ванная комната больше напоминала казарменный душ: бетонный пол и стены, с краю — отверстия слива воды, над головой нависает уличным фонарём кран. Хорошо, что вокруг невидимой границы душа полукругом установлена металлическая палка, а на ней — шторка.

Горячая вода смывала с меня весь ужас последнего времени. Будто это было давно, а ведь прошло только несколько часов. Багровые капли смешивались с проточной водой, помутневшими подтеками сползая вниз. Мои волосы имели неприятный запах; я потянулась в сторону полки, вернее, к углублению в стене, где стояло ровно два флакона. Шампунь и гель для душа. Как ни странно, оба средства имели ярко выраженный запах мужского одеколона. Почему странно? Да потому что я не думала, что черепахи-мутанты так за этим следят. Собственно, какая разница, какой марки шампунь и какого он запаха? Все равно кроме друг друга они никого не видят. Не для уличных бандитов же марафет наводить. И другой вопрос: зачем им он вообще нужен? Намыливают лысину и представляют на её месте лошадиную гриву? Или это только для сэнсэя Сплинтера? Интересно, а он шампунем всё тело моет или только голову, а всё остальное гелем? Впрочем, какая разница — эффект всё равно одинаковый.

Скромная, я бы даже сказала военно-полевая обстановка в душе навевала странные идеи. Здесь нет ни щётки с длинной рукоятью, ни каких-либо других подручных средств для сошкрябывания с себя грязи. Ладно, тело можно намылить руками, но как насчёт панциря? Как ни крути, ребятам просто невозможно дотянуться до него — слишком объёмный и широкий. Пусть поверхность его каменная, но ведь это тоже часть тела, которую стоило бы хорошенько отполировать.

Для таких громил такой одной обычной банки геля для душа явно мало. Этого хватит только на один панцирь Рафаэля, а в семье ещё трое пусть не крупнее брата, но тоже не маленьких мутантов. Сколько мыла они должны использовать? Хотя… Почему я об этом вообще думаю?

Мой мозг устал кубатурить каждое событие моей жизни. Чтобы отвлечься от стресса, я начинала вдаваться в подробности ничего не значащих вещей. Кажется, что я уже третий раз намыливаю голову, отвлекаясь от действия к мыслям.

Смыв с себя всю грязь, абсолютно чистая я стала разбирать стопку, которую дал мне Донателло. Из одежды были только огромная футболка, которая легко сойдёт за платье-миди, и тёплые штаны. Но какими бы большими по размеру они ни казались, всё равно были малы для любого из черепашек. Откуда у них такой размер? Да и верхнюю часть одежды они, кажется, не носят. По поношенному виду ткани было ясно, что она старая. Может, это из их запасов — сохранилось со времён юности.

Натянув всё это на себя и соорудив чалму на голове из полотенца, я вышла обратно к остальным. Мне хотелось вернуться в лабораторию как можно скорее, но по пути мне встретился Леонардо. Он сидел на выступающих широких трубах, тщательно натирал свой меч. Лицо было сосредоточенным и даже хмурым — видимо, выполнял он действия не ради наведения блеска, а чтобы занять хоть чем-то себя и не окунуться в тягостные мысли с головой.

— Привет, — потревожила я лидера, подойдя ближе. Тот поднял на меня взгляд, уже не такой холодный как прежде, и слегка улыбнулся. Мне показалось, что он расположен к общению, поэтому я подсела рядом.

— Как ты? — поинтересовался Леонардо, вложив меч в ножны.

— Со мной всё в порядке. Вроде даже не так порез болит, хотя мне грех жаловаться — отделалась небольшими повреждениями. Не так страшно.

— Это хорошо, но я имел в виду другое, — Леонардо посмотрел на меня с осторожностью и, поймав мой недоумевающий взгляд, продолжил: — Ты когда-нибудь стреляла в человека до этого?

Надо же, за всё это время я и не вспомнила об этом инциденте. Все мои мысли вертелись вокруг Рафаэля, и факт того, что я стреляла в человека, и не в одного, и не один раз, выпал из моей головы напрочь.

— Нет, никогда.

Леонардо задумчиво кивнул, смотря куда-то сквозь меня.

— Кем вообще были те парни с чёрными намордниками? Они какие-то странные, я никогда не видела ничего подобного.

Мутант усмехнулся на мои слова, хотя я не совсем понимала почему — серьёзный же вопрос.

— Те парни в намордниках — клан Фут. По новостям, если слышала, говорили про Шреддера и его банду. Мы периодически с ними сталкиваемся, хотя в последнее время они притихли. Я так думал. Но, видимо, это затишье было неспроста.

Его слова меня пугали. Будто сценарий фантастического боевика — и мутанты зелёные под землёй, и ряженые ниндзя на поверхности… Куда я попала? Это всё ещё Нью-Йорк? Это моё измерение?

— Мне, честно говоря, некогда смотреть телевизор. Я даже не знала… Подожди, ты думаешь, они хотят поймать вас? Чтобы… чтобы убить? — они решили выловить их по одиночке, ну точно же. Сначала на Рафаэля напали, потом и до остальных доберутся. Мне стало дурно, жар ударил по щекам. Чувство вины закололо сердце — ведь если бы мы не расстались с Рафаэлем, то может, ему удалось бы избежать всего этого? Может, он не бродил бы по криминальным улицам, а спокойно ел пиццу у меня на кухне? Это ужасно. Ужасно!

— Но разве это возможно? Нет-нет, это невозможно. Их было всего пятеро. Пятеро дохляков на Рафаэля. Это смешно.

— Они опытные воины, хорошо обучены, — ответил Леонардо, и я просто поразилась, как можно быть таким спокойным при такой опасности. — Но ты права: им бы не удалось так легко побороть Рафа. Дони сказал, что в его крови были сильнодействующие транквилизаторы. Он пытается выяснить их составляющую. По всей видимости, это замедлило реакции Рафаэля, и…

Мне было страшно это слушать — в голове мелькала картинка, как огромный топор сверкает над панцирем. Я не смогла усидеть на месте, подскочила, суетливо расхаживая перед Леонардо.

— Теперь все вы в опасности. Надо что-то делать. Это ведь просто… а вдруг они найдут ваше жилище? А если Рафаэлю будет хуже? Что будет дальше с вами? Этих плохих парней надо поймать. Да-да, тоже по одиночке, и… — я сжала кулаки и изобразила, как душу одного их тех типов. Леонардо только смеялся надо мной, пытался не перейти на откровенный ржач, но моё поведение явно веселило его от души. Хотя я не могу понять, что в этом смешного. Недоумевающе смотрю на него — кажется, что смеётся этот парень не так часто, как хотел бы. Но сейчас вот просто действительно не время.