— У меня ничего нет, — пролепетала я, прикладывая свободную руку к груди. В кармане уже сдавила баллончик до такой степени, что он грозился взорваться. Мысленно прикинула, что брызгать в глаза этому мелкому было бы чревато, на остальных газа не хватит, да и схватят они меня быстрее.

— Ну, почему же, — опять заговорил слащавый голосок. — У такой милой девушки наверняка найдётся что-то интересное.

Он подошёл почти вплотную и провёл тыльной стороной пальцев по моей щеке, вызывая противную дрожь. Я отвернулась — не хотела, чтобы этот чудик прикасался ко мне, но его взгляд уже плавал по моему телу, хотя сегодня я была в свободной куртке, не выдававшей всех «прелестей» моей фигуры. У меня коленки подкосились, и ноги затряслись от страха. Их пятеро, а я одна. И если им не нужен мой кошелёк, то нетрудно догадаться, что они хотят получить. Дыхание стало рваным, и клубы пара, выдыхаемые мной, наполняли воздух тонкой пеленой. Нужно было кричать (хотя здесь это бесполезно), но голос не слушался меня.

Мужская рука нахально опустилась на мою грудь, и я видела даже ночью, как его дьявольские глаза зажглись от восторга. И даже теперь моё тело сыграло злую шутку. Хотя не думаю, что если бы я была более хрупкого телосложения, то они бы меня отпустили, но хотя бы быстрее утратили интерес.

Не выдержала, достала из кармана баллончик и прыснула содержимое ему в лицо. Послышался отборный трёхэтажный мат, мужчина скрутился, прижимая ладонь к глазам, а я рванула со всей дури, что есть сил, и бежала куда глаза глядят. Но была слишком самоуверенна, так как сзади кто-то более сильный и явно выше того чудика схватил меня и потащил в тёмный переулок между домами. Теперь-то я кричала во всё горло и брыкалась, пытаясь заехать ему сумкой, но он один был сильнее меня. А что говорит об остальных.

Мелкий продолжал чертыхаться и поливать меня нецензурной бранью, следуя за всеми. Крупная фигура отпустила меня — всё равно бежать некуда.

— Вы знаете, ему надо промыть глаза, иначе он ослепнет. Это чистая правда, ослепнет навсегда. Поэтому вам лучше поторопиться. — Что я несу? Надеюсь, что они ринутся относить своего друга домой и залечивать его раны? Тем более действие газа стало пропадать, раз чудик разогнулся и перестал прижимать руку к глазам.

— Ты поплатишься у меня за это, тварь, — рыкнул он, выходя вперёд.

По сторонам — стены домов, сзади — свалка мусора, через которую не пробиться. Бросаю быстрый взгляд на контейнеры и нахожу старую биту. Почему-то думаю, что мне повезло, будто это не спортивный инвентарь, а автомат Калашникова. Хватаюсь за биту и выставляю перед собой. В толпе слышится смех.

Мелкий продолжал подходить ближе, и я замахнулась, чтобы ударить, но он увернулся. Ничего, мы с папой часто играли в бейсбол в детстве, так что я знаю пару приёмчиков. Живой я им не дамся. Лучше сразу умереть.

Завожу биту сверху, чтобы он встал в защитную стойку, но бью резко по бедру, и он снова скручивается, матерясь какими-то несусветными словами. Я даже такого лексикона не знаю. Остальные стали подтягиваться, и с ними уже не так легко справиться. Но ты сможешь, Рокси. Выбора нет. Отхожу назад, насколько могу, боюсь нанести удар первой. Эти парни повыше, да и побольше, их не вырубить так легко, тем более сразу двоих. Я замахиваюсь битой, но один из нападающих просто перехватывает её рукой с другого конца и легко отнимает. Чёрт! Дело плохо.

Рисую в голове пути к отступлению. Надо прорываться через них. Можно оббежать с краю, но сзади них ещё двое. Ладно, думать времени нет, придётся импровизировать.

Быстро приближаюсь навстречу двум амбалам и резко ухожу в сторону от тянущихся ко мне рук. Теперь я зажата в кольце. Оцениваю ситуацию. Никак не пробиться к выходу на улицу, парни настроены серьёзно, оккупировали со всех сторон. Но если только попробовать с другого краю юркнуть. Пытаюсь рвануть к образовавшемуся окну между телами, но сзади меня уже хватают за плечи и поднимают от земли.

— Дай ей как следует, чтобы знала, — командует мелкий, и меня бросают в сторону об стену. Столкновение было неприятным, но не таким страшным, как ощупывающие меня сзади руки. Чтоб тебя! Он уже пытается стянуть с меня штаны, и тогда становится реально страшно. Адреналин резко падает, а вместе с ними и моя решимость бороться. Их слишком много, и, к сожалению, я не владею боевыми искусствами, а в кармане у меня не лежит пистолет. Но сдаваться — это не наш метод.

Пытаюсь развернуться, но нет нужды. Мужчина сам разворачивает меня и прижимает к стене. А вот это зря. Моё колено стремительно наносит удар прямо ему между ног, и он скручивается от боли, шипя сквозь сомкнутые зубы. Чтоб у тебя там вообще всё отвалилось!

Ринулась резко в сторону, на фоне всеобщей паники, но меня снова схватили и кинули уже в противоположную стену. Чувствую, как нога спотыкается об какой-то выступ, и я падаю. Чёрт, этого ещё не хватало! Ноющая боль пробивает всё тело, виски словно резко сдавили в тисках, и я тихо завываю, падая на землю и натыкаясь на какой-то штырь. А вот это уже больно! Нереально больно. Кожа по краю бёдра рвётся, и из рваной раны сочится кровь. Руки резко пробивает мелкая дрожь, я даже не могу коснуться ранения. Бежать некуда, я сижу, облокотившись о стену и, пришпиленная к земле, смотрю вверх, думая, что это конец. Лучше мне умереть сразу после всего этого и не помнить ни о чём. В глазах мутнеет, не вижу перед собой ничего. Сознание периодически отключается, видимо, от болевого шока. А может, и к лучшему. Не хочу всё это чувствовать и видеть. Противно.

Сквозь туман в голове слышу приглушённые возгласы толпы, стоны и тупые отзвуки приземлившегося на землю чего-то тяжёлого. Кажется, затеялась драка. Может, не могут поделить, кто первый ко мне подойдёт? Я бы убежала, воспользовавшись моментом, но не могу. Ногу не чувствую, только жар в нижней части тела. Я просто опускаю голову и смиренно жду казни.

Через некоторое время звуки прекращаются. Слышатся удаляющиеся шаги, и я даже не понимаю, что происходит. Пытаюсь приглядеться, но не могу сфокусироваться. Ничего не вижу.

— Ты в порядке? — Чей-то грубый глубокий голос доносится до меня, но я уверена, это не один из толпы. Кто-то вызвал полицию?

— Кажется, я ранена, — тихо отвечаю я, прерывисто дыша. Слышу, как он подходит, но не в силах поднять голову.

— Да, дело дрянь, — провозглашает голос вердикт, и я чувствую, как он ощупывает мою ногу, и острая боль пронзает всё тело, заставляя меня вскрикнуть и схватиться за чужую руку, чтобы остановить. — Лодыжка, кажется, сломана.

Неизвестный что-то приложил к раненому бедру, слегка прижимая ладонью.

— Царапина глубокая, но жить будешь.

— Вы полицейский? — спрашиваю я, так как всё ещё не могу рассмотреть спасителя. Послышался приглушённый смешок.

— Нет. Я волонтёр. Дежурю здесь периодически. — Голос казался глубоким, таким низким, будто и не человеческим. В другой раз мне стало бы страшно, но теперь, когда основная опасность миновала, то голос спасителя казался елеем для моих ушей. Я слабо улыбнулась.

— Мне повезло, что вы были рядом, — в ответ послышалось довольное фырканье. — Спасибо.

Мой спаситель молчал, видимо, думая, как меня транспортировать до ближайшей больницы. Вызывать неотложку очень дорого, проще заплатить за такси. Но совсем неожиданно я потеряла опору под собой и взлетела. У меня уже не было сил открыть глаза, и я опустила голову на плечо неизвестного, пока он нёс меня куда-то. Мне уже было всё равно куда. Его куртка была странной на ощупь, твёрдой на груди, и шершавой, но более мягкой на плечах. Может, мотоциклетная? Я совсем потеряла голову, мне казалось, что я парю. Ветер развевал мои волосы, и появилась мысль, что мой спаситель бежит сломя голову, неся меня на руках. А я ведь совсем не лёгкая. С такими габаритами непросто сохранять вес в сорок пять килограммов. Но и неизвестный мужчина был совсем немаленьким, раз так легко продолжал держать меня на руках и нестись.