Внутренняя лёгкость поднималась из живота в грудь, разгоняла сердцебиение до предельных скоростей. И вот уже знакомая крыша, знакомые окна, в которых нет света. И кажется, что там пустота. Но где же она в такой поздний час? Рафаэль знал, что сегодня Роксана не должна была уйти к тёте — она навещает её по четвергам, — и вряд ли в такое время решилась бы пойти в магазин. Но шторы плотно занавешены — а обычно она никогда их не закрывает, даже когда бегает по дому голышом. Может, она уже спит?

Рафаэль решил немного последить — вдруг она просто ушла в ванную комнату. Мутант сел на крышу здания напротив, неустанно глядя в знакомое окно. Внутри поднималось странное томление, щекотало в груди, заставляя волноваться. Ему казалось абсолютной глупостью притащить этот цветок ей, но почему-то он не оставил эту мысль — несмотря на внутреннее неудобство, ему нетерпелось увидеть её реакцию.

Плотные занавески заметно колыхнулись — кто-то коснулся ткани, иначе простой сквозняк не смог бы нарушить их покой. Рафаэль довольно фыркнул — Роксана дома. Прячется от него по ту сторону штор, уже наученная тем, что нужно закрываться от своего ночного друга в такой час. Иногда Рафаэль корил себя за то, что вообще заикнулся посоветовать ей зашторить занавески. Ведь теперь, кроме разноцветного рисунка на ткани, ему не видно ровным счётом ничего.

Он дал ей ещё пять минут форы и опустился на знакомый балкон. Дверь всё так же закрыта, внутри всё так же темно. И тихо. Уже спит? Не может быть, она ведь знает, что он придёт сегодня. Он всегда приходит. И она всегда его ждёт. Закралось сомнение — это всё не похоже на Роксану. Что-то не так…

Рафаэль решил постучать, чтобы не пугать подругу внезапным появлением, хотя каждый раз так и делал и каждый раз сваливался как снег на голову, то пугая, то заставляя её злиться. Но и на стук в этот раз никто не ответил.

А вдруг что-то случилось? Ей стало плохо или Дэвид опять заявился? Хотя во втором варианте мутант и сам сомневался — этот парень не из тех, кто будет наступать на одни и те же грабли дважды. Рафаэль решил всё-таки войти. Взялся за ручку, потянул её в сторону, но дверь не слушалась. Ему ничего не стоило снова сломать замок — он всё равно рассчитан на честных воров. Однако дверь не поддавалась. Черепашка опустил взгляд, чтобы найти причину, и увидел за стеклом дополнительную палку, в которую упиралась дверь. Раньше её здесь не было. Он понял: она появилась здесь не случайно. Вряд ли Роксана стала бы закрываться от грабителей — она этого не делала даже со сломанным замком. Но девушка явно не хотела впускать к себе посторонних. И очевидно, что этим посторонним являлся Рафаэль.

Мутант нахмурился, одновременно не понимая, в чём дело, и начиная осознавать горькую правду. Она закрылась от него. Ему стало не по себе. Обидно и противно — резко накатившая волна разочарования и злости. Он почувствовал себя отвергнутым и ненужным — таким, каким был всегда для мира людей. Но это было тогда, до Роксаны, а теперь всё иначе… Казалось иначе. Мутант непроизвольно сжал ладонь, ломая сквозь шуршащую обёртку тонкий стебель, и уже через минуту снова оказался на крыше.

Ему хотелось уйти, убежать, но что-то останавливало. Может, это всё ему только показалось? Она ведь и вправду могла выйти, например, в магазин за продуктами. Хотя в душе уже разливалось неприятное чувство отверженности, мутант решил ещё немного подождать. Надежда, что он ошибается, не отпускала.

Тяжёлые шаги заставляли поверхность крыши громко вибрировать. Казалось, что потолок этажа ниже вот-вот развалится под натиском таких ударов, но Рафаэлю не сиделось на месте. Такой неприятной тревоги ему ещё не приходилось испытывать. Он рефлекторно потёр руками лицо, будто умывался невидимой водой, выдохнул, прокрутил между пальцами свои саи. Сел, встал, снова стал ходить, временами заглядывая в окно.

Может, следует прошерстить район? Если она ушла в ближайший продуктовый, то должна быть где-то рядом. И если с ней — с этой ходячей катастрофой — что-то случилось, то он ещё успеет прийти на помощь. Хотя, это вряд ли возможно — этот район города довольно спокоен. Не больше одного преступления в год (хотя неудивительно, если Роксана окажется тем самым «счастливым» случаем). В отличие от района её тети… Нет, она вряд ли могла туда пойти. Не сегодня. Иначе он не успеет к ней. Но она скорее всего дала бы знать, что собирается навестить свою родственницу снова. Если только та не попала в больницу… Так или иначе, предпринимать что-либо уже поздно. Поэтому было решено ждать.

Все теории, выстраиваемые вокруг Роксаны, имели место быть. Появлялись и бурно развивались в голове мутанта, хотя внутренне он чувствовал, что что-то тут не чисто. Неспокойно, странно. Неприятно. Именно так пока можно было описать эту эмоцию. И глупо. Ужасно глупо. Чем больше проходило времени, тем сильнее мутант понимал, в чём дело. И это был не всплеск эмоций, не быстрая реакция, а правда, которую не хотелось признавать. Ведь дверь закрыта неспроста. Она закрыта только для того, кто мог бы в неё войти, и это только Рафаэль.

Она не хочет быть с ним. Она закрывается. Мутант подскочил, снова суетливо забегал. Ударил себя по лбу ладонью.

«Дурак».

Ведь, может, он принял её расположенность ошибочно, может, она не сопротивлялась, потому что просто испугалась его. Не могла вырываться из его стальной хватки. Побоялась сказать нет. Она доверяла ему, как другу, который никогда не посмеет коснуться её, никогда не будет заставлять быть с ним насильно и причинять вред. А что теперь она думает?

«Дурак!»

Рафаэль метался, как зверь в клетке. Не знал, что думать, не знал, что делать. А может, это всё глупые домыслы? Сейчас она зажжёт свет, откроет занавески, достанет из духовки ужин. И это будет так глупо — надумывать всякую чепуху. Но время шло, и ничего не менялось.

Внезапный всплеск эмоций снова накатил на мутанта — он опять опускается на балкон, но уже совсем бесшумно. Желание открыть эту проклятую дверь заглушает все логические цепочки того, что она закрыта неспроста. Он делает шаг вперёд, касается ручки, кидает взгляд на мешающую войти внутрь палку, думая, как избавиться от неё и поможет ли грубая сила? И не убьёт ли его Роксана, когда увидит вырванную с корнем дверь?

Рафаэль застыл — среди плотной ткани штор он увидел щель. Занавеска не до конца закрывала окно. Совсем небольшой участок, позволяющий заглянуть внутрь. И там она. Лежит, скукожившись на полу, всхлипывает, задыхается от удушливых слёз. Они бегут по её щеками — тонкие серебряные дорожки, — бегут по губам, по ладоням. Мутант опустился на колени, разглядывая девушку через это небольшое отверстие. И казалось, кто-то медленно втыкает сотни толстых иголок под левый бок. Они прокалывают плотную кожу, пускают трещины по рёбрам, рвут мясо. Густая кровь медленно сочится по внутренностям, горячая, как лава, ядовитая, как ртуть — она плавит органы, плавит его изнутри… Роксана шумно выдыхает, неровно выпуская воздух, закрывает глаза, хотя продолжает рыдать. Она знала, что он должен прийти, она слышала его тихий стук в стекло. Она больше его не пустит.

Ещё мгновение, и Рафаэль бежит по крышам, не видя дороги, неизвестно куда. Лишь бы подальше отсюда. На что он мог рассчитывать? Как глупо было надеяться, что они так далеко зашли. Карточный домик, выстроенный из его личных мыслей и чувств, рассыпался на мелкие детали, не выдержав и лёгкого дуновения ветра. Всё рушилось, всё вокруг менялось. Будто тучи стали ещё гуще, будто пространство наполнялось чёрным туманом. Ему было стыдно — он напугал её, заставил трястись от страха, стал на одну линию с её недонасильникам. Нет, хуже. Ведь он не человек — мутант, сила которого превышает силу обычного мужчины. Она ведь доверяла ему, видела в нём друга. Она бы никогда не разглядела в нём кого-то другого.

Резкий прыжок — нога ровно опускается на крышу соседнего дома. Ярость наполняет мозг, сердце, лёгкие. Он ненавидит себя, ненавидит её, ненавидит Леонардо, который в очередной раз оказался прав. Им не место среди людей, это не их жизнь. Как глупо было думать, что человеческая женщина может принять такого, как он. Тем более Роксана. Яркая, красивая вспышка. Она может найти сотни, тысячи вариантов, и все они — даже худший из них, — будут лучше канализационного мутанта.