— Нет, профессор, я, эта, жду Гермиону!

Попытаться узнать что-то от Хагрида — это примерно то же самое, что заставить эльфа взять оплачиваемый четырехнедельный отпуск. Полувеликан отвечал всегда только на заданный вопрос.

— И вы ждете ее потому что?.. — уточнил Северус.

— Сегодня большой день для нашего феникса, — объяснила Гермиона, внезапно появившаяся на пороге.На ее запястье сидел Авгурей, беспокойно поглядывая по сторонам. Узрев Северуса, Авгурей вытянул шею и заворковал.

— Ойе, вы ему нравитесь, профессор! — прогремел Хагрид.

— Да, очень, хотя Авгурей напрасно ждал его последние полторы недели, — серьезно подтвердила Гермиона, а у Северуса возникло чувство, что она вовсе не феникса имеет в виду. — Почему вы не приходили?

— Не было необходимости, — ответил Северус. — После нашего… приключения я не чувствовал больше боль. И почему мы стоит тут, на холоде?

— Из-за этого малыша, профессор! — объяснил Хагрид. — Он, эта, полетит!

— А он может? И почему именно в такой день, как сегодня?

— Санни полетит, если он готов, и неважно, какая погода. Если Хагрид прав, то феникс расправит крылья и воспарит, как будто ничем другим до этого не занимался. И начнет жить.

— Санни? — неверяще переспросил Северус. — Ты знаешь, что эти крикуны предвещают дождь?

— Санни, — твердо ответила она. — Я колебалась между Санни и Северусом, но решила, что неповторимое должно оставаться неповторимым.

Северус опустил взгляд и сжал губы, понадеявшись, что не покраснел. Гермиона протянула ему Авгурея, который до сих пор вытягивал шею и ворковал.

— Сделайте это!

От удивления Северус даже отшатнулся, но совладал с собой и замер.

— Возьмите его, — пояснила Гермиона.

Глубоко вдохнув, Северус протянул руку, и, к его удивлению, Гермиона обхватила его запястье — совершенно без боли! — и держала, пока птица не перешла. Северус сжался, но когда ничего не произошло, расслабился. Судя по всему, сегодня он не свалится на колени прямо посреди улицы.

— Что теперь? — спросил он тихо, отважившись пригладить перья пальцем.

Воркование Авгурея стало настолько громким, что даже Хагриду пришлось повысить голос.

— Просто, эта, подбросьте его в воздух!

Гермиона убрала руку, не отводя теплого взгляда.

— Готов, мой друг? — Северус еще раз погладил голову птицы, затем подбросил феникса так высоко, как только мог.

Знакомый глубокий и пронзительный крик вырвался из горла Авгурея, который, казалось, какое-то мгновение завис прямо над ним, а затем расправил черно-зеленые крылья и изящно воспарил — без усилий, целеустремленно. Неповторимо темная красота на фоне серого неба.

Они задумчиво смотрели ему вслед.

— Ну, мне, эта, пора, — наконец произнес Хагрид. — Спасибо за чай, Гермиона! — и так сердечно хлопнул ее по плечу, что у нее подогнулись коленки. Затем кивнул Северусу и направился в сторону “Кабаньей головы”.

— Вы пришли как друг или как пациент?

— А что, есть разница? — проворчал Северус. — Надеюсь, что в любом случае получу чай?

Улыбка Гермионы осветила и согрела его. Холод был мгновенно забыт, стоило зайти следом за ней в дом и вдохнуть аромат.

— Почему тут постоянно пахнет кофе?

— Потому что многие связывают этот запах с приятными мгновениями: воскресный завтрак с семьей, посиделки с друзьями в кафе или что-то подобное. Чаще всего это расслабляет пациентов.

— А друзей?

— И друзей, даже если они пьют только чай.

========== Глава 11 ==========

Комната казалась такой пустой без феникса.

«Санни. Что за глупое имя?» — подумал Северус и сел, не дожидаясь приглашения.

— Как дела у Драко? — спросил он, хотя и сам уже знал — Нарцисса написала подробное письмо.

С тех пор как исчез Люциус, казалось, она чувствует себя свободнее и смелее — даже предложила Северусу увидеться в выходные. Он встретился с ней, чтобы повидать Драко. Нарцисса же была очень внимательна к Северусу, почти заботлива. Когда-то Северус почувствовал бы себя весьма польщенным. Он ничего не рассказал Нарциссе о чудовищном подозрении в отношении ее мужа. Все равно доказать пока ничего не могли, но для нее это не имело бы значения. Когда речь заходила о Драко, Нарцисса превращалась в настоящую львицу. Она не успокоилась бы, пока не нашла Люциуса, чтобы заставить во всем признаться. И хотя, скорее всего, она знала, где прячется муж, уж лучше бы все оставить по-прежнему. Авроры наблюдали за ней и мэнором, и если Люциус появится, ей следовало вести себя как обычно. Ведь он опасен даже для своей семьи, но это было ясно уже давно.

— Мать забрала его еще позавчера. Он уже почти пришел в себя, хотя благоразумно удерживался от “грязнокровки” и прочих милых словечек! — крикнула Гермиона из кухни.

— А его магия?

— Скорее всего, восстановится в течение нескольких недель, хотя я не уверена, полностью ли. Борьба с демоном стоила ему немало сил. А если совсем честно, то, что вы научили его окклюменции, спасло ему жизнь. Снова. Он должен радоваться, что вы его друг. — она принесла две чашки и поставила одну перед Северусом.

— Я не его друг, — возразил он.

— Нет? Тогда он должен радоваться еще больше. — Гермиона отпила из чашки, разглядывая Северуса. — Вы хорошо выглядите. Вы уже прикасались к другим людям, помимо меня?

— Минерва, Поппи, Филиус, — перечислил Снейп. — И одно… происшествие с мистером Гамильтоном, которого я оттолкнул от его котла. Хаффлпафф, пятикурсник. На его фоне даже мистер Лонгботтом казался бы мастером зельеварения.

— И?.. — Гермиона выжидающе смотрела на него.

— И, — Северус позволил уголкам губ слегка приподняться, — даже прикосновение к Гамильтону оказалось не сильнее удара током!

Она широко улыбнулась.

— Расскажите, почему вы перевернули вверх дном кабинет Минервы, — Гермиона вернулась к тому, что, казалось, занимало ее уже давно.

— Мерлиновы я… яблоки! Ты как собака, вцепившаяся в кость, если уж решила что-то узнать! — проворчал он беззлобно, и она, похоже, поняла это, поскольку придвинулась к нему и серьезно посмотрела в глаза. Затем перевела взгляд на его руки, прежде чем накрыть их своими.

— Пожалуйста, не кусайтесь, — произнесла Гермиона. — Иначе массажа сегодня не будет.

Ее пальцы казались такими хрупкими и маленькими по сравнению с его, и Северус едва справился с желанием обхватить их и не отпускать.

— Вы разговаривали с Дамлдором, ведь так? И он вас разозлил или огорчил.

— Если знаешь, зачем спрашиваешь?

— Несмотря на мнение одного мастера зельеварения, я — не всезнайка и всего лишь высказала предположение, которое, разумеется, уже подтвердилось. — Гермиона потянула его левый мизинец, чтобы рассмотреть подушечку. — И что же произошло? — спросила она и легонько провела пальцем по старому шраму.

Справиться с сердцебиением было очень трудно. Разумеется, внешне он был невозмутим, как всегда, — нельзя играть с сумасшедшими Пожирателями в кошки-мышки, если не умеешь держать язык за зубами, а чувства — под контролем. Но ему казалось, что пульс просто зашкаливает. А ведь эта женщина всего лишь рассеянно играла с его пальцами. Но самое удивительное — он позволил. И наслаждался намного больше, чем мог себе представить.

— Я не уверен, — наконец произнес Северус, когда смог заставить свой голос звучать равнодушно. — Я был пьян, словно стадо тестралов, которые наелись перебродивших цветов, и, боюсь, ругался, как сапожник.

Она широко распахнула глаза в притворном ужасе. Северус умолчал, что помнит еще и о том, как выл, словно волк в полнолуние. И о сломанном стуле решил не упоминать.

— Но вы ведь еще раз пойдете к нему? Когда-нибудь, трезвый?

— Я собирался, — пробурчал Северус.

Гермиона соскочила:

— Я знала, что у вас получится!

Ну почему она не могла радоваться и при этом держать его руку?

— Гермиона, — медленно начал он, — ты считаешь, что я здоров? Будет ли моя магия снова сковывать меня? Или она научилась различать?