Гермиона кивнула ему, но ничего не сказала.

— Гарри Поттер! — воскликнула Минерва, но тут же умолкла, поскольку ученики как раз зашли в Зал и устремились за свои столы.

— Именно, — подтвердила Гермиона. — Мы можем исходить из того, что существует некто, кто настолько ненавидит Министерство, Кингсли, Артура Уизли и Гарри Поттера — то есть всех противников Темного Лорда, — что решился рискнуть и вызвать демона. Эта личность все превосходно просчитала: демон вселяется в Драко, тот возвращается в Министерство, демон учиняет страшную разруху, и этот некто сполна насладился бы местью, поскольку все смерти и произошедшие ужасы отбросили бы магический мир далеко назад, в темные времена. Единственное, что он не принял в расчет, — то, что Драко начнет сопротивляться.

— Как можно сопротивляться демону? — восторженно пропищал Флитвик.

— Драко воспротивился полному подчинению, и демону не удалось отключить его разум, хотя он и забрал все силы. А поскольку Драко не смог бороться с помощью магии, он решил заставить демона голодать и спрятался от него. Демон хотел завладеть им, а вместо этого нашел пустую оболочку. Полагаю, Драко силен в окклюменции? — обратилась Гермиона к Северусу.

Он кивнул — самолично учил парня, с надеждой, что однажды тот сможет закрыться от своего отца. Хотя Северус и сам уже не верил, что эта идея была хорошей.

— Так как Драко ментально отсутствовал, он не ел и не спал. Только жидкость, которую мы вливали, спасла его от обезвоживания. Купание в бассейне с огненными драконами помогло настолько восстановить его магию, что мне удалось почувствовать ее и понять, что происходит. Остальное вам известно. Он же поправится, Поппи? — спросила Гермиона медиковедьму.

— С ним все будет в порядке, — подтвердила та.

Все замолчали, потрясенные историей. Потом Минерва начала:

— Но кто…?

— …хотел бы повергнуть весь магический мир в хаос? У кого столько смекалки и уверенности в том, что демон купится на предложение, и ненависти к Гарри Поттеру, Министерству и всему нынешнему правительству? — закончил Северус.

Гермиона вздохнула:

— И, прежде всего, кто способен пожертвовать собственным сыном, чтобы только достичь цели?

— Вы думаете, это Люциус Малфой?

Поппи, Флитвик и Минерва потрясенно распахнули глаза.

— Это кажется самым логичным. С падением Темного Лорда и Пожирателей Люциус потерял все, к чему когда-то стремился: влияние, власть и золото, больше чем нормальный человек может себе представить. Он всегда использовал других. Он любит себя и не любит людей, и неспособен к искренним чувствам или отношениям. Каждый, кто не падает к его ногам, — враг. А Драко Люциус использовал и раньше, когда отдал Темному Лорду, заставил стать Пожирателем и преступником. Настоящее чудо, что Драко в конце концов воспротивился отцу. — и Северус замолчал.

— Гарри рассказывал, что они часто работают вместе. В рейдах справляются даже лучше, чем Гарри с Роном. Возможно, он действительно многому научился, — сказала Гермиона.

— В любом случае, он попытался бороться с опасностью, и это похвально, — пробормотала Минерва. — Но что меня приводит в ярость, так это то, что мы ничего не сможем доказать. Я про Люциуса.

— Прежде чем прийти сюда, я послала сову Гарри и все рассказала. Думаю, теперь авроры не спустят с Люциуса глаз, и новая попытка ему не удастся. — Гермиона нахмурилась. — Что же касается доказательств… может, все не так безнадежно.

— Человеческая жертва, — сказал Северус. — Люциус должен был убить кого-нибудь или же предложить демону труп. И мне проще представить, что он скорее убьет, чем будет рыться на кладбище.

— Возможно, мы никогда не узнаем, кого убил Люциус, но можно проверить его волшебную палочку и доказать, — пробормотала Гермиона.

— Пусть разбираются авроры. — Минерва сердито поджала губы, злясь, что Малфой полагает, будто ему все сойдет с рук. — Но кое-что я хотела бы отметить: пока он на свободе — ты в опасности. Когда станет известно, что ты справилась с демоном и тем самым снова разрушила его планы, вполне можно ожидать мести Люциуса.

Гермиона склонила голову.

— Об этом я еще не думала, но согласна — это не исключено. В мой дом он ворваться не может, но впредь я буду осторожнее.

— Но если это действительно Люциус, разве стал бы он просить Гермиону помочь его сыну? — задумчиво спросил Флитвик.

— О, здесь он поступил очень по-слизерински, — ответила она. — Разумеется, он знал, что я презираю и ненавижу его. А после того как он меня разозлил, речи о лечении Драко уже не было. Полагаю, он не подумал, что Нарцисса попытается еще раз.

Северус выглядел задумчивым.

— Как ты сегодня пришла сюда? — внезапно спросил он.

Гермиона удивленно моргнула.

— Через камин в больничном крыле. А что?

— Тебе нельзя больше появляться одной на улицах, — ответил он. — Даже если Поттер объявит тревогу, пока они схватят Люциуса и, самое главное, выдвинут ему обоснованные обвинения, пройдет время. До тех пор он будет делать, что захочет, и Минерва права — ты в опасности. Лучше всего, если ты пока поселишься в замке, заклинания вокруг Хогвартса не пропустят его. За исключением одного единственного Пожирателя, никакой другой не может появиться здесь, а единственное исключение сидит за одним с вами столом.

— Замолчи, Северус, — приказала Минерва и повернулась к Гермионе. — Хотя он прав насчет переезда. Так будет лучше для тебя.

Гермиона покачала головой.

— Не думаю, что опасность настолько велика, ведь Малфой всегда был трусом. А мне нужно позаботиться о пациентах. И к тому же, если он задумает мстить, с моей стороны очень безответственно подвергать детей опасности. Я не уверена, что Малфой не найдет способа проникнуть сюда.

Упрямая глупая гриффиндорка! В Северусе вскипела ярость.

— Используй хотя бы фиделиус! — прошипел он.

Она нахмурилась и задумалась.

— Нет. Во-первых, тогда меня не найдут и мои пациенты. А еще это опасно для других. Если меня невозможно будет отыскать, Малфой поймет в чем дело и возьмется за моих друзей. Что если он нападет на них, чтобы выяснить где я? Нет, оно того не стоит, особенно учитывая, что мы не уверены, хочет ли он мне отомстить.

Северус яростно оттолкнул свою тарелку, вскочил и вылетел из Зала, не заметив недоуменные взгляды коллег и грустный — Гермионы.

*

Мартовские штормы цепко держали Шотландию в своей власти. Сильный ветер задувал в окна, и весь Хогсмид выглядел вымершим, когда снег вновь заметал улицы и дома белым. Северус уже почти десять дней не появлялся у Гермионы, но приказал двум эльфам, Брэди и Вэсси, не спускать глаз с этой упрямицы. Он доверял древней магии эльфов и знал, что они выполнят задание, а Гермиона их не заметит.

Лишь Мерлину известно, как она поступила бы, узнав, что он приставил эльфов для охраны. Северус содрогнулся, и ледяной ветер, треплющий его волосы, был здесь ни при чем. Но, в конце концов, даже Минерва одобрила это. Она молча выслушала, странно на него взглянула, но согласилась, что ее бывшую ученицу нельзя оставлять без защиты, пока Малфой гуляет на свободе.

А он был на свободе. Не потому, что авроры не приняли всерьез письмо Гермионы, а потому, что Люциуса было невозможно найти. Он спрятался, а его колдография появилась в каждой газете, каждом баре и магазине. Северуса это не успокоило. Малфой переждет за границей, подкупит свидетелей, найдет себе новую волшебную палочку и когда-нибудь вернется этакой невинной овечкой — и прикинется, будто не заметил, что его разыскивают.

Когда Северус завернул на улочку, ведущую к дому Гермионы, он остановился. Перед дверью стоял Хагрид. Большую фигуру с копной чего-то, что Хагрид гордо именовал бородой, было трудно не заметить. Северус быстро подошел к полувеликану и поприветствовал:

— Хагрид.

— Профессор Снейп, — прогремел тот в ответ.

— Что вы тут делаете? Нуждаетесь в массаже?

Хагрид гулко рассмеялся.