Вообще-то Лиз не хотелось ни в колледж, ни в университет – она думала, что у нее просто не хватит сил покинуть отца. Поэтому, получив аттестат с отметками куда ниже среднего, она решила поискать работу и снять комнату. «Одной тебе будет намного лучше, – согласилась Тоня, когда Лиз завела об этом разговор, – кому захочется сидеть в четырех стенах с двумя стариками, когда можно жить как пташка вольная?»

Ей повезло, и работа нашлась очень быстро. Пусть Лиз требовалось лишь сидеть в приемной небольшого бухгалтерского офиса в Клэпеме, но это же было только начало. Телефон звонил нечасто, поэтому Лиз бесконечно готовила чай и кофе и выполняла личные поручения начальника – забирала из химчистки его одежду, покупала цветы его жене. Все это Лиз совершенно не смущало, ей нравилось быть полезной.

Однажды ее попросили сбегать в кулинарию через дорогу и принести сэндвичей. Выполняя это поручение, Лиз познакомилась с Грегом. Тот как раз дожидался свой багет с тунцом и огуречным салатом. Надо же – она до сих пор помнит, что он тогда заказал.

Грегу было двадцать три – всего на пять лет больше, чем ей, но выглядел он намного старше. Грег, сказавший, что работает «в подборе персонала», гонял на мотоцикле и выплачивал кредит за крохотную квартирку на Белхэм-Хай-роад, которую купил благодаря доставшемуся от бабушки наследству.

Болтать с ним было легко, и они договорились как-нибудь на этой же неделе пропустить по стаканчику. Вскоре Лиз проводила у Грега больше времени, чем в собственной съемной комнатушке, и Грег предложил ей переехать к нему: «Тогда тебе не придется платить за аренду и ты сможешь отдавать мне часть в уплату кредита». Звучало это вполне разумно, особенно если учесть, что ее квартирный хозяин все равно собирался вскоре делать ремонт и продавать жилье.

Несколько лет все шло вполне сносно. Грегу нравилось, что Лиз в свое время заботилась об отце и знала, как готовить и держать квартиру в чистоте. «Ты молодец, неприхотливая, – говорил он в порыве нежности и гладил ее темные волосы, – не то что некоторые мои знакомые, те прямо настоящие пиявки».

Когда Грег, повздорив с директором, бросил работу и задумал открыть собственное дело, Лиз слегка удивилась. «На чужого дядю работают только идиоты, – заявил он ей, – ты горбатишься, а сливки снимают они».

Говоря по правде, Лиз никогда не видела, чтобы Грег особо горбатился. Свободного времени у него было предостаточно, и он проводил его с друзьями, катался на мотоцикле и ходил в «качалку». Но Лиз ничего не сказала. Руководить собственным делом, сидя в их единственной спаленке, было, наверное, нелегко, но Грег утверждал, что свобода того стоит. Без его прежних доходов им приходилось трудновато, и, естественно, когда Лиз забеременела, он сильно встревожился. «Только этого не хватало, – мрачно проговорил он. – Может, аборт сделаешь?»

Но Лиз уже почувствовала изменения: грудь набухла, к горлу подступала тошнота, и крошечное существо, живущее у нее внутри, представлялось ей символом надежды, возродившейся из скорби по матери. Нет, избавиться от ребенка она не могла.

– Хочешь, я сделаю тебе браслет? – Голосок Рози вернул Лиз в настоящее.

– Нет, ангелочек, – ответила Тоня, – нам пора, иначе корабль уплывет без нас.

Лиз вскочила – так резко, что пластмассовый стул под ней лишь чудом не упал.

– Но вы даже чаю не выпили!

Тоня встала и поправила бирюзовую блузку с глубоким вырезом, открывающим загорелую веснушчатую кожу на груди.

– В другой раз. – Наградив Лиз ослепительной улыбкой, она бросила взгляд на тоненькие золотые часики на левом запястье. – Пошли, Пол, времени у нас в обрез.

Отец Лиз уперся в подлокотники и медленно поднялся – похоже, далось ему это нелегко.

– Прости, что мы так ненадолго, – сказал он Лиз, когда им наконец удалось взглянуть друг другу в лицо. Она вдохнула знакомый запах – пота и стирального порошка. – Но у тебя же все хорошо, да?

– Ну конечно! – радостно ответила она, поглядывая на Рози. Поставив одну ногу на другую, девочка прижалась к маме. – У нас все отлично, правда, Рози?

– Вот и хорошо, – сказал отец, – я так рад за вас обеих.

Он сунул руку в карман темно-синих брюк и вытащил коричневый бумажник. Лиз чувствовала, как Тоня буравит его взглядом, а отец достал из бумажника смятую банкноту и протянул ее дочери:

– Купите себе что-нибудь, вы с Рози.

Лиз хотела было отказаться, но Тоня уже тянула мужа к двери:

– Давай быстрее, а то опоздаем!

Лиз успела лишь чмокнуть отца в холодную щеку, он погладил Рози по голове, после чего они с Тоней уселись в машину и скрылись за холмом.

Мать и дочь стояли на пороге и смотрели им вслед. Когда черный автомобиль исчез из виду, Лиз взглянула на розовую бумажку, которую сжимала в левой руке. Он подарил ей пятьдесят фунтов.

– Смотри. – Она показала подарок Рози. Лиз вообще сомневалась, что держала прежде в руках пятьдесят фунтов. – Положим их тоже в нашу лондонскую копилку!

Девочка улыбнулась, но тотчас же нахмурилась:

– Они так ничего и не съели!

– Ну и ладно! – Лиз прикрыла дверь и сжала здоровую руку дочери. – Нам же больше достанется, верно?

Проснулась Лиз в непривычно дурном настроении. Утренний туман в это время года еще не рассеивался в такой час, и Лиз с облегчением вздохнула, войдя в «Утренние новости» и увидев радостное лицо Айрис, сидевшей на своем обычном месте с журналом «Хелло!» в руках. Хорошо бы, хоть Айрис ее подбодрила.

– Ты как, радость моя? – с лондонской хрипотцой поинтересовалась Айрис. – Выглядишь, как дождливая среда.

– А сегодня и правда среда. И мокро, – уныло проговорила Лиз.

– Да ладно?! – Айрис недоверчиво посмотрела в окно. Оставляя грязные потеки на стекле, капли дождя шлепались на асфальт и превращались в брызги. – Я так зачиталась про Уильяма и Кейт, что про погоду напрочь забыла.

Молодой человек в белой спецодежде и ботинках с металлическими накладками попросил «Дейли миррор» и банку колы. Лиз отступила в сторону и дождалась, когда он расплатится.

После его ухода Айрис поинтересовалась, что случилось, и Лиз сама не заметила, как принялась рассказывать об отце.

– Они всего на час заехали – а может, вообще минут на пятьдесят, – пожаловалась она, – мы с отцом дай бог парой фраз перекинулись, и когда мы теперь увидимся – неизвестно. Я знаю, Тоня это не со зла, но она никому и слова вставить не дает. И выглядит папа не очень…

Айрис сочувственно поцокала языком и протянула Лиз чистую салфетку из открытой пачки.

– А вы с Рози не хотите съездить к ним в гости, когда они вернутся с отдыха?

Лиз высморкалась и покачала головой:

– У нас денег нет, к тому же у них в доме нам все равно негде остановиться. Там слишком тесно.

Тщательно выщипанные брови Айрис удивленно приподнялись.

– Ты же вроде говорила, там три спальни? В одной – твой отец, в другой – эта дочка, как ее там…

– Давина, – беспомощно сказала Лиз.

– Давина, – повторила Айрис с таким видом, будто раскусила что-то невкусное, – так вот, она во второй. Остается еще одна спальня.

Лиз стянула с мокрых волос розовый шифоновый шарф с нашитыми на него блестками и накрутила на палец.

– Да, но она совсем крошечная, честно. Туда умещается всего одна узкая кровать.

Айрис даже привстала, выпятив внушительную грудь, обтянутую леопардовым свитером.

– Ну, значит, она переедет на время в эту маленькую комнату, а вы с Рози поживете в ее. Это же всего на несколько дней, в конце концов!

Лиз такое и в голову бы не пришло. Просить Давину пустить их в ее комнату – об этом и речи быть не может. Айрис этого просто не понять. Давина любит, когда все ее вещи под рукой, и наверняка будет переживать, что Рози перепортит ей косметику.

– Что-то я разнылась, ты прости. – Лиз пожалела, что завела этот разговор. В конце концов, всем бывает непросто, она не одна такая.