Пьянка

Вечером прискакали с нами знакомиться две симпатичные, но глуповатые и попсовые девахи (подруги той, которую я на курсах назвал дурой)… Надя и Оля. Постоянно держались вместе и поначалу напоминали двух лесбиянок. Мне нравилась Надя. Она, несмотря на все свои понты, была красивой и независимой, а я всегда был подкаблучником, поэтому меня всё устраивало. Но я был мал, никогда не спал с женщинами и походил внешне на дурачка. Короче, не вариант для интимного общения. Посвящал ей стихи, делал записи в дневнике, когда она приходила. Это был позитив для меня. Я радовался ей, как маленький мальчик… и не понимал, чего хочу от неё. Она же точно знала, что нужно ей. Понял это гораздо позже. Ей просто нужен был мужик, взрослый и надёжный, настойчивый, короче, такой, с которым можно создать крепкую семью. У нас не было и не могло быть на тот момент ничего общего, но я-то этого не знал… Я просто любил, как любят в первый раз, а в первый раз любят чисто и беззаветно.

Днём позже мы с Андрюхой уже вовсю шарахались по общаге. Знакомились с остальными студентами, которые были людьми положительными, но в большинстве своём полными мудаками. Однажды утром мы с соседом надолго вышли из общаги, а когда вернулись, первое, что обнаружили, двоих здоровых гопников Мишу Квартникова и Артёма Кириллова. Сидели они рядом с вахтой со своими дорожными баулами и тупо одуплялись на нас. Это были наши будущие соседи. За бухалово их не хотели поначалу заселять в общагу, но, как сказал кто-то, «наглость – второе счастье». Они переночевали ночку у Антохи Укропа, уломали его как-то. Бедняга так перепугался, что принёс нам на сохранение свои продукты, наверно, чтобы быдланы не покусились. На следующее утро быки уговорили коменданта заселить их. Я искренне презирал в душе Мишу и Артёма. Бабка заселила их нам на беду, и хапнули мы от них горя по самую маковку. Сказать им в глаза, что они мне глубоко ненавистны, я не мог – боялся огрести. Не за что было их любить. Они относились к нам с Андрюхой как к говну, засылали за пивчагой день через день, подначивали по любому поводу, а если бухали, то вели свои говёные блатные разговоры. Короче говоря, были абсолютные, феерические мудаки. Если судьба распорядится так, что кто-то из них или их друзей и знакомых прочтёт эти строки, то, пользуясь случаем, я хотел бы написать всем им без исключения то, чего не мог сказать лично. Идите на х…й! И от этих слов мне воистину легче! За что я ненавижу их? Не будь их – не было бы той гнетущей атмосферы в нашем крыле общаги, не было бы многого из того, что произошло потом, наконец, не было бы дурдома и этой книги. Я не к тому, что книги не должно было быть, всё вышло, как вышло, но принять как есть значит для меня признать, что я был в этой общаге последним мудаком, лохом, что был слаб, чтобы дать отпор. Как себя изначально поставишь – так и будет, говорил мне как-то один мой знакомый KedaKid. Миша и Артём заселились в комнату напротив нашей. О них я ещё упомяну в дальнейшем…

Где-то через месяц нашей учёбы приехал из города Н. ещё один наш сосед по блоку, Женя. Крутой чел. К тому времени учился, если это можно назвать учёбой, курсе на четвёртом и вёл себя как армейский дедушка, в хорошем смысле этого слова, как старший. Женя зашёл к нам в комнату и предложил пить пиво. За пивом мы сходили. Остаток вечера сидели вчетвером – Лёха, Женя, Андрюха, я и пили пиво. Надо заметить, что именно этот человек внёс разнообразие в наши тёмные деревенские головы, стал для нас кем-то вроде гуру, только без всякой наносной мистической фигни. Он сделал это вполне мирным путём. Пиво с ним (Лёха в основном отсутствовал впоследствии в общаге) мы пили регулярно. Так вот, во время очередного бухича Жека спросил, что мы слушаем. Крутили мы с Д. мои кассеты, из которых в основном преобладал Modern Talking и Eminem. Модеру я любил всегда, а «Эминем» был на пике популярности как раз, «мода для этих, мода для тех», как у Кача. Включили… Женя задумался… потом на минуту вышел в свою комнату и принёс самописные кассеты, которые цифровал с дисков у себя в городе.

Гопники

– Вот, послушайте! – сказал он.

– Что за музыка? – спросил я.

– «Король и Шут», «Кукрыниксы»… «Пилот»! Это было совершенно новое, я слышал раньше о КиШе, но считал, что это не моё. Я знал, что есть такая группа, как «Пурген», но был уверен, что это говно, даже по названию. И уж тем более не имел понятия ни о «Кукрыниксах», ни о «Пилоте»… С первого раза не зацепило. Но мы вслушивались в тексты песен несколько раз… и это было откровение, которого мы не знали раньше, которое могло прийти только здесь и сейчас, в общаге… которое не было доступно в детстве и к чему мы были готовы… Со временем тексты запоминались на слух, так же на слух я подбирал аккорды к ним, ни о каких песенниках речь тогда, конечно, не шла, и играл… В этих текстах я слышал отголоски нашей общаговской жизни… особенно цеплял Пилот…

«Не давай им хлеба из рук, не учи их быть сильнее тебя… или «По снегу белому за пивом, когда я шёл и песню пел… и было страшно…»

В общаге № 1, как и в любой другой, было не скучно. Поколение NEXT выбирало б…ядство и алкоголь, но в тот период мне это не сильно мешало. Мешало только быдло из комнаты № 502 в лице Миши и Артёма… они обжились быстро и сразу навестили нас с Андрюхой. Короче, после непродолжительной беседы отправились мы за пивом…

Гонять за пивчагой до двенадцати – до закрытия общаги – было не сложно. Проблемы обычно возникали после полуночи, когда пиво заканчивалось. До «зелёнки», киоска с бухлом, окрашенного в вечно зелёный цвет, было минут пять ходьбы!.. Не помню, когда точно, но вроде во втором семестре первого курса… дверь наша распахнулась во втором часу ночи, за нею стоял бухой Миша.

– Парни, пошли пиво пить! – улыбнулся гопник.

Мы пытались отпереться, что уже поздно и общага закрыта, но не проканало! Через две минуты в нашей комнате уже сидел Артём и своими до дури огромными руками, а он крепкий малый, связывал наши пододеяльники… Возможно, кто-то в данный момент улыбнётся… Да, пожалуй, и тогда это казалось весело! В общаге мы ко всему относились с юмором, особенно Андрюха Дробышев.

Нас было пятеро… Женя, Миша, Артём, Андрюха и я! Без палева и шума спустились на третий этаж. Вышли на балкон… Первым номером по решёткам балкона второго этажа слез бухой Миша, показывая нам пример мастерства и героизма. Когда оказался на уровне второго этажа, он просто тупо спрыгнул вниз и вывихнул ногу… короче, почти удачно. Нас, как более лёгких, с той же высоты Артём спустил поочерёдно на верёвке из пододеяльников. Когда спускали меня, ткань предательски захрустела и начала рваться… пододеяльнику пришел конец! Артём показал с балкона, что всё в порядке. Шёл дождь. Погода была нам на руку… в дождь около «зелёнки» не должно быть местных с частного сектора – это нам, улыбаясь, сообщил Миша. Местных действительно не было. Мы затарились по уши. Сумки с пивчагой подняли на простынях. Дальше дело за малым – забраться в общагу самим… Мы обошли корпус… на уровне второго этажа рядом с вахтой был балкон с широкими решётками, через них и слон пролезет. Первым пошёл и запалил всех остальных Миша. Он запрыгнул на сточную трубу, торчащую из стены, потом на решётку. Решётка загромыхала, а Квартников пролез в неё и упал с той стороны балкона… Потом побежал Андрюха, когда он миновал решётку, на вахте загорелся свет… Артём с балкона дал мне отмашку не бежать. Я метнулся и спрятался за углом корпуса. Одна настойчивая мысль посетила мою голову в тот момент, что ночевать мне предстоит на улице. Дождь колотил по лужам, усиливаясь с каждой минутой. Ожидание, которое показалось мне вечностью. Через полчаса с пятого этажа раздался голос Артёма, чтоб я заходил. Кавабунга, ёпти! Разбежался, запрыгнул на водосток, труба мокрая, но я удержался, второй прыжок на решётку балкона второго этажа, подтянулся на прутьях и пролез внутрь. Стараясь не хлопать балконной дверью, вошёл в рекреацию. Передо мной стояла вахтёрша, погоняло Дрозд (за удивительное сходство с этой птицей)… сказала что-то типа того, мол, по балконам ползаем… Я положительно кивнул. Она развернулась и ушла, дав ясно понять, что ей на это пофиг! Я поднялся на пятый этаж. Соседи бухали… Сел за стол, выпил пива. Артём сказал: «Не грузись! Я вот не гружусь!»