– Легенды, – отмахнулся Йим. – Способность управлять огнем – это уловка, которую спирцы использовали, чтобы запугать врагов. Вероятно, основано это на том, что во время ночных набегов они использовали горящее оружие. Но сегодня большая часть ученых считает, что боевое мастерство спирцев происходит от суровых условий их жизни и воспитания.

– И почему же тогда наша армия не способна им подражать? – спросила Рин. – Если спирские воины были такими сильными, почему мы просто не могли скопировать их тактику? Почему пришлось их порабощать?

– Спирцы были нашими данниками. Не рабами, – нетерпеливо оборвал ее Йим. – И мы можем воссоздать их систему тренировок, но повторяю, они использовали варварские методы. Цзюнь считает, что вам вполне достаточно и обычных тренировок. Вряд ли вы захотите испытать на себе спирскую систему.

– А как же Алтан? – напирал Катай. – Он вырос не на Спире и тренировался в Синегарде…

– Ты видел, чтобы Алтан зажигал огонь силой мысли?

– Нет, конечно, но…

– Неужели одного взгляда на него хватило, чтобы ты перестал ясно мыслить? Скажу предельно четко – нет никаких шаманов. И спирцев больше нет. Алтан – такой же человек, как и все вы. Он не владеет магией и не обладает сверхъестественными способностями. Он хорошо дерется, потому что тренировался с тех пор, как начал ходить. Алтан – последний отпрыск погибшего народа. Если спирцы и молились своим богам, те их не спасли.

Но увлечение Алтаном так и не прошло. После состязаний кадетов первокурсники удвоили усилия на занятиях у Цзюня. Им хотелось стать такими же грациозными и смертоносными бойцами, как Алтан. Но Цзюнь оставался все таким же дотошным. Он отказался учить их яркой технике, которую они видели на ринге, пока все не овладеют основами.

– Если вы сейчас попробуете исполнить Тигриные когти Тоби, то и кролика не прикончите, – усмехнулся он. – Только собственные пальцы переломаете. Только через несколько месяцев вы научитесь концентрировать ци в такой степени, которая требуется для этой техники.

Но наконец-то он устал муштровать их в строю. Теперь курс уже неплохо овладел палками – по крайней мере, студенты почти не наносили друг другу увечий. К концу дня Цзюнь выстроил их рядами и велел тренироваться попарно.

– Аккуратно, – подчеркнул он. – В два раза медленнее. Я не потерплю дурацких ранений. Отрабатывайте удары, которые мы прошли.

Рин оказалась в паре с Нэчжой. А как же иначе! Он ехидно улыбнулся.

У нее тут же промелькнула мысль, что вряд ли они сумеют закончить тренировку без увечий.

– На счет «три», – объявил Цзюнь. – Раз, два…

Нэчжа бросился вперед.

Удар был такой силы, что оглушил ее. Рин едва успела поднять палку над головой, чтобы отразить удар, который выбил бы из нее дух, и, когда палки схлестнулись, ее руки задрожали.

Однако Нэчжа продолжал наступать, полностью проигнорировав указания Цзюня. Он бешено размахивал палкой, но при этом и хорошо прицеливался. Рин неуклюже отбивалась, она неуверенно обращалась с палкой – ничего похожего на вращающееся облако в руках Нэчжи. Рин с трудом удерживала палку, дважды та чуть не выпала из рук. Нэчжа наносил куда больше ударов, чем Рин могла отразить. Первые два, в локоть и бедро, были очень болезненными. Потом удары посыпались в таком количестве, что Рин их больше не чувствовала.

Она ошибалась насчет Нэчжи. Раньше он выделывался, но и в самом деле был настоящим мастером. Во время их прошлой драки он слишком зазнавался. Она поставила ему фингал по чистой случайности.

Но теперь он уже не был так самонадеян.

С тошнотворным треском палка врезалась в ее коленную чашечку. У Рин чуть глаза не вылезли из орбит. Она рухнула на землю.

Не особо выбирая технику, Нэчжа колотил Рин уже на земле, каждый удар сильнее предыдущего.

– Вот в чем разница между нами, – сказал Нэчжа. – Я тренировался всю жизнь. Ты не можешь просто влезть сюда и поставить меня в дурацкое положение. Поняла? Ты никто.

«Он меня убьет. На самом деле убьет».

Хватит с нее палки. Она не сумеет обороняться, если не знает, как пользоваться этим оружием. Рин отбросила палку, подпрыгнула и схватила Нэчжу за пояс. Тот выронил палку и покачнулся. Рин запрыгнула на него. Он врезал ей по лицу, Рин влепила ему по носу. Они колошматили друг друга, сплетясь в узел.

И тут кто-то дернул ее за воротник и поднял в воздух. Продемонстрировав недюжинную силу, Цзюнь разнял их, подержал немного над землей и отшвырнул прочь.

– Я неясно объяснил насчет ударов? – проревел он.

– Это она начала, – быстро сказал Нэчжа. Он перекатился, сел и указал на Рин. – Она выбросила…

– Я сам видел, – рявкнул Цзюнь. – А видел я, как вы катаетесь по земле, будто придурки. Если бы мне нравилось учить животных, я был бы в рядах цыке. Мне следует об этом доложить?

Нэчжа потупил взгляд.

– Нет, наставник.

– Положи оружие и покинь занятия. Ты отстранен на неделю.

– Да, наставник.

Нэчжа поднялся, бросил палку в мешок для оружия и вышел.

Цзюнь повернулся к Рин. Ее лицо было в крови – кровь текла из носа и со лба. Рин неловко вытерла подбородок, стараясь не встречаться взглядом с Цзюнем.

Он навис над Рин.

– Ты. Вставай.

Она с трудом поднялась. Колено возмущенно завопило.

– И сотри с лица это жалкое выражение. От меня ты сочувствия не получишь.

Она и не ожидала сочувствия. Но и того, что произойдет дальше, тоже не ожидала.

– Это самое жалкое зрелище, которое устраивал студент после того, как я покинул ополчение, – сказал Цзюнь. – Ты совершенно не овладела основами. Двигаешься как паралитик. Что я только что наблюдал? Ты что, проспала весь месяц?

«Он двигался слишком быстро. Я не успевала. Я не училась много лет, как он». Но хотя эти слова и пришли ей в голову, звучали они слишком жалкими оправданиями, каковыми и были. Рин открыла рот и закрыла – она была слишком оглушена, чтобы говорить.

– Ненавижу студентов вроде тебя, – безжалостно продолжил Цзюнь. Перестук палок давно затих. Их слушал весь класс. – Ты пролезла в Синегард из своей деревушки, считая, что теперь тобой будут гордиться мамочка и папочка. Может, ты и была самой умной в деревне. Может, даже сдала экзамен лучше, чем надеялся учитель. Но знаешь что? Чтобы овладеть боевыми искусствами, недостаточно запомнить несколько классических трактатов. Каждый год сюда приходит кто-нибудь вроде тебя, какой-нибудь сельский недотепа, который считает, что достоин моего времени и внимания, лишь сдав экзамен. Заруби себе на носу, южанка. Экзамен ничего не доказывает. Дисциплина и умения – вот что имеет значение в этой школе. Тот парень, – Цзюнь ткнул пальцем в ту сторону, куда удалился Нэчжа, – может, и свинья, но из него выйдет командир. А ты – просто крестьянское отродье.

Теперь на нее уставился весь класс. В глазах Катая читалось сочувствие. Даже Венка выглядела пораженной.

У Рин звенело в ушах, слова Цзюня расплывались. Она казалась себе такой ничтожной. Как будто вот-вот рассыпется в пыль. Только не плачь. В глазах свербило от напора сдерживаемых слез. Только не плачь.

– Я не терплю в своем классе возмутителей спокойствия, – сказал Цзюнь. – К сожалению, не в моей власти тебя исключить, но я запрещаю тебе посещать тренировки. Ты не притронешься к мешку с оружием. Не будешь посещать зал в свободное время. Ноги твоей не будет там, где я провожу занятия. И ты не будешь просить старшекурсников тебя научить. Я не хочу, чтобы ты доставляла мне неприятности. А теперь убирайся с моих глаз.

Рин проковыляла к двери. В ее голове снова и снова отдавались эхом слова Цзюня. Мысли затуманились, подкосились ноги и потемнело в глазах. Она осела на землю по каменной стене и прижала колени к груди, а в ушах бешено стучала кровь.

Потом напряжение в груди прорвалось наружу, и Рин впервые после первого знакомства с академией заплакала, закрыв лицо руками, чтобы никто не услышал.