Патрик Кейн вошел в капитанскую каюту в то время, как тот склонившись над большой картой, расстеленной на столе, рассчитывал курс, прокладывая его остро отточенным карандашом. Услышав звук раскрываемой двери, он повернул голову и осведомился:

— Да?

— Капитан, — начал Патрик, сам немного опешивший, — к вам гостья.

— Как? — не понял тот сперва, — гостья? В чем дело, Кейн? Сейчас мне не до светских развлечений.

— Но эта дама очень хочет вас увидеть, сэр.

— Что за дама? Полагаю, у нее есть имя?

— Конечно, сэр. Мадам Савари.

Рэдклифф повернулся к нему, отложив карандаш и разогнувшись.

— Мадам Савари? — переспросил он, — в чем дело? Что-то случилось?

— Она хочет с вами поговорить, сэр.

— Хорошо. Пригласите ее сюда.

Развернувшись, Патрик вышел за дверь.

Рэдклифф машинально пригладил волосы, хотя в этом не было необходимости и выдвинув один из стульев, сел. Через некоторое время раздался стук в дверь, а спустя пару секунд та отворилась и в каюту вошла мадам Савари собственной персоной.

— Добрый день, мадам, — отреагировал Рэдклифф, привставая, — присаживайтесь, прошу вас. Что привело вас сюда?

— Добрый день, месье, — Маргарита сделала пару шагов вперед и села на предложенный ей стул, — очень рада вас видеть.

— И я тоже, разумеется. Так что же..?

— Месье Рэдклифф, я слышала, что вы отплываете сегодня вечером. Это правда?

— Да, — согласился он, — собственно говоря, мы тут ненадолго.

— Тогда, — мадам Савари запнулась, — тогда я бы хотела попросить вас об одном одолжении, месье.

— Конечно, — кивнул Рэдклифф, — все, что в моих силах, мадам.

— Пожалуйста, позвольте мне поехать с вами, — на одном дыхании выпалила Маргарита.

Капитан приподнял брови:

— Собственно говоря, мы не берем на борт пассажиров, мадам. Мы — торговое судно. Если вам нужно отплыть с Мартинники, то есть достаточно пассажирских судов. К примеру, в порту стоит внушительный пароход.

— Ну пожалуйста! — взмолилась женщина, — клянусь, я не буду вам в тягость. Я буду делать все, что вы мне скажете.

— Но, — он запнулся, — я не понимаю, что вынуждает вас просить меня об этом и испытывать неудобства всю дорогу, когда есть столько комфортабельных судов?

— Я хочу быть с вами, — прошептала Маргарита, поднимаясь с места и шагнув к нему.

Возможно, она ожидала, что ее немедленно заключат в объятия, но ничего подобного не произошло. Рэдклифф просто-напросто остолбенел. До сей поры еще никто столь смело и даже несколько бесцеремонно ему не навязывался.

Впрочем, он скоро опомнился.

— Мадам Савари, — начал он, — я всегда рад исполнить любую вашу просьбу, но то, о чем вы просите, невозможно.

— Но почему? — вскричала Маргарита с самым ошеломленным выражением лица.

— Для начала, нам предстоит тяжелый и даже несколько опасный путь. Вы прекрасно знаете, что в этих морях неспокойно. Возможно, что нам придется наткнуться на пиратов или еще того хуже, на испанцев. И потом, присутствие женщины на корабле всегда нервирует и вносит разлад.

Маргарита была оскорблена отказом там, где совершенно не ожидала ничего подобного. До сих пор ей казалось, что подобное предложение с ее стороны его только порадует. Они ведь прекрасно общались, нашли общий язык и между ними даже возникла симпатия. И вот, на тебе! А как же их тесное общение и то, что в свете называют легкой интрижкой?

— Мое присутствие будет вас нервировать? — переспросила она, вытаращив глаза, — до сих пор я этого не замечала.

— Но неужели вы думали, что простая вежливость…

— Вежливость?! — мадам Савари оскорблено выпрямилась, — значит, это была вежливость. Хорошо. До сих пор я не встречала столь оригинального проявления вежливости, но чего на свете не бывает! Отправляйтесь куда хотите, месье Рэдклифф, — она развернулась к двери, — и чем дальше, тем лучше. Это была удачная идея.

Топнув ногой, она вылетела из каюты. Рэдклифф некоторое время смотрел ей вслед, а потом пожал плечами и вернулся к прерванной работе.

Наступал вечер и Валентина начала собираться домой, хотя Оливия и пыталась уговорить ее остаться.

— Думаю, будет гораздо лучше, если ты переночуешь у меня, — сказала она, — уже поздно.

— Представляю, что скажет тетя, когда утром не застанет меня дома, — фыркнула Валентина, — ее крики будут слышны на противоположном краю острова. И потом, она предупредила меня, чтобы я не задерживалась. Она поехала бы со мной, но сегодня чем-то страшно занята.

— Хорошо, — сдалась подруга, — возьми хотя бы пролетку.

— Да тут идти два шага. Напрасно беспокоишься, Оливия. Со мной Люси и я знаю тут каждый камень.

Попрощавшись со всеми, Валентина неторопливо отправилась по дороге, ведущей к набережной. За ней зашагала и Люси, поплотнее закутавшись в пальто. Стало холодать и дул легкий ветер. Служанка не отказалась бы от пролетки, но спорить с Валентиной было бесполезно. Упрямая девчонка могла бы заупрямиться еще больше и отправиться домой пешком в полном одиночестве.

Еще не начинало темнеть, но солнечный свет приобрел тот красноватый оттенок, который всегда бывает перед закатом. Валентина шла вперед легким шагом и непринужденно болтала с Люси, которая в данном случае была лишь слушательницей.

— Жаль, что до Рождества у нас не предвидится никаких развлечений, — говорила девушка, — разве что, именины у мадам Дюбуа. Но там соберутся только старые перечницы вроде тети Маргариты.

— Мадемуазель! — с упреком воскликнула Люси, — как вы можете так говорить! Вашей тете нет еще и тридцати!

Она была немало возмущена тем фактом, что столь юный возраст мадам Савари был переведен в разряд старых. Что же тогда говорить о возрасте самой Люси!

Валентина хихикнула.

— Да, она уже стоит одной ногой в могиле, — пошутила она, — ладно-ладно, Люси, не хмурься, шучу. Тетя Маргарита, конечно, еще молодая. И тетя Амели тоже. Правда, ей почти сорок, но для пожилого солидного вдовца она еще может представлять некоторый интерес.

И невзирая на сопение служанки, девушка рассмеялась. Ей нравилось потешаться над Люси, разумеется, незлобиво. Просто у Валентины был очень живой и веселый нрав. А если совсем честно, то в нем хватало и ехидцы.

Наконец, Люси со свойственным ей здравомыслием поняла, что возмущаться бессмысленно, а уж обижаться — тем более. Она вздохнула, показывая, как неуместен юмор ее подопечной в данном случае и произнесла:

— Погодите, мадемуазель, года летят быстро. Не успеете оглянуться, как сами станете такой.

Теперь вздохнула Валентина, так как и сама думала иногда о чем-то подобном.

— Но пока этого не случилось, я ведь могу немного повеселиться, правда?

Люси улыбнулась. По ее мнению, Валентине до почтенного сорокалетнего возраста было ой как далеко.

Вдруг она перестала улыбаться и прислушалась, так как какие-то звуки показались ей настораживающими и несколько выбивающимися из общего фона, не говоря уж об их неуместности.

— Что такое? — спросила девушка, тоже останавливаясь.

— Вы слышите, мадемуазель?

— Да. Это со стороны набережной, — уточнила Валентина.

С нее мигом слетело беззаботное и смешливое настроение. Подобные звуки были не такой уж и редкостью на их маленьком островке, который до сих пор не могли поделить две могущественные державы.

— И кажется, что-то горит, — дополнила Люси, сдвигая брови.

— О нет, только не это, — отозвалась Валентина, — неужели, опять?

Думать об этом было не столько неприятно, сколько тревожаще.

Люси взяла девушку за руку:

— Нам лучше поскорее уйти, мадемуазель.

— Да, ты права. Идем.

Вид у служанки был испуганный. Она, крепко сжимая руку Валентины, быстро пошла вперед, постоянно осматриваясь и оглядываясь. Ее шаг все время ускорялся, так как некоторые люди на улице показались ей крайне подозрительными.

Но им не удалось пройти и десяти шагов. Дорогу им преградили четверо матросов, лица которых были грубыми и обветренными морскими ветрами, волосы заплетены в косички, которые венчали широкополые шляпы. К тому же, от них сильно разило спиртным.